Энн Мэтер - Возвращение на остров любви

— Возможно.

Меган совсем не была уверена, что Джайлз Кросс одобрил бы занятие своей дочери. Это был слишком мелкий бизнес — в его глазах по крайней мере. Он ожидал от Меган большего.

— Он всего себя отдавал работе. Твоя мать говорила, что ты нередко оставалась одна.

У Меган перехватило дыхание.

— Я не обижалась.

— Да, ты не обижалась, а вот Лора…

— Хочешь сказать, моя мать обижалась? Анита вздохнула.

— Лора была чудесной, очень живой женщиной, Меган. Конечно, она обижалась. — Анита помолчала. — Твоему отцу не нужно было работать так много. Все эти поездки в Африку, например. Почему он никогда не брал с собой жену?

Меган сжалась.

— Она не хотела ехать.

— Это неправда. Она бы всюду ездила с ним, делала бы все, чтобы их брак сохранился. Беда в том, что он не позволял ей покидать приход. Ты должна знать, что твой отец предпочитал путешествовать один.

— На что ты намекаешь?

— Ни на что, Меган. Я лишь говорю, что нельзя обвинять во всем только мать. Неужели ты не понимаешь: если бы не мой отец, был бы кто-то другой. Ей требовалось общение, дружба. Любовь.

— Она казалась вполне счастливой до переезда сюда.

Анита криво усмехнулась.

— О, Меган, ты теперь взрослая женщина. Твоя мать не была… тем исчадием ада, каким пытался представить ее твой отец. Она просто была одинока, вот и все.

— И твой отец воспользовался удобным моментом! — с горечью воскликнула Меган. — О, Анита, в этом вопросе мы никогда не придем к согласию. Не лучше ли… сменить тему?

— Если ты так настаиваешь. — Но Анита выглядела несколько разочарованной, и Меган пожалела, что не стала распространяться о своей работе. Эта тема по крайней мере безопасна, что бы там ни думала Анита о ее отношениях с Саймоном.

— Реми сказал, — начала Меган, — что теперь ты практически одна управляешь отелем. Кажется, он говорил, что твой отец ушел на отдых.

— О Господи! — Анита сделала глубокий вдох, затем, словно не в силах больше сидеть, вскочила на ноги и начала расхаживать по комнате. — Если бы только это было так!

— Что ты имеешь в виду?

Меган была в полной растерянности, и Анита бросила на нее странный, полный горечи взгляд.

— Ты ничего не знаешь, не так ли? Реми ничего не говорил тебе? Ну, конечно, он не мог. Он сам не знает всю правду.

— Не говорил о чем?

— О том, что его дед очень болен.

— Нет. Мне… мне жаль.

— Да? Возможно, ты действительно сожалеешь. Я надеюсь на это — ради него.

— Анита! — Руки Меган вцепились в подлокотники кресла. — О чем ты? В чем дело? Почему ты так смотришь на меня?

— Он умирает, Меган, — дрожащим голосом ответила Анита. — Потому я и позвонила тебе, потому и молила приехать. Я слишком долго несла эту ношу одна, и мне… мне нужно с кем-то поговорить, поделиться болью.

— Но Реми…

— Я уже сказала тебе: он знает, что дед болен, и все. Я… я не могла рассказать ему правду. Они с дедом так близки. Реми будет в отчаянии, когда узнает.

— О, Анита! — Меган вскочила с кресла и, почти не задумываясь о том, как воспримет ее порыв сводная сестра, подбежала к ней и положила ей руки на плечи. — Анита, — еще раз проговорила она, когда крепко прижалась к ней, — мне так жаль. Могу ли я что-то сделать? Скажи!

Неудивительно, что она плохо спала, думала сейчас Меган, отбрасывая простыню и спуская ноги с кровати. Сон ее не мог не прерываться г мыслями об отце и матери, о встрече с Реми, который и не ведал, насколько тяжело болен его дед.

Прикусив нижнюю губу, Меган пересекла комнату и отдернула шторы, затем ступила на балкон. Даже в этот утренний час на улице было тепло и немного душно. Темные облака нависали над горизонтом запоздалым напоминанием о дожде, который лил всю ночь. Меган слышала, как дождь барабанил по стеклам, и эти звуки вызывали в памяти прошлые дни, когда они с Реми, еще детьми, частенько охотились за крабами после шторма. Маленькая бухточка, окруженная песчаным пляжем, была для них неиссякаемым источником удивительных тайн. И ракушки, и выброшенные на берег предметы всегда привлекали их внимание.

Сейчас, облокотившись на кованые перила, Меган разглядывала волнующе знакомую панораму. За мощеными дорожками и садиками, сверкавшими экзотическими цветами, рядом с отелем расстилался белый коралловый песок, а дальше шумел океан с кипенной бахромой прибоя. Морские птицы с криками носились над пляжем, рылись в выброшенных на берег водорослях. Вдали, у скал, прибой превращался в туман. Все это было немыслимо красиво — тропический рай, полный магии и тайн, именно такой, каким она его помнила.

Или же не было тут рая?

Ее отец сказал бы, что в этом раю есть свой змий. Чудесный остров для отдыха, остров, который он открыл для своей семьи, превратился для него в кошмар. Отец ни за что не одобрил бы ее приезд сюда, ее примирение с врагами.

Пусть даже Райан Робартс очень болен, это не извиняет его прежнее поведение.

Тем не менее она не могла не испытывать некоторого сострадания к этому человеку. Меган была не мстительна по натуре и, хотя предпочитала не встречаться со вторым мужем своей матери, все же симпатизировала ему. В конце концов, до развода родителей она почитала деда Реми почти как своего дядю. В те дни он был добр к ней. Неужели таким способом он пытался сблизиться с ее матерью, как потом заявлял отец?

Как бы то ни было, в самом начале Меган с восторгом предвкушала каждые каникулы на Сан-Фелипе. Она помнит, как хвасталась одноклассницам и как те завидовали ее ежегодным путешествиям в Эль-Серрат. Она даже не слишком расстраивалась, если отец не всегда мог присоединиться к ним, и лишь позже поняла, что именно тогда начался роман ее матери с Райаном Робартсом.

Ей было восемь лет, когда она впервые приехала на остров, и почти пятнадцать, когда родители развелись. Она не представляла, как долго ее мать и Райан Робартс скрывали свои отношения; она лишь знала, что ее отец был тяжко оскорблен.

Больше всего ее поражало, что мать позволила себе связаться с таким человеком, как Райан. Да, с ним было приятно проводить время, но разве его можно было сравнить с ее отцом? Райан Робартс не имел никакого образования. Меган помнила, как ее отец поначалу хохотал над некоторыми выражениями Райана. Отец называл его жалким обывателем, хотя маленькая Меган и не понимала, что он имел в виду.

Теперь же она допускала, что между родителями, вероятно, происходило то, чего она просто не замечала. Ради каприза никто не отрекается от двадцати лет брака. Она слишком твердо держала сторону отца и не слушала объяснений матери.

После развода родителей Меган больше не возвращалась на Сан-Фелипе. Время от времени она встречалась с матерью, но только на нейтральной территории. Потом, через шесть лет после свадьбы Лоры и Райана, у матери развилась скрытая — и неизлечимая — форма рака. Хотя Лора лежала в больнице в Лондоне и Меган проводила много времени с ней, незримое присутствие ее нового мужа исключало какую — либо возможность примирения.