Вирджиния Эндрюс - Долгая ночь

– Я не могу сделать этого. Она – моя дочь. Я не могу отказаться от моего ребенка. Что подумают люди? – Он широко открыл глаза. – Я скажу тебе, что они подумают. Они решат, что ты ее настоящая мать. Нет, я не могу отказаться от Шарлотты. – Но, – сказал он, опережая мой ответ, – может, со временем Шарлотта будет проводить с тобой много времени.

Я ему не верила, хотя и понимала, что это лучшее на что можно надеяться.

– Где будет свадьба? – обреченно спросила я.

– Здесь, в Мидоуз. Это будет скромное торжество… из приглашенных несколько близких моих друзей, кое-кто из родственников.

– Можно пригласить мисс Уолкер?

– Если хочешь, – сухо сказал он.

– И еще, могу я взять мамино свадебное платье и переделать его для себя? Вера может это сделать, – попросила я.

– Да, – ответил папа. – Это хорошая мысль, очень экономно. Теперь ты начинаешь трезво мыслить, Лилиан.

– Это не из-за экономии, я делаю это из-за любви к маме, – твердо сказала я.

Папа некоторое время пристально смотрел на меня, и, наконец, откинулся в кресле.

– Это очень хорошо, Лилиан. Это благо для нас обоих, то, что ты идешь дальше по жизни, – объявил он с горечью в голосе.

– Это единственный случай, когда я соглашусь с тобой, – сказала я и вышла, оставив его в этом мрачном кабинете.

Глава 15

Прощание

С керосиновыми лампами в руках мы с Верой поднялись на чердак достать мамино свадебное платье, которое хранилось в одном из старых черных чемоданов в дальнем правом углу. Мы вытерли и очистили его от паутины, затем открыли. Среди посыпанных нафталином платья, фаты и туфель, были и другие мамины свадебные вещи. Ее высохший букет хранился между страницами Библии, которая служила священнику для сотворения обряда, свадебные приглашения, потускневший от времени серебряный нож, которым разрезали свадебный пирог, и их с папой серебряные чаши для вина.

Вынимая все это, я не могла не думать о том, что мама чувствовала накануне свадьбы. Была ли она взволнована и счастлива? Верила ли она, что брак с папой и жизнь в Мидоуз будет прекрасна? Любила ли она его хоть немного? И что делал папа, чтобы заставить поверить маму в свою любовь к ней?

Я видела их свадебные фотографии. Конечно, на них мама выглядела молодой и красивой, сияющей и полной надежд. Казалось, она так горда своим подвенечным нарядом и наслаждается происходящим. Как же будут отличаться наши свадьбы. У нее было пышное торжество, которое привело в восторг всю общественность. А у меня свадьба будет простой и быстрой, как мгновение. Я уже ненавидела тот момент, когда мне придется произнести обет, глядя на жениха. Несомненно я отведу взгляд, когда произнесу: «да». В тот день улыбка на моем лице будет фальшивой, это будет маска, которую папа заставил меня одеть. Все будет ненастоящим. На самом деле, когда начнется церемония, я попробую представить, что я выхожу замуж за Нильса. Эта иллюзия питала меня на протяжении всех этих двух недель, придала мне силы, чтобы сделать все, что необходимо.

Вера и я перенесли платье в ее комнату, где она привела его в порядок и перешила для меня; она подшивала и ушивала платье до тех пор, пока оно мне не стало впору и сидело великолепно. Вера была занята платьем, а маленькая Шарлотта путалась у меня под ногами и бегала вокруг нас, с интересом наблюдая за происходящим. Она и не знала, что этот праздник и церемония заберут меня у нее, и также как и я, она останется одна. Я старалась не думать об этом.

– Какой была твоя свадьба, Вера? – спросила я.

– Моя свадьба? – Она улыбнулась и откинула голову. – Все было просто и быстро. Церемония прошла в доме священника в его гостиной. Там была его жена, мои родители и родители Чарлза. Ни один из братьев Чарлза не пришел. Они были заняты работой, а моя сестра работала экономкой в это время и не смогла отпроситься.

– Зато ты хоть любила того, за которого выходила замуж, – печально сказала я.

– Любила? – сказала она. – Может, это и так. В то время не было ничего важнее, как преуспеть в делах и устроить свою жизнь. Брак обещал сплотить нас и помочь нам дожить до лучших времен. И, наконец, – со вздохом сказала она, – именно так мы себе все представляли в то время. В молодости нам казалось все по плечу.

– Чарлз был у тебя единственным?

– Да, хотя я и мечтала, что встречу своего собственного прекрасного принца, – с улыбкой призналась она. Затем ее плечи со вздохом приподнялись и опустились. – Но время спустило меня на землю, и я приняла предложение Чарлза. Может, Чарлз и не был красавчиком, но он хороший человек, трудолюбивый и добрый. Иногда это самое большее, на что может надеяться девушка, самое большее, что она может получить. Любовь, вот о чем ты сейчас думаешь… Эта роскошь доступна только богачам.

– Я ненавижу человека, за которого выхожу, даже если он богат, – с горечью сказала я. Вера и без этого признания все знала и понимающе кивнула.

– Может, – сказала она, втыкая иголку с ниткой, – тебе удастся изменить его, сделать его таким человеком, с которым ты смогла бы жить. – Она помолчала. – За последние несколько лет ты сильно повзрослела, Лилиан. Без сомнения, я считаю тебя самой сильной из Буфов и самой смышленной. Что-то внутри придает тебе эту стальную твердость. Я уверена. Только не сдавай позиций. Мистер Катлер поразил меня тем, что слишком поглощен своими удовольствиями, и может впасть в ярость, если что-то ему помешает.

Я бросилась к Вере, чтобы обнять и поблагодарить ее. Она прослезилась. Малышка Шарлотта, видя что осталась без внимания, расплакалась, чтобы ее взяли на руки. Я подняла ее и поцеловала.

– Пожалуйста, Вера, присматривай за Шарлоттой как можно лучше. У меня просто сердце разрывается, как подумаю о том, что придется ее оставить.

– Об этом даже не нужно просить, мисс Лилиан. Она мне так же дорога, как и Лютер. Они растут вместе и будут присматривать друг за другом, я уверена, – сказала Вера. – А теперь давайте примерим платье. Возможно, это не самая дорогая свадьба, но ты будешь сиять, будто это самое фантастическое торжество из всех проходивших в Вирджинии. Миссис Джорджиа хотела, чтобы все было так, а не иначе.

Я засмеялась и согласилась. Если бы мама была жива и здорова, она бы бегала по всему дому, проверяя все ли чисто и блестит. Она бы везде расставила цветы. Все бы было так, как на наших знаменитых званых обедах. Когда мама была молода и красива, она наслаждалась деятельностью и восторгом, впитывая его как цветы – солнечный цвет.

Эмили не унаследовала эту joie de vivre.[1] Она мало проявляла интереса к приготовлениям, за исключением обсуждения религиозных аспектов церемонии со священником, решая будут ли молитвы и гимны. А папа думал только о том, как бы сократить расходы. Когда Билл Катлер узнал о его заботах, он попросил его не беспокоиться о расходах; он оплатит стоимость церемонии. Билл хотел, чтобы это было приличное торжество, даже если оно будет небольшим.