Нестандартный ход - De Ojos Verdes

просочиться в каждую клетку. И теперь его в ней слишком много. Концентрация зашкаливает, душит. Черт возьми, она не хотела этих чувств! Не хотела становиться такой уязвимой...

Ночью, прижатая к груди мужа, девушка вглядывалась в темноту и думала о том, что получила по заслугам. Довольно резко и «громко» высказываясь о слабости сестры, сама стала заложницей той же хвори. Дав себе слово никогда не влюбляться и не прогибаться, чтобы никто не смог ее разбить, с завидной готовностью бросилась в омут.

Разумовский — манящая петля, в которую Элиза полезла по незнанию и отныне понятия не имела, как из нее спастись.

Глава 25

«...я включаю радио

громче громче

мы с тобой танцуем как дураки

мы роман не вытянем, только очерк,

набросаем титрами от руки...»

Мисанова

Рома тщательно изучал заключение экспертизы прочности бетона. После забора керна прошло уже несколько недель, в течение которых проводились лабораторные и инструментальные исследования. Качество было подтверждено, и мужчина дал соответствующие распоряжения продолжить строительные работы. Все шло по плану, и это немного настораживало. Последний год им интенсивно пытались препятствовать на всех стадиях — от участия в тендерах и вплоть до сдачи объекта. Как сознательный человек он не мог сходу взять и поверить, что испытания разом закончились, поэтому перепроверял всю документацию несколько раз, а процесс — и вовсе контролировал излишне скрупулезно.

Это все требовало немало усилий и времени, но Разумовский старался не задерживаться до ночи, и хотя бы к позднему ужину уже быть дома. Только вот, к своему удивлению, теперь сам обнаруживал квартиру пустой. Тишина была странной и неестественной. Настораживающей. Но он пока не высказывался по этому поводу.

Элиза стала возвращаться позже него все чаще и чаще. Ссылалась на важные тренировки. Но Рома-то чувствовал, что она его почему-то старательно избегает. У нее и раньше были тренировки. И даже работа. Но девушка не пропадала где-то до самой ночи. И в целом, да, у нее изменилось поведение. Открытая и очаровательно взбалмошная темпераментность вдруг уступила прагматичной молчаливости. И это ну никак не вязалось с ее образом. Будто та несравненная нарисованная девочка стала терять краски.

Разумовский не хотел верить в очевидное, но приходил к выводу, что здесь взыграла ее гордыня, и Элиза никак не может простить ему историю с незаслуженной — как сама искренне считала ­— должностью. Поэтому он и хотел скрыть от нее, чтобы не переживала, не циклилась на технической стороне, а полностью погрузилась в любимое дело, нарабатывая репутацию. Но получилось то, что получилось, и досадно, но это встало между ними. Пусть она и продолжала отзываться на близость, и даже будто отчаяннее и трепетнее, чем раньше, но все равно Рома ощущал возводимые барьеры.

Неужели его желание помочь настолько сильно ее задело? Или, быть может, есть что-то, чего Элиза не договаривает?.. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным — пока не созреет и не захочет рассказать сама, бесполезно допытываться.

Вечером его ждал неожиданный поворот событий.

Звонок от охраны дома стал подобен спусковому крючку и явился началом необратимых последствий.

Мужчина мчался по дороге, нарушая правила и глуша тревогу в груди. По пути все же успел вызвать частную скорую помощь, машина которой практически одновременно с ним доехала до жилого комплекса. Элиза отнекивалась, уверяя, что уже в порядке, но Разумовский был тверд и настоял на первичном обследовании. У бригады в наличии нужные приборы и аппараты — почему нет? Не каждый день тебе звонят и сообщают, что жена рухнула в обморок на подъездной дорожке. Твоя здоровая и ни на что не жалующаяся жена.

В принципе, Рома был уверен, что врачи объявят об истощении организма и пропишут покой. Она ведь в последнее время буквально надрывается со своим баскетболом, а это не шутки. Где видано, чтобы тренировки проходили до самой ночи почти каждый день? И ладно бы, если бы это был профессиональный спорт, но ведь нет.

Когда ему сообщили предполагаемую причину ее состояния, впервые за очень долгое время Разумовский растерялся. И молчал до ухода медиков, переваривая новость. А потом бесшумно вошел в спальню и минуту изучал свернувшуюся калачиком девушку. Она лежала с закрытыми глазами, еще немного бледная, такая беззащитная и уязвимая... Но как только Рома заговорил, ее спина моментально вытянулась, каменея от напряжения:

— Как себя чувствуешь?

— Как обычно.

Он обошел кровать и встал лицом к лицу с ней.

— А как чувствовала, теряя сознание?

Элиза моргнула и отвела взгляд, усиленно делая вид, что заинтересовалась стальной ручкой на тумбочке, и все же нехотя ответила с долей паясничества:

— Ну...очень интригующе. Моя голова стала независимой планетой и кружилась вокруг своей оси. А потом ее прихлопнуло асфальтом. Дальше ты знаешь.

— Как давно с тобой такое?

— Первый раз.

— И ты совсем не догадывалась?..

— Я была уверена, что переутомилась.

— Или утешала себя так?

Девушка резко вскинула голову, и они вновь встретились глазами. Теперь в ее бездонной глубине вспыхнули угольки сопротивления, похожего на обиду. Она упрямо поджала губы и проигнорировала вопрос.

— Ты пила таблетки?

Элиза вздрогнула. И снова демонстративно отвернулась.

Рома шумно выдохнул.

— Элиза?

Тишина в ответ. Ее нежелание разговаривать обескураживало. Атмосфера враждебности — выбивала из колеи. Он сделал шаг к ней и позвал чуть громче:

— Элиза!

И совсем не ожидал, что она тут же вскочит на ноги в своеобразном нападении:

— Не надо кричать! Я забывала — да! У меня сбой мозга, я не справилась! Не смогла сосредоточиться на всём одновременно, как ты! Что еще ты хочешь услышать? Я виновата! Виновата, Рома! Но не делала этого специально и, поверь, больше тебя самого не хочу ребенка! Ясно? Становиться матерью не входило в мои планы! Доволен?! Я тоже не хочу этого ребенка! Не хочу!

Разумовский опешил, опаляясь исходящим от нее гневом. Реакция девушки изумляла. Неприятно изумляла.

— Элиза... — он обхватил ладонями ее дрожащие плечи. — Успокойся.

— Я... — замотала головой из стороны в сторону, отталкивая его. — Я не готова сейчас об этом говорить.

И бросилась прочь из комнаты, а через пару мгновений громко хлопнула дверь. Видимо, ванной.

Мужчина смотрел ей вслед и поистине не понимал, что происходит.

И впервые, пожалуй, совершенно не видел объективных объяснений, поскольку это было чересчур даже для импульсивной Элизы...

Которую раньше он умел читать, но сейчас она — это поток