Мередит Рич - Клэй из Виргинии

Джош сиял, да и было отчего: помимо всего прочего, при ставке один к тринадцати Жемчужина Востока принесла на каждый двухдолларовый билет по двадцать восемь долларов шестьдесят центов.

Глава 31

Перед гостями, входившими в огромный холл особняка поместья Пинкни «Сапфировая ферма», расстилалась уходящая в обе стороны широкая подковообразная лестница из орехового дерева.

– Милые мои, я так рада за вас! – Нони Пинкни расцеловала Клэй, а затем и Джоша в обе щеки. – Я тоже поставила на Жемчужину Востока и выиграла столько, что смогу с лихвой покрыть расходы на прием в честь окончания дерби.

– Хорошая кобыла – это все равно что быстро растущие акции. Солидный капитал, который оборачивается многократными прибылями, – прибавил ее муж Нельсон Пинкни, кентуккийский конезаводчик с двадцатипятилетним стажем.

– Идею приема мы позаимствовали у лорда и леди Гордон-Леннокс, которые ежегодно устраивают подобные вечеринки после недельных скачек «Гудвуд» в Англии, – тараторила Нони. – К концу дерби гостей просто тошнит от мятной водички. Идемте, у нас собралась целая толпа людей, которые умирают от желания познакомиться с вами.

Шагая рядом с Джошем, Клэй выглядела особенно стройной и изящной в вечернем костюме с золотой оторочкой от Сен-Лорана, шелковых с блестками туфлях-лодочках от Андреа Пфистер и золотом колье с бриллиантами, которое Джош подарил ей на день рождения.

– Джош, любовь моя, теперь твоя очередь купаться в лучах славы и общаться с публикой. – Она поцеловала его, и Нони Пинкни повлекла Джоша к толпе почитателей.

Взяв с серебряного подноса бокал пим-пунша, английского коктейля из джина с ломтиками лимона и огурцов, Клэй вошла в необъятную гостиную и принялась болтать с друзьями и знакомыми, краем уха ловя занимательные сплетни, пересказываемые по соседству. Она без труда заметила, что прием почтили своим присутствием избранные члены общества конного спорта; представители старой аристократии оказались здесь в одной компании с нуворишами – Дюпонами, Гестами, Уитни, Меллонами… Клэй встретила в толпе Банкера Ханта, канадца И. П. Тэйлора по прозвищу Эдди, Роберта Сэнгстера с острова Мэн, грека Ставроса Ниаркоса, Махмуда и Мустафу Фас-ток, бывших строительных магнатов, а ныне конезаводчиков из Саудовской Аравии, и многих других представителей элиты лошадников: все они блистали роскошными туалетами, драгоценностями и черными галстуками – ни дать ни взять сливки общества.

– Что меня привлекает в скачках, – заявила дородная матрона с грубоватым лицом, обращаясь к своему спутнику, похожему на нее словно две капли воды, – так это возможность лишний раз прокатиться во Францию. Июль и август ты проводишь в Дювилле, октябрь – в Арке. Сплошное удовольствие, и цены не кусаются…

Рядом с Клэй появилась улыбающаяся Робин Лоренс:

– Потрясающе, ты не находишь? Мир лошадиных скачек – единственное место, где считается приличным говорить о деньгах.

Клэй кивнула:

– Представь, я не присутствовала на таких вечеринках, пока был жив папа.

Свечи в канделябрах и подсвечниках освещали комнаты особняка ровным золотисто-розовым сиянием; многочисленные столы были накрыты белоснежными кружевными скатертями и украшены корзинами цветов. Здесь угощали пловом с морскими продуктами, ветчиной, печеньем из воздушного теста, холодной лососиной, утиным и устричным супом, овощными салатами в керамических горшочках. В центре стола для закусок возвышался макет «Сапфировой фермы» – сделанный из теста и крема особняк в георгианском стиле с пышными фасадами, портиками с белой колоннадой в окружении миниатюрных конюшен, амбаров, садов, беседок и японского цветочного домика.

Клэй двинулась в сторону бассейна, чтобы послушать оркестр, и в этот миг ее плеча осторожно коснулась чья-то рука.

Клэй обернулась.

– Санни! – воскликнула она, оторопев.

– Клэй, мне нужно тебе кое-что сказать. – На Санни было элегантное платье от Билла Бласса из кашемира с золотистым рисунком. После подтяжки кожи лица и недельного пребывания на курорте она выглядела на удивление моложаво; ее ожерелье украшало множество бриллиантов. Судя по всему, в лице Портера Мэсона удача улыбнулась ей.

– Боюсь, нам не о чем говорить, – ледяным тоном произнесла Клэй. – Разве что тебе захочется поведать мне о самочувствии Бью.

Глаза Санни расширились.

– Поверь, я даже не знаю, где он сейчас; ничего не слышала о нем с тех самых пор… ну, ты понимаешь…

Клэй повернулась, собираясь уйти, но Санни удержала ее:

– Думаю, тебе все же будет интересно то, что я собираюсь сообщить. Речь идет об Уиллоуз…

– Хочешь его продать?

– Здесь слишком шумно, чтобы обсуждать серьезные вещи; встретимся завтра, если ты не против.

Клэй покачала головой:

– Мы с Джошем уезжаем рано утром. – Это была правда: на следующий вечер в Нью-Йорке должен был состояться закрытый просмотр «Золотого треугольника».

– Тогда давай пройдем куда-нибудь в тихое место. Это очень важно, Клэй.

– Так и быть, жду тебя в цветочном домике через десять минут. – Клэй решила отыскать Джоша и вместе с ним послушать, о чем будет говорить мачеха.

Она обнаружила Джоша в гостиной в окружении дам, девиц с восторженными глазами и двух хорошеньких журналисток, которые не давали ему прохода всю неделю. Джош упивался женским вниманием, и Клэй, поразмыслив, решила не мешать ему; она лишь улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и подумала, как славно будет подразнить его ночью, когда они в конце концов доберутся до постели.

Она спустилась по широким ступеням в западный сад, где не так была слышна какофония ямайской музыки и хмельных голосов; дорожку, ведущую к японской беседке, со всех сторон обступили кусты сирени в полном цвету, а у центральных ворот поместья раскинулась клумба в виде лошадиной подковы, на которой росли тюльпаны и нарциссы, окруженные карликовыми самшитами. Хотя весна только начиналась, было тепло, и в воздухе носился пьянящий аромат цветов.

Когда впереди замаячила японская беседка, Клэй услышала негромкие голоса. Она замедлила шаг и постаралась укрыться за живой изгородью.

– Зачем ты здесь? – спросил женский голос.

– Потому что ты мне нужна! – ответил хриплый мужской шепот.

– Я запретила тебе появляться на публике!

– Но я не могу так долго оставаться один, без тебя.

– Болван! Опять хочешь все испортить? – Узнав голос Санни, Клэй попятилась. – Тебя непременно заметят! Поместье кишит охранниками и полицейскими.

Сначала Клэй решила, что Санни скандалит с одним из отвергнутых любовников, и только через некоторое время до нее дошло, что мужской голос принадлежит Бью Йейтсу.