Странная дружба - Вера Вкуфь

Она заговорщицки улыбнулась. И Игорь, хоть и старался, не смог сдержать ответной улыбки.

Хорошо. Раз не стал голосить, что ноги его в том развратнике не будет, то не всё потеряно.

Игорь вообще в последнее время много об этом думал и терялся в многочисленных догадках, что делать дальше. А Лиса тем временем не тормозила и предприняла активные действия к выяснению обстоятельств. Всё-таки, хорошо, что кто-то смог это сделать. Хотя может лучше было бы ему… Но ладно. Муж и жена — одна сатана.

Лиса в подробностях пересказала все детали визита к Солдатеевым — не от природной болтливости, скорее от понимания, что муж всё равно обратит внимание на что-то своё и, возможно, сделает выводы, отличные от Лисиных.

И так практически и получилось.

— Кстати, очень даже удобно, — пытаясь не звучать насмешливым, сказал он после окончания рассказа. — Помнишь, когда Максим мелким был и отказывался от тебя хоть на шаг отходить? А они же близняшки — оставила ребёнка с сестрой, и он спокойный — думает, что с мамой.

Ничего предостерегающего он тоже не нашёл.

— Ага, — подхватила Лиса. — Только прикинь, приходишь такая, и ребёнок в непонятках: где мама, а где не-мама? И вообще — разыграли что ли? Надо будет, кстати, спросить Женю с Таней — они, может, помнят что-то в этом роде.

Лиса уловила перемену в настроении Игоря и замолчала. Наверное, он чувствует себя лишним во всём этом круговороте жизни. Но и подключаться опасается. Поэтому Лиса потом тихим голосом осторожно продолжила:

— Знаешь, твоя реакция тогда была естественной. Наверное, было бы хуже, будь тебе вообще всё равно. Но сейчас ты, по-моему, начинаешь это всё принимать. Не дрейфь — всё разрулится!

Игорь слабо улыбнулся и сжал Лисину ладонь. Говорила она так уверенно, что очень хотелось в это верить.

Глава 24. Трубка мира

— Кажется, Вовка влюбился в твою маму, — Женька отвлеклась от попискивающего бодрой мелодией телефона, который держала в руках.

— Серьёзно? — засмеялся Максим. — С чего ты взяла?

— Ну, он вдруг стал серьёзным и задумчивым. И всё время рисует «красивую тётю». Правда, так рисует, что больше похоже на крокодила… Но каблуки и чёрная водолазка вполне себе угадываются.

— Ничего, когда-нибудь научится, — настроение у Максима было прекрасным, и мир виделся чем-то интересным и радостным. Как и сам Максим. — Многих великих любовь толкала на творчество.

— Ты поаккуратнее с пророчествами, — предостерегла Танька, отвлекаясь от своего очень важного занятия — лопания той дурацкой пупырки радужного цвета. Где она только её взяла — сама же называла любителей этой игрушки «баклонами». Именно так. Имея в виду явно другое слово. — Нашу семейку ты знаешь. Про Макрона тоже слыхал. Мало ли, чего там и как дальше будет…

Максим снова засмеялся.

— Ну, это будет совсем не моя проблема. Хотя отца предупрежу.

Как раз то, что отца можно будет о чём-то предупредить и было основной причиной хорошего настроения и повышенной смешливости Максима. Именно сегодня отец позвонил ему — первый раз после выписки — и пригласил на встречу. И тон его, насколько Максим мог судить, был вполне нормальным. Отчего теперь стало очень легко дышать. Правда, собирался Максим уже дольше обычного — как-то про третьему раз приглаживал волосы и никак не мог понять, что нужно брать с собой.

— Блин, да где мой телефон? — наконец, он сообразил, что именно ищет.

— Ой! — искренне спохватилась Женька. — Я же в него играю… Извини!

Извиняться ей было не за что — Максим был совершенно не против и не злился. Тем более сегодня.

Запихнув под молнию рюкзака протянутый гаджет, он на прощание чмокнул Женьку, потом — Таньку. И те только понимающе переглянулись, когда за Максом захлопнулась дверь.

— Знаешь, всё-таки хорошо, что у нас с тобой такая семья, — сообщила Танька сестре. — А то представляешь, если бы ещё наши подняли волну?

— Да уж, — согласилась Женька. — Хотя если бы не наши, может и у нас взгляды на такое были бы другие?

Танька равнодушно пожала плечами.

— Кто его знает.

И подойдя к зеркалу, привстала на цыпочки, приближаясь лицом почти вплотную к стеклу. Глянула на себя исподлобья, придирчиво оценивая цвет собственной шевелюры.

— Опять корни длинные стали.

Женька уже знала, что дальше сестра пожалуется на необходимость подкрашиваться. Но та против обыкновения задала совсем иной вопрос.

— Как думаешь… Может мне свой цвет отрастить? А что — буду рыжей.

Женька не сдержала удивления на лице. Красилась сестра с подросткового возраста и собственную рыжину недолюбливала. Наверное, где-то что-то наконец перевернулось. Так что Женька довольно ответила:

— Думаю, будет классно.

***

Рюкзак погромыхивал на плече от быстрого шага. Конечно, это не тот походный, с которым ездили на речку. И почти пустой — только телефон да бумажник. Поэтому идти получается легко и быстро.

Хотя может стоило взять и походный — неизвестно ещё, зачем отец его позвал. Может, хочет сдать ему оставшиеся вещи и забыть навсегда. Хотя Максим в это совершенно не верил — не таким человеком был его отец.

Странные чувства Максим испытывал, подходя к родительскому дому. Вроде он не такой уж и взрослый и самостоятельный. И не так уж давно обитает отдельно. И даже ту квартиру — особенно когда там Танька с Женькой — начал потихоньку называть домом. А всё равно в груди щемит какое-то запечатанное на подкорку узнавание. И в то же время во всём воздухе всё считывается иначе — Максим всё-таки изменился и уже не такой, каким был здесь.

Перемахивая через ступеньку, Максим оказался на своём этаже и, не раздумывая, продавил таблетку звонка.

Открыли ему почти сразу.

В домашнем костюме на пороге стоял отец. Лицо его привычно-напряжённое — так отец всегда и всем открывает двери. Но за доли секунды, нужные для узнавания, оно успевает несколько раз поменяться. Сначала на напряжённое и растерянное, глазами пытающееся считать состояние Максима. Потом будто виноватое. И, в конце концов, дружелюбно приветливое.

— Привет, — кажется, у отца было примерно такое выражение лица, когда он приезжал в «Юннат». Правда, тогда его смазывала своей активностью мама. А сегодня её что-то нет.

— А где мама? — на автомате ляпнул Максим прежде, чем понять не совсем адекватность своего вопроса.

Но Игорь только ухмыльнулся:

— Хорошо быть папой — к маме всегда сто вопросов, а к папе только один — «где мама?»

Максим постарался скрыть смущение — наверное, со стороны он смотрелся сущим ребёнком. А отец серьёзно отозвался:

— Какие-то субботние пары на работе.