Фиона Уокер - Море любви

– Нет. Я не могу этого сделать.

– Но ты обещал мне, Джаспер! Константины никогда не нарушают своих обещаний. Ты помнишь девиз нашего рода?

– «Нарушить клятву – потерять честь», – без выражения произнес Шпора, и руки его опустились.

– Только трус и слабак не держит своего слова! Только слабак не исполняет перед смертью матери, которая всегда ему верила, ее последнего желания. Только слабак ищет в жизни одних удовольствий и следует эгоистичным порывам, зная, что кости предков не обретут из-за него покоя. Если ты нарушишь свое обещание, Джаспер, ты разрушишь нашу семью. Ты докажешь, что остался таким же жалким слабаком, каким был всю жизнь!

– Я не слабак!

– Докажи это! – Она подошла к нему и прошипела в самое ухо: – Соверши хоть раз в жизни благородный поступок и дай твоей матери умереть спокойно.

– Не заставляй меня.

– Ты. Дал. Мне. Слово.

– Тогда я был готов умереть.

– А теперь я готовлюсь умереть!

Они смотрели друг на друга, такие похожие и непохожие: из одинаковых черт получились два разных лица.

– Я люблю Эллен, – сказал Шпора.

– Значит, меня ты не любишь?

– Ты моя мать. Конечно, я люблю тебя. Но Эллен я тоже люблю и не хочу ее потерять.

– Хорошо. – Рот леди Белль исказился ненавистью. – Если эта девица будет благоразумна, мы что-нибудь придумаем. Урегулируем вопрос. Это, конечно, не лучший выход, но времени у нас мало, а ты, я вижу, ослеплен, как лунатик, и ничего не соображаешь. Когда Эли придет, поговорим с ним о том, чтобы снять этой девице жилье на какое-то время. Где-нибудь подальше, в стороне от любопытных глаз. Его племянник поможет что-нибудь подыскать.

– Только вот «девица» не согласна. – Эллен задыхалась. – «Девица» не собирается оставаться здесь и смотреть, как заключается этот безобразный брак без любви.

– Да какая там любовь! – огрызнулась леди Белль. – Любовь там и не ночевала, и слава богу! Я никогда не любила отца Шпоры, и именно поэтому у нас с ним очень хороший брак.

– Мне не нужен хороший брак, – сказал сын и взял девушку за руку. – Мне нужна Эллен.

– Этот брак должен состояться, и он состоится. – Мать щелкнула каблуками. – Иначе я умру с разбитым сердцем. Видит бог, сколько грехов я тебе простила, но эту рану я унесу с собой в могилу! Если какая-то девка тебе дороже, чем я, тогда иди с ней – иди и больше не возвращайся никогда. А я умру. – Тут ее глаза загорелись, словно ей и голову пришла удачная мысль. – И моя смерть будет уже не первой на твоей совести, не так ли, Джаспер? Мы-то с тобой это знаем.

Эллен ожидала, что Шпора возмутится, но из него словно весь дух разом вышел: он сник и больше не подавал признаков жизни.

Почувствовав победу, леди Белль сжала пальцы в кулаки и вздохнула с облегчением.

– Вам следует уйти. – Она торжествующе обернулась к Эллен. – Вы должны навсегда оставить мой дом, моего сына и мой город.

Эллен с отчаянием посмотрела на Шпору, не понимая, что произошло. Его глаза потухли и не выражали ничего, кроме смертельной муки. Она с ужасом поняла, что он сдался.

– Я думаю, вы простите меня за прямоту, – злорадствовала на прощанье леди Белль. – Мне сейчас не до церемоний. Мой сын – безрассудный идиот, но я все-таки люблю его, и несколько дольше, чем вы. Вы поплачете-поплачете и скоро утешитесь. Молодые сердца легко заживают, особенно такие, которые… отдаются легко. Надеюсь, на этом ваше кратковременное знакомство с моим сыном закончено. Ступайте же, я провожу вас.

Один за другим Эллен отпускала пальцы Шпоры – словно разрывала контакты, подключавшие ее к аппарату, который поддерживал ее жизнь.

– Я запрещаю вам встречаться впредь! – заявила леди Белль, находясь в самом прекрасном расположении духа. – Категорически запрещаю.

– Да пошла ты к черту! – пробормотал Шпора. – Через неделю она уедет из Оддлоуда.

– Из твоей жизни, Джаспер, она уходит сию минуту. До ее отъезда вы больше не увидитесь.

И снова надежда Эллен на то, что Шпора взбунтуется, не оправдалась. Он кивнул головой.

– Вы что, не понимаете, что губите своего сына, заставляя его жениться ради мамы и денег? – закричала Эллен. – Вы же душу его забираете с собой в могилу. А этот проклятый дом все равно после вашей смерти заграбастает Эли и устроит здесь гостиницу или бизнес-центр.

Леди Белль пропустила мимо ушей слова о загубленной жизни сына, но упоминание о загубленном доме вызвало у нее скорбный стон. Это переполнило чашу гнева Эллен.

– Да черти в аду уже сковородку разогревают по вашу душу! А ты… – Она повернулась к Шпоре, но у нее язык не повернулся назвать его слабаком. Эллен поняла по выражению его лица, что не слабость он проявляет сейчас, а силу, на которую ни один известный ей человек не способен.

– Останься, Эллен, – сказал он, глядя в пол. – Останься, мы что-нибудь придумаем.

Но Эллен уже бежала по коридору.

– Оставайся в своей тюрьме, – бросила она ему через плечо.

– Погоди!

Изабель Беллинг набрала номер Эли Гейтса.

– Похоже, ланч отменяется, Эли. У нас возникли осложнения. Нужна твоя помощь.

– Осложнения?

– Да, эта девица. Путает нам все карты. Я услала Шпору подальше от нее, в Спринглоуд, помогать кузену. Я предупредила всех, кого надо, и тебе советую сделать то же самое. Мне кажется, нам следует действовать по резервному плану.

– Боже правый, все настолько серьезно?

– Ты себе даже не представляешь. Никогда в жизни не видела ничего подобного. – Леди Белль покачала головой. – Они называют это словом «любовь», но, по-моему, это неизученная разновидность лунатизма.

– В таком случае мы должны предупредить нотариуса и принять еще кое-какие меры.

– Но ты ведь не собираешься… – Она задохнулась.

– Нет, Изабель, я не такой кровожадный. Шестую заповедь нарушать не будем. Я все устрою.

16

Рано утром позвонила Поппи и, задыхаясь от возбуждения, сообщила:

– Эллен! Поступило невероятное предложение! Конечно, жаль бедных Брейкспиров, но ничего не поделаешь, рынок есть рынок. Он диктует свои правила…

После двух бессонных ночей девушка плохо соображала, она потерла виски, чтобы собраться с мыслями и от бесконечных «почему», на которые не было ответа, вернуться в «здесь и сейчас».

Миссис Джемисон опередила агента своим звонком и успела сообщить дочери, что поступило совершенно фантастическое предложение, которое они с Тео уже приняли, так что Брейкспиров придется оставить с носом. Столь успешную продажу Гусиного Дома Тео и Дженнифер приписывали исключительно уму и талантам Эллен. На ее упрек, что это неэтично по отношению к Брейкспирам, мать ответила, что никакой вины за собой не чувствует.