Хелен Филдинг - Оливия Джоулз, или Пылкое воображение

По Голливудскому бульвару прокатилось что-то вроде волны паники среди зевак, когда белые джипы Отдела по обезвреживанию бомб Управления Полиции Лос-Анджелеса с визгом притормозили в двух кварталах от театра – ровно посередине между местом предполагаемого теракта и штабом контртеррористической операции, расположившимся в маленьком фургончике. Обмен «Оскаров» происходил за сценой. Специалисты-аналитики тем временем тщательнейшим образом изучали список почетных гостей, равно как и списки обслуживающего персонала и тех, кто были приглашены в качестве гостей номинантов. Персонал был задействован по полной – на их плечи легло нелегкое дело – не привлекая внимания, забрать статуэтки у победителей, – и сделать это нужно было как можно быстрее. В штабном фургоне воздух казался раскаленным докрасна от напряжения: командиры подразделений саперов, пожарников, представители ФБР, начальство из частных охранных агентств, обеспечивающих безопасность церемонии, и Скотт Рич обсуждали действия в условиях непредсказуемых рисков и негарантированных решений.

Попытка изъять статуэтки у осчастливленных ими победителей, при всем стремлении сделать это втихую, могла быть замечена террористом-смертником, которому стоило только нажать кнопку... Остановка церемонии означала бы то же самое. Кроме того, эвакуация трех с половиной тысяч зрителей грозила затянуться чуть ли не на час. С другой стороны, кишение за сценой сотен людей в форме спецслужб точно так же могло спровоцировать панику – сперва за кулисами, но рано или поздно она перекинется в зал, расходясь по нему кругами, покуда не достигнет сознания самоубийцы, рука его коснется кнопки... Кто-то предложил газ.

– Ну да! В Москве это сработало! – горько усмехнулся Скотт.

– У нас в зале три тысячи людей. Прошу заметить: знаменитых людей, которых знает весь мир. Можно спросить: что будет, если они выблюют внутренности, слегка отравившись этим вашим газом! И что будет с нами? – поинтересовался человек из ФБР.

Так что церемония награждения шла своим чередом. Еще двадцать минут речей, оваций и т.д. А потом? Восемнадцать бомб, начиненных взрывчаткой и металлом, рассредоточены по всему залу – готовая взорваться сенсация, ждущая своего часа? Сенсация, которая поразит весь мир. Хотя... все это могло быть и химерой. Химерой, рожденной пылким воображением Оливии Джоулз.

Тим Бертон на сцене старался, как мог. Это стоило послушать... «Вы только представьте: помощница режиссера заваривает ромашковый чай. В здоровенном чайнике. Не из пакетиков, а из цветов!»

В следственном изоляторе ЦРУ вовсю шла работа с Трэвисом Бранкато. Его потрясающие голубые, как лед, волчьи глаза сейчас были похожи на заплывшие глаза алкоголика на четвертый день запоя. Роскошная шевелюра превратилась в черт-те что, голова бессильно упала на грудь. Следователь, ведущий Бранкато, занес уже руку для очередного удара, но передумал: в комнату вошла секретарша с какой-то бумажкой. Усмехнувшись, следователь быстро пробежал глазами записку. Это были замечания Оливии по поводу того, как лучше найти подход к арестованному по имени Трэвис Бранкато. Следователь с минуту размышлял. Потом он наклонился к самому уху Бранкато и прошептал:

– Сейчас идет церемония вручения премий. Верхушка киностудий – они все в этом зале. Чем быстрее все расскажете, тем быстрее освободитесь. Если же нет, то в этом городе вам больше не работать.

Бранкато вскинул голову:

– А что я сделал-то? – пробормотал он. – Ну подумаешь, оставил на двадцать минут машину открытой. Все равно была остановка. А больше ничего. Я думал, Феррамо просто хочет взять себе одного «Оскара».

А в это время на сцене Бертон лез из кожи вон, чтобы спасти положение.

– Вижу, вы смотрите на часы!

Публика заволновалась, но он, как ни в чем не бывало, продолжал:

– А если серьезно, часто ли мы останавливаемся, чтобы поглядеть на часы? Надеюсь, мой бухгалтер Марти Рейс это часто делает, потому что у него почасовая оплата.

Пока Скотт Рич осматривался за сценой, мимо пронесся человек, державший под мышками сразу четырех «Оскаров». Надпись на его футболке гласила: «Если увидишь, что я побежал, не отставай». Скотт последовал этому совету, и вскоре к ним присоединился еще один мужчина, в руках у которого было еще больше «Оскаров», но этот был в защитной экипировке: темно-зеленый костюм весом в восемьдесят фунтов, обшитый широкими взрывоустойчивыми керамическими пластинами, и маска с воздушным охлаждением. Они торопливо вышли из здания театра через заднюю дверь, за ней сотрудники отдела по обезвреживанию бомб выгородили территорию для полицейских внедорожников.

– Джо! – крикнул Скотт, увидев седоватого мужчину в очках. По всему видно было, что это человек бывалый. – Ну, что там внутри, посмотрели?

Джо Перрос был опытный сапер: он двадцать два года проработал в отделе по обезвреживанию бомб и сейчас руководил этим отделом.

– Угу, – невесело кивнул Джо. – Там примерно фунт пластида и таймер от «Касио». Готовимся сейчас открыть его на расстоянии.

– Унесете остальные подальше или прямо здесь взорвете? – спросил Скотт. – Если в зале услышат взрывы...

– Ну да, переполошатся... – сказал Джо. – Но у нас, по счастью, имеется защитный контейнер.

И показал на один из автофургонов, в багажном отделении которого лежал большой стальной шар – его сейчас как раз оборачивали специальным покрытием в несколько слоев.

– Мы тут полдюжины взорвем, никто и не услышит в зале.

– У вас там есть люди на случай, если с детонирует? – спросил Скотт, кивнув в сторону кинозала.

– А ты как думаешь?

– Отлично. Тогда я иду внутрь, – сказал Скотт. – Позвони, чтобы сообщить плохую новость, когда найдешь таймер.

Тим Бертон перешел к воспоминаниям раннего детства.

– А еще я благодарен моему двоюродному брату Нилу, который позволял мне играть в свою мозаику-раскраску, когда мы с ним встречались на каникулах. Спасибо, Нил, это и твоя награда. И наконец, моя первая учительница рисования, седовласая леди с душой Пикассо... Как ее звали? А, черт, запамятовал. Миссис как бишь ее... Лаконда? Слобода? Ну-ка погодите, сейчас вспомню...

Оливия, прячась в тени у двери и сжимая в кулаке только что позаимствованный жетон «заполнительницы рядов», рассматривала в миниатюрную подзорную трубу верхние ярусы балкона. Знакомых лиц пока что не видно. И в поведении людей ничего подозрительного тоже пока не заметно. Все как положено быть на вручении «Оскара». Заиграла музыка. Бертон, вздохнув с облегчением, направился за кулисы – агент Джоулз, перехватив его взгляд, показала ему жестом: «Молодец!»