Сандра Мэй - На краю любви

Господи ты боже мой, ну почему, почему она такая дура? Почему все женщины в мире могут нормально, без этого дурацкого блеяния заводить отношения, романы, выходить замуж — а она в тридцать лет ведет себя так, словно ей пятнадцать и парень впервые приглашает ее на свидание…

В пятнадцать лет на свидание ее пригласил Джек Браун. И она не блеяла и не нервничала.

С Джеком она вообще никогда не нервничала и ничего не боялась. Даже самой первой их ночи, когда он вернулся из армии, и было лето, душное и пахнущее липой…

Джилл со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы — и почувствовала на себе чей— то взгляд. Посмотрела по сторонам — никого. Тогда она догадалась опустить глаза…

Билли Осгуд понимающе покивал головой и вытер сопливый нос мокрой варежкой.

— Переживаешь?

— Билли, шел бы ты поиграть со сверстниками!

— Вообще-то правильно. Он противный. И машина у него козлиная.

— Уильям Осгуд! Это плохое слово, и хочу, чтобы ты…

— Хорошо, не козлиная. Просто дурацкая. Он к тебе клеится?

— Ой господи, да что ж это за ребенок… Да!

— Ну и на кой оно тебе?

Вековая мудрость глядела на Джилл ясными глазами пятилетнего ребенка, и она даже несколько смешалась.

— Ну видишь ли… Обычно взрослые люди заводят знакомство, потом создают семью, потом у них рождаются дети…

— Мой папа говорит, что жениться надо либо по любви, либо по залету.

— Эгхм!

— Ты любишь Саймона?

— Нет.

— Тогда…

— Нет!!! Билли, я тебя сейчас стукну.

— Это не-пи-да-га-га-га-гич-но! Раз ты его не любишь, то и жениться тебе с ним незачем. Джилл, знаешь, что? Я лучше сам на тебе женюсь. Подождешь немножко?

Джилл почувствовала, как налицо наползает дурацкая и счастливая улыбка, а в глазах что-то подозрительно пощипывает. Она наклонилась и подхватила Билли на руки.

— Подожду, Билли! Тебя — подожду!

Вечером за Джози Мейнард, как всегда последним, примчался непутевый папаша Фрэнк. Толстушка Джози благодушно зевала, позволяя закутывать себя в шубку и меховую шапку — на улице ударил мороз, — а Фрэнк путался под ногами, мешался, извинялся за опоздание и в конце концов выпалил фразу, от которой Джилл едва не упустила Джози из рук и не грянулась на пол.

— Знаешь, Джилли, Джек вроде возвращается! Ну то есть пока еще не наверняка, у него масса проблем и все такое, но в принципе он согласился работать в «Индейской стоянке», так что…

— Но… вы же не сможете открыться раньше весны?

— Ха! Да там работы полно, ты что! Ведь столько лет база стояла пустая. За зиму я как раз и собирался ее подкрасить-подмазать, отремонтировать номера, заказать новый бойлер в Уичито, а весной мы с Джеком займемся маршрутами. Если он приедет до Рождества — пока дороги не завалило, — то вдвоем мы точно все успеем.

Джилл поджала губы, чтобы не тряслись, и процедила:

— Не понимаю, у тебя что, помощников мало? Джерри бьет копытом, Сэм приедет через неделю, да и Дик вряд ли будет сидеть всю зиму на лесопилке!

— В твоих братьях я не сомневаюсь и страшно им благодарен, Джилли. Только… понимаешь, Джек — он ведь мне как брат. Мне кажется, если он приедет, то у нас все точно получится, понимаешь?

— Ну… да. Понимаю.

— Сова говорит, Джек — везунчик. Он приносит счастье.

— О да! Море счастья.

— Все успокоиться не можешь? Брось, Джилли. Что было, то быльем поросло. Ты тогда была совсем девчонкой, а теперь взрослая тетка, да и с Джейкобсом, как я слышал, у вас все на мази…

— ВСЕГО ДОБРОГО, ФРЭНК! И, будь добр, постарайся завтра не опаздывать. Джози еще мала для таких нагрузок.

— Э-э-э… ты не обиделась, старушка?

— Нет!

Джилл почти вытолкала слегка недоумевающего Фрэнка за дверь и помчалась в свою комнатку. Закурила запретную вторую сигарету и уставилась невидящим взглядом в темное и вьюжное окно.

Великий Дух Маниту, сделай так, чтобы Джек Браун передумал! Ну зачем ему сюда возвращаться? Фрэнк и сам отличненько откроет свою туристическую базу, проводником он может работать ничуть не хуже, да и братья, Сэм и Джерри, рассчитывают на эту работу, а лес они знают не хуже Джека, ну вернее, не намного хуже, не очень намного хуже, потому что лучше-то невозможно, лучше знают только люди из племени Стерегущей Совы, индейцы, а Джек — Джек этот лес знал всегда до последнего листочка, до последнего камушка под ногами… Она даже не сразу поняла, что тихонько смеется, а по щекам в это время текут горячие слезы.

3

Джек стоял у высокого французского окна и смотрел на унылый пейзаж. Асфальт, бетон, стекло, металл, серое небо, серый воздух, серые люди. Кто сказал, что настоящая жизнь — в городе?

Середина октября, в этом все дело. Самое депрессивное и паскудное время года. Правда, в Сайлент-Крик в это время уже снег ложится, а к Рождеству перевалы не проехать, заваливает до весны…

Французские окна были тройными. Дорогие, хорошо заделанные — и все равно возле них было холодно стоять. Во всем этом доме — холодно. С тех пор как ушла Иви.

Гай постарел за полгода лет на двадцать. Превратился в растерянного, желчного старика с трясущимися руками. Мамаша Леруа держалась лучше, но Джек понимал, что и ей несладко. Временами он жалел мамашу Леруа, искренне и сильно, но она ухитрялась в считаные секунды избавить его от этого чувства.

То, что она пытается настроить против него Эми, — ужасно и недопустимо. Тут всего два выхода, один — дать мамаше Леруа по башке кирпичом, второй — уехать подальше. Собственно, Джек и приехал сегодня в дом тестя и тещи, чтобы сообщить им о своем решении вернуться домой. В Сайлент-Крик.

Недавний ночной звонок от Фрэнка Мейнарда раздался очень вовремя. Джек уже захлебывался в пучине непроглядной свинцовой тоски, уже почти отчаялся найти общий язык с собственной дочерью, уже не совсем отчетливо понимал, как ему жить дальше… Голос друга детства в трубке был рожком той самой кавалерии, которая всегда приходит на помощь отчаявшимся в самый последний момент.

Они не виделись и не разговаривали десять лет, с тех самых пор, как Джек удрал из Сайлент-Крик. Фрэнк торопливо прокричал в трубку последние — за десять лет — новости, сообщил, что женился на Моне Богарт и что их дочке Джози уже пять лет… Джек сказал, что его дочке тоже пять — и внезапно охрип. Фрэнк почувствовал неладное.

— Джек, ты чего там?

— Ничего. Я… понимаешь, Фрэнки… моя жена… она умерла три месяца назад.

— О господи! Брат, прости. Прими мои, как говорится… черт, глупо звучит. Несчастный случай?

— Она заболела. Все очень быстро случилось.