Мария Коваленко - Высота (СИ)

   Кровавая капля упала с разбитого кулака на пол, но Булавину легче не стало.

   - Иван, решения приняты. Все. Иди домой. Тебе отдохнуть надо, - сказал он. - А у меня работы завтра вагон и маленькая тележка.

   На этом он посчитал разговор законченным. Собрал со стола мусор, выкинул в урну недопитый виски и заварил себе чай. Неудобно было все делать левой рукой, но пальцы на правой сгибались с трудом.

   Напрасная боль, и легче не стало, и работать неудобно.

    Часть 2. Она.

   Рука в темноте с трудом нашарила выключатель. Щелчок, и в комнате зажегся свет. Старенькие зеленые обои, ночник с цветастым абажуром, полуторная удобная кровать - с детства знакомая комната. Девушка вытерла со лба пот и откинула одеяло. "Все хорошо, все в порядке. Это просто кошмар!" - убеждала она себя. Прошло трое суток с ночи, когда он приснился первый раз, вся жизнь поменялась, а страх до сих пор не отпускает.

   Как он там: здоров ли, невредим, как переживает ее отъезд. Может, не стоило бежать? Может, все-таки существовал шанс все изменить? Вопросы не давали покоя. Тесная связь, которая возникла за последнее время, не прерывалась расстоянием или словами. Она оглядывалась на улице, в надежде встретить его, искала ночью рядом с собой мужское горячее тело, и, задыхаясь от слез, засыпала с подушкой в объятьях.

   Как же быстро привыкаешь к совместной жизни с любимым человеком! Все кажется естественным, как дышать. Считывать по мимолетному взгляду радость и волнение друг друга при встрече, наблюдать бурю чувств и эмоций, сменяющихся в глазах, во время экстаза, дрожать от легких эротичных прикосновений или хохотать над шутками, понятными только двоим. Ведь ей не приснилось все это! И пускай Глеб не признавался в любви, он каждым жестом и взглядом выдавал себя изо дня в день. Разве будет мужчина без любви так трепетно заботиться и целовать, слово жить без этого не может.

   На столе моргнул экраном телефон, надо было выключить его еще тогда, когда сбегала, но нет. Рука не поднялась оборвать и эту нить. Теперь вот мигает. Три дня. И как только батарея не разрядилась? Сколько на нем пропущенных вызовов и сообщений - со счету сбилась, а ответить или прочесть боялась. Всего одно слово, и она, не раздумывая, бросилась бы обратно. И черт с ним с домом, собакой и призрачным будущим! Был бы он и она. Забраться к нему на колени, уткнуться носом в сильную широкую грудь и тихо заплакать. Глеб станет гладить по голове, шептать теплые слова, а потом, не выдержит и сорвется на настоящую близость, подомнет под себя и расскажет обо всем. Пусть телом, а не словами, но искренно и со всей душой.

   И зачем только он только все отрицает?

   А телефон все моргал, искушая взять в руки и вернуться в прежнюю жизнь.

   - Скорей бы ты разрядился... - отчаянно прошептала она.

   За стенкой послышались шаги. Видимо в квартире не спалось кому-то еще.

   - Карина, к тебе можно войти? - услышала она голос матери.

   - Да, мам, - ответила девушка.

   Женщина тихонько открыла скрипучую дверь, не хотелось разбудить мужа. Тот в последнее время постоянно на нервах. И не мудрено - какой отец, слыша плач дочери за стенкой, будет оставаться спокойным?

   - Милая, что случилось? - мать присела на краешек кровати и обняла дочь.

   - Сон плохой приснился... - даже врать не пришлось. - Мамуля, а ты чего не спишь?

   - Да... Папа твой опять... Во сне разговаривает, - вздохнула женщина. - Бормочет что-то без остановки, небось, парадом командует.

   - А на бок его повернуть?

   - Ты смеешься? - улыбнулась мать. - Его из пушки не разбудишь! Впору, как прапорщик на плацу, кричать "На право!".

   - Тяжело тебе с папой...

   - Не то слово! Он вечно в делах, то учения, то призыв, а ведь еще за соседями надо присмотреть.

   - И все равно вы вместе.

   - Да разве ж от него уйдешь? - тяжело вздохнула женщина. - Он ведь часть моей жизни со всеми своими полковниками и казармами. Иногда кажется, что все - сил терпеть больше нету, а потом посмотрю на него и отпускает.

   - Вы давно вместе, может в этом все дело... - раздумывала девушка.

   - Какое там! - усмехнулась мать. - С самого первого свидания все поменялось. Он был тогда молодым красавцем с лейтенантскими погонами, а я выпускницей института. Мы сидели в кинотеатре и держались за руки. Уже тогда я поняла, что все, это навсегда.

   - А как же признания в любви, предложение руки и сердца, чувства? - только сейчас Карина поняла, что мать об этом никогда не рассказывала. - Надеюсь, папа делал все правильно?

   Женщина быстро глянула на запертую дверь, прислушалась. Спит.

   - Милая моя, предложения и признания - это вещи, которые в его мировоззрении находятся где-то между разглашением государственной тайны и поражением в военных учениях. Он даже обручальное кольцо умудрился купить мне на два размера больше. А с твоим рождением... Папашка наш ведь сына хотел! Ни в какие приметы или анализы не верил, сказал, что будет сын и точка. А когда взял тебя на руки, маленькую, только из роддома, расплакался от счастья первый раз в жизни. Как сейчас помню: сидит такой серьезный, звезды на погонах сияют, а он плачет и утереться не может - ты в руках.

   Карина сама не заметила, как на глаза навернулись слезы. Как же все не просто с этими мужчинами, вот и папенька мало чем от ее дровосека отличается, а казалось бы...

   - Мамуля, иди спать, мне тоже надо выспаться, - девушка поцеловать мать в щеку. - Завтра надо бы друга одного проведать. В больнице сказали, что к нему уже можно.

   - А не тот ли это друг, из-за которого ты столько плачешь в последнее время? - они с отцом даже спрашивать не решались эти дни. Переживали и молчали, боясь бередить раны.

   - Нет, мамуля, - печально вздохнула она. - Но давай пока об этом не будем. Лучше выспаться.

   Мать спорить не стала. Сердцем почувствовала, что и без того многое было сказано.

   ***

   Карина уже пятнадцать минут переминалась с ноги на ногу у двери в палату Ферзя, ожидая, когда же выйдет доктор. Только вчера Лешку перевели из реанимации, но врачи до сих пор старались не оставлять больного надолго без наблюдения. Вот и сейчас молодая строгая докторша что-то там проверяла, вынуждая посетительницу ждать. Девушка не отрываясь смотрела на часы, но стрелка бег не ускоряла, занудно растягивая минуты ожидания. Мимо проходили люди, и каждый раз Карина вздрагивала, боясь услышать знакомые шаги. Хромую походку Булавина не трудно было отличить на слух, но сегодня ей повезло. Дверь в палату наконец открылась.