Порочные ангелы (ЛП) - Карина Халле

окровавленного горла. — Знаешь, все те вещи, которые ты пытался сделать с Луизой, — сказал я. — Ну, я сделал их. Делал их снова и снова, и ей это нравилось. Может быть, потому что я один из немногих мужчин, кто видел в ней королеву. Ты видишь в ней только ее красоту. Я же вижу ее такой, какая она есть, запятнанной и все такое, — я сильнее вдавил лезвие. — А тебя я вижу таким, какой ты есть, — мерзким мешком дерьма.

Я медленно, целенаправленно начал вводить лезвие в его горло. Он корчился, брыкался и боролся со мной, но в его нынешнем состоянии я был сильнее. Его воля к жизни была жалкой, как и он сам.

В конце концов, он перестал брыкаться. Я продолжал резать. Когда наконец закончил, я был весь в поту, и только несколько капель крови было на моих ботинках и брюках. Они сошли бы при хорошей стирке.

Я положил его голову в мусор и вытащил пакет, сделав узел на конце. Я надеялся, что он не протечет. Затем оглядел офис. До моего прихода здесь царил беспорядок: кипы бумаг и пустые пивные бутылки были разбросаны повсюду. Добавление крови и безголового трупа было едва заметным.

Я открыл замок на двери и быстро вышел, закрыв ее за собой. Камилы поблизости не было видно, что было очень жаль. Если бы она спросила меня, что случилось, я бы сказал ей, что у Бруно болит голова и он не хочет, чтобы его беспокоили. Это была бы такая хорошая фраза.

Вскоре я вышел из бара и снова зашагал по улице к своей арендованной машине с мешком мусора на плече. Моя первая задача была выполнена. Теперь нужно было заняться второй.

У меня было предчувствие, что это будет гораздо труднее.

— Извините, — спросил я женщину в фартуке, которая подошла к двери. — А Ракель и Арманд Чавес живут здесь?

Женщина на мгновение уставилась на меня, медленно вытирая руки о фартук. Я оставил голову Бруно в холодильнике со льдом в багажнике, поэтому не должно было быть ничего необычного в нарядно одетом мужчине, стоящем на ступеньках.

— Да, они живут здесь. Кто спрашивает?

Я выдохнул с тихим облегчением. Значит, Сальвадор еще не убил их, а это означало, что Луиза, скорее всего, еще жива.

— Я друг их дочери, — сказала я ей, улыбаясь как можно искреннее. — Не могли бы вы передать Ракель, что я хочу поговорить с ней? Боюсь, это очень важно.

Она снова изучила меня. У меня было ощущение, что Луиза лично наняла эту женщину. Она была дерзкой и подозрительной, именно такой, какую она хотела бы видеть для защиты своих родителей. Если мои инстинкты были верны, у нее, вероятно, был пистолет, и она знала, как им пользоваться.

— Как Вас зовут? — спросила она.

— Хавьер, — сказал я ей.

— Фамилии нет?

— Гарсия.

— Хорошо, Хавьер Гарсия, — сказала она, — я пойду позову Ракель. Пожалуйста, оставайтесь здесь.

Дверь захлопнулась перед моим носом.

Я пожал плечами и сел на скамейку рядом с ухоженным розовым садом. Любовался цветами, ожидая, когда дверь снова откроется.

Когда она открылась, я повернулся на своем месте и увидел, что там стоит красивая, элегантная, пожилая женщина. Ее взгляд был устремлен на меня, хотя я знал, что она слепа.

— Ты хочешь поговорить со мной о Луизе? — спросила она. Я увидел, что сиделка стоит прямо за ней. Я начал подниматься, но Ракель быстро сказала: — Оставайся на месте. Не вставай. Друг моей дочери — мой друг.

Очень надеялся, что она не говорила этого о Сальвадоре.

— У вас потрясающие органы чувств, миссис Чавес, — сказал я ей, когда она спустилась с двух ступенек и пошла по дорожке ко мне, двигаясь грациозно и уверенно, не нуждаясь ни в какой помощи.

Она улыбнулась, и я увидел Луизу в ее лице. Это сделало забавные вещи с моим нутром, разъедая его печалью.

— Спасибо, — сказала она, — но для меня это просто жизнь. Она не должна быть тяжелой.

— Нет, — сказал я, — думаю, не с этой точки зрения. У вас прекрасный новый дом, — мой взгляд скользнул к сиделке, которая теперь прислонилась к дверному проему, открыто наблюдая за нами. — И очень бдительная помощница.

— А, это просто Пенелопа, — сказала она, отмахиваясь от нее. — Возвращайся в дом, Пенелопа, со мной все будет в порядке. Этот человек не причинит мне вреда.

Пенелопа неохотно выполнила просьбу, но даже при этом я видел, как двигались жалюзи, и знал, что она шпионит через окно.

— Она очень параноидальна, — заметил я, повернувшись к Ракель. — Есть ли для этого причина?

Она слабо улыбнулась.

— Да.

Но больше она ничего не сказала.

Не хотел делать Ракель параноиком, но я должен был спросить:

— Почему Вы так уверены, что я не причиню вам вреда?

Она села рядом со мной и сложила руки на коленях.

— Ты умеешь читать по лицам людей, не так ли? Я же могу читать их души.

Не смог не рассмеяться на это, но ее улыбка и уверенность не ослабевали.

— О, вы серьезно, — сказал я, чувствуя легкий стыд, но скрыв это. — Ну, я хочу, чтобы вы знали, что у меня нет души для чтения.

Теперь настало