Сьюзен Андерсон - Горячие и нервные

— О, я, кажется, знаю кто. Бантам? Правильно? Тот парень использовал все, лишь бы бросить на меня тень, лишь бы ты выбрала его, а не меня. — Сунув руки в карманы, Рокет смотрел на нее секунду-другую, потом пожал плечами. — Хотя в этом есть доля истины. Это была моя установка… до того как я встретил тебя.

— Ну да, конечно… — В ее голосе звучали скептические нотки. — Потому что я была такая особенная, я полагаю. Ты принимаешь меня за дурочку? — Она протестующе подняла руку, когда он открыл рот, чтобы возразить. — Не отвечай. Тот факт, что я осталась с тобой, несмотря на предупреждение, означает, что я была полная дура. — Она и сейчас ясно помнила, какое волнение испытывала в его присутствии, помнила эту сладкую лихорадку и пьянящее чувство опасности, которые закружили ее настолько, что она забыла обо всем на свете.

Итак, она вплотную подошла к своему путешествию в Пенсаколу. Она воспитывалась в строгости, поэтому когда архитектурная фирма, где она работала, наградила ее почетным дипломом за успехи в дизайне, она была счастлива возможности глотнуть свободы. Но, Господи, она гордилась не только своей работой, но и отзывами начальства о ней. И стремилась поделиться своей радостью с отцом.

Ей следовало знать, что он отмахнется от нее. По крайней мере ей не стоило удивляться: что бы она ни сделала, все равно он будет недоволен. И он вновь поразил ее своей черствостью. Но на этот раз, когда он даже не порадовался ее достижениям и перешел прямо к сердитому заявлению, что она, разумеется, и мыслить не должна ни о каком курорте, в котором не больше смысла, чем в саморекламе клуба «Парадиз», ее терпение лопнуло.

И хотя большая часть отпуска пролетела, пока она дожимала отца, все компенсировала минута, когда она встретила Рокета. Каждый день, проведенный с ним, был наполнен волнением, возбуждением и страхом перед возрастающим влечением. Он заставил ее почувствовать, что…

Стиснув зубы, Виктория отогнала воспоминания, способные и сейчас поглотить ее с головой, и посмотрела своему собеседнику прямо в глаза.

— Не думаю, что моя наивность определяла твое поведение. Ты никогда не проявлял желания продлить наши отношения и намеренно не рассказывал мне ничего, что помогло бы мне найти тебя в случае необходимости. Я даже не знала, в какой части страны ты живешь. Поэтому я приняла решение оставить ребенка, хотя отец устраивал мне ужасные сцены, требуя избавиться от него, чтобы не бросать тень на доброе имя Фордов.

— Твой отец хотел, чтобы ты сделала аборт?

— Или это, или замужество с одним из его банкиров-инвесторов по его выбору.

Ярость на миг вспыхнула в его глазах, но тут же исчезла, и выражение лица снова стало непроницаемым.

— О’кей. Итак, мы выяснили, что ты не пыталась найти меня, когда обнаружила, что беременна, — проговорил он учтивым, но вместе с тем холодным тоном, который использовал ранее, говоря ей «мэм»; и только его глаза, остановившись на ее лице, вновь вспыхнули дьявольским пламенем, не имевшим с учтивостью ничего общего. — И ты даже не попыталась исправить ошибку, рассказав мне об Эсме, когда я появился.

— Ты это серьезно? — Глядя на него, она могла убедиться, что да. — Черт, что же я должна была сказать тебе, Рокет? Встретившись лицом к лицу с человеком, которого не видела шесть лет? — Горечь в собственном голосе испугала ее. Напомнив себе, что она взрослая и самостоятельная женщина, Виктория глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Не желая, чтобы они скатились к взаимным обвинениям, она тихо проговорила: — Я прошу меня извинить. Это было невежливо с моей стороны. Его губы дрогнули.

— Черт побери, при чем тут вежливость?

— Да, возможно, что ни при чем. — «Не каждый из нас может позволить себе выражать словами мысль, которая внезапно приходит в голову». — Но что ты на это скажешь: у меня есть маленькая дочь, и все, что я помню о тебе, — это то, что ты отличный парень, неспособный к длительным отношениям. Почему я должна верить, что ты изменился? — Твердость звучала в ее голосе, и она не собиралась смягчать тон. — Между нами говоря, меня мало занимает, каким замечательным ты можешь быть или не быть… Я буду стоять до последнего, прежде чем представлю Эсме отца, который свалился бог знает откуда и с такой же скоростью может исчезнуть из ее жизни, подобно Питеру Пэну.

Его взгляд стал еще более жестким.

— У меня для тебя новость, дорогая, я никогда не был похож на названного тобой героя. Может, я и отличался легкомыслием, когда мы встретились, но я никогда не хотел создавать проблемы. Прежде всего я был морским пехотинцем, что само по себе подразумевает ответственного человека. Да, я рос грубым, неотесанным и повзрослел гораздо раньше, чем принято считать. Но я подставлял голову под пули и месил грязь, пока ты посещала привилегированную школу для изнеженных принцесс.

— И все же чего ты хочешь, Рокет? — В какой-то момент, глядя на его хмурое лицо, она увидела в нем нечто варварское, необузданное, но все же не смогла удержаться от саркастических интонаций. — Добиться права посещения? Приезжать каждый уик-энд и на две недели летом? — Она ни за что не согласится на это, приди такая идея ему в голову.

И возможно, он не очень изменился, потому что ее вопрос поставил его в тупик. Он просто смотрел на нее, пока в его глазах не проступила паника. Тогда он заморгал, и его лицо вновь приняло непроницаемое выражение, на что он был такой мастер. Но она уловила тревогу в его голосе, когда он переспросил:

— Право посещения?

— Я полагаю, что ты именно этого добиваешься? — Она даже не хотела обсуждать эту идею. Когда Виктория поняла, что беременна, в глубине души она была даже рада, что не знает, где его искать. Она не хотела заставлять парня, который смотрел на их отношения как на мимолетный роман, брать на себя какие-то обязательства. Ей хватало собственного отца, который не интересовался ни ею, ни ее жизнью, ни ее работой, и она не желала того же для собственного ребенка.

Но если Рокету и вправду есть дело до Эсме, при чем тут ее желания и хотения? Может быть, стоит подумать, что лучше для девочки? И когда эта мысль пришла ей в голову, она поняла, что не имеет ни морального, ни юридического права не подпускать его к Эсме, если он захочет посвятить себя воспитанию дочери.

Он с тревогой взглянул на нее:

— Что ей известно обо мне?

— Ничего.

— Что значит «ничего»? Неужели она никогда не спрашивала, почему у других детей есть папа, а у нее нет?

— Конечно, спрашивала. Но что я должна была сказать ей? Что она появилась на свет в результате мимолетного флирта, который был у меня с морским пехотинцем, даже не поинтересовавшимся, как моя фамилия?