Мэг Кэбот - Принцесса в центре внимания

Жаль, что не на пишущей машинке. А то можно было бы сравнить начертание букв.

Но кто мог его послать?

Конечно, есть человек, от которого я бы хотела получить такое письмо.

Но шанс, что такой парень, как Майкл Московитц, думает обо мне больше, чем просто как о подруге младшей сестры, равен нулю. То есть если бы даже я ему и нравилась, то он прекрасно мог сказать мне об этом на дискотеке, когда Джош Рихтер так подло со мной поступил. А Майкл тогда пришел и буквально спас меня. И даже пригласил танцевать. И не один раз, а несколько. И медленные танцы мы тоже танцевали. А когда дискотека закончилась, мы еще поехали к ним на Пятую авеню и веселились чуть ли не до утра. Он сказал бы все тогда, если бы было что сказать.

Он просто вел себя как обычно.

А чего это я вообще размечталась?

Мы сейчас по биологии как раз изучаем таких, как я. Это называется «биологическая аномалия»: когда организм потомства сильно отличается от родительских организмов, но не в позитивную сторону, что происходит, как правило, в результате мутации.

Про меня на все сто процентов. Стоит лишь посмотреть на моих родителей. Они оба такие красивые. И вот я – рядом с ними.

Ну и, кроме того, сложно представить, что для Майкла я самая классная девчонка в школе. И зачем автор письма выделил слово «классная»? Может быть, он имеет в виду мультфильм, где в главной роли была «классная Джоси»? Их там было несколько девочек в группе, и они расследовали преступления, прямо как в «Скуби Ду». Впрочем, уверена на сто процентов, что Майкл таких мультфильмов не смотрит. Да и вообще, он мультфильмов не смотрит, насколько я знаю.

Он преимущественно смотрит сериал «Баффи – Истребительница вампиров». Вот если бы в письме было написано: «Миа, ты самая крутая девчонка из всех, кого я знаю»…

Но если письмо не от Майкла, то от кого же тогда? Это так потрясающе, что ужасно хочется позвонить кому-нибудь и рассказать. Вот только кому? Я знаю только соучеников по школе.

А ЗАЧЕМ ТЕПЕРЬ БОЛЕТЬ?

Теперь ни в коем случае не буду высовывать голову в окно. Необходимо поправиться, чтобы как можно скорее вернуться в школу и найти своего таинственного поклонника!

ТЕМПЕРАТУРНЫЙ ГРАФИК:

10.45–38,2°

11.15–38,1°

12.27–37,6°

Ура!!! Ура! Кажется, я выздоравливаю! Спасибо, Сельман Воксман, изобретатель антибиотиков!

14.05–38,3°

О, нет!

15.35–38,7°

Ну почему это происходит именно со мной?

Четверг, позже

Сегодня днем я изо всех сил старалась сбить температуру, чтобы пойти завтра в школу и отыскать своего тайного поклонника, и смотрела фильм из сериала «Спасатели Малибу». Там как раз был потрясающий эпизод.

Митч во время соревнований по гребле встречает девушку с ужасным французским акцентом, они с первого взгляда влюбляются друг в друга и бегут по кромке океанского прибоя под красивую музыку. Потом оказывается, что у девушки есть жених. И он – главный соперник Митча в каком-то очередном заплыве. Самое потрясающее – она принцесса какой-то маленькой европейской страны, о которой Митч в жизни не слышал. Отец обручил ее с этим принцем, когда оба еще лежали в колыбели.

Лежу я, значит, смотрю, и тут входит Лилли с новой порцией домашних заданий. Она тоже стала смотреть фильм, но, конечно же, ей был непонятен смысл происходящего. Она только сказала, что «этой принцесске необходимо причесать брови».

Я была поражена.

– Лилли, – прохрипела я, – ты что, совсем ничего не понимаешь? Ведь запросто может оказаться, что меня еще в колыбели тоже обручили с каким-нибудь принцем, которого я и в глаза-то никогда не видела, а папа мне об этом до сих пор не сказал. И вдруг я тоже когда-нибудь встречу где-нибудь на пляже красивого спасателя, влюблюсь в него, а потом выяснится, что мой народ уже выбрал мне в мужья какого-то другого человека!

– Ты что, перепила кодеинового сиропа от кашля? – отозвалась Лилли. – На баночке написано «одна чайная ложка каждые четыре часа», а не столовая, ясно?

Меня больше всего раздражает в Лилли то, что она не хочет рассматривать проблему более широко. Естественно, я не могла рассказать ей о полученном письме. А вдруг его все-таки написал Майкл? Не хочу, чтобы он подумал, что я всем об этом разболтала. Любовное письмо – это очень личное.

Но все равно она могла бы посмотреть на ситуацию моими глазами.

– При чем здесь сироп? – Я даже разозлилась. – Как я смогу влюбиться в кого-то, если папа уже устроил мой брак с каким-нибудь принцем, которого я никогда и в глаза не видела? А вдруг этот парень сейчас живет, например, в Дубаи или еще где-нибудь, смотрит каждый день на мою фотографию и ждет дня, когда сможет назвать меня своей?

Лилли на это ответила, что мне надо пореже брать дурацкие книги у Тины Хаким Баба.

– Нет, правда, Лилли, – продолжала я, – мне надо быть очень осторожной, чтобы не влюбиться в кого-нибудь. Например, в Дэвида Хасселхоффа или в твоего брата, потому что в конце концов мне придется выйти замуж за принца Уильяма.

Кстати, оч-чень неплохая перспектива, подумала я.

Лилли вдруг встала с моей кровати и вышла в гостиную. Там в одиночестве сидел папа, потому что, когда он пришел меня проведать, мама срочно вспомнила о каком-то важном деле и смылась.

На самом деле никакого дела у нее, естественно, не было. Мама до сих пор не сказала папе про мистера Джанини и свою беременность и про то, что они собираются пожениться. Думаю, она боится, что папа будет ругать ее за безответственность. А он будет, это точно.

И вот поэтому она теперь убегает каждый раз, как только видит папу. Это просто смешно, учитывая, что ей уже тридцать шесть! Когда мне будет столько же лет, сколько маме сейчас, я буду учитывать все возможные последствия своих поступков, чтобы не попадать в подобные ситуации.

– Мистер Ренальдо, – сказала Лилли, выходя в гостиную.

Она называет папу мистером Ренальдо, хотя прекрасно знает, что он принц Дженовии. Для Лилли это неважно, потому что она считает, что в Америке нелепо называть человека Ваше Высочество. Она категорически против монархий или княжеств типа Дженовии.

– Мистер Ренальдо, – выпалила она, – скажите, пожалуйста, не помолвлена ли Миа тайно с каким-нибудь принцем?

Папа опустил газету. Даже из своей комнаты я слышала, как она зашуршала.

– Боже милостивый, нет, – ответил он.

– Дура, – сказала Лилли, вернувшись в мою комнату, – я понимаю, что ты боишься влюбиться в Дэвида Хасселхоффа, который, кстати, уже слишком стар для тебя. Он тебе в отцы годится. И некрасивый. Но при чем здесь мой брат? Почему ты назвала его?

Вот вечно так – скажешь не подумав, а потом оправдывайся. Лилли понятия не имеет, какие чувства я испытываю к Майклу. На самом деле, я и сама-то понятия не имею, какие чувства испытываю к нему. Ну, разве что считаю, что без рубашки он выглядит как супермен.