Иди ты... в жёны (СИ) - Кит Тата

- За мной, - я отмотала с его пальца свой локон и через несколько секунд вышла на крыльцо, где планировала увидеть ждущего меня Титова, но никого не обнаружила. – Ты где? - пришлось обойди дом и подойти к тому месту, где он стоял под окном. - Титов, блин!

- Да, котя? – я вздрогнула и тут же разозлилась, поняв, что голос его я услышала из своего окна.

- Ты охренел?! – взорвалась я. Хотелось бы крикнуть, но не хотелось волновать соседскую собаку, которая только-только успокоилась. – Я сказала, за мной идти!

- Так я и пошёл. Ты же не сказала, что за тобой через дверь надо идти. А ничё у тебя такой домик. Нарядный, - он исчез в глубине комнаты и включил свет. – О, да у тебя ремонт! Ты реально настолько серьёзно решила жить в этой залупе?

- Надеюсь, ты имел в виду халупу.

Я вновь вернулась в дом и в свою комнату, где Титов крутил в руках рулон обоев в цветочек.

- Миленько.

- Экскурсия окончена, а теперь вали, - я забрала у него рулон и, вооружившись им, выпроводила Титова из комнаты, а затем и из дома на веранду. Но он, вяло сопротивляясь, успел заглянуть в каждую комнату.

- Миленько.

- Ты ночуешь здесь, - указала я на старый диван, стоящий на веранде.

- Почему здесь, а не в доме?

- Потому что ты выбрал котика.

- А если бы выбрал пёсика?

- Спал бы на диване в предбаннике.

- При чем здесь тогда котик и пёсик?

- На диване в предбаннике раньше спал дедов пёс.

- А здесь, как я понимаю, спал котик?

- Почти. Здесь котик ссал, - ухмыльнулась я. Обошла его и зашла в дом.

Не успела закрыть дверь, как услышала вопрос:

- Может, хоть подушкой или одеялом угостишь?

- Ночи теплые, и без одеяла обойдёшься. А подушку я видела у тебя на руле. Беленькая такая, с отпечатком твоей надменной морды. Добрых снов, Александр Иванович.

Глава 7. Санька

Глава 7. Санька

Добрых снов на проссанном котами диване мне ещё никто не желал.

Здесь реально воняло кошатиной и именно от дивана, на который я, всё же, прилёг, но быстро понял, что переночевать здесь нереально.

Помимо вони, всё рядом с диваном было захламлено кусками гипсокартона, обрезками труб, коробками и пакетами с другой ремонтно-строительной лабудой.

Похоже, Авдеева, действительно решила обосноваться в этой деревне капитально.

Это как же должна свистнуть фляга, чтобы можно было захотеть добровольно сменить городской комфорт и инфраструктуру на чернозём и коровьи лепехи?

Хотя, это же Авдеева – дамочка, отбитая на всю свою рыжую голову.

Я попытался ткнуться в дверь, за которой скрылась эта дамочка, но оказалось закрыто.

Постучал несколько раз, но ответа не последовало.

Пришлось идти в машину и ночевать там.

Проснулся от боли в спине, ногах и шее. Спать в машине – плохая идея. Такая же плохая, как ехать в эту дыру. Но точно лучше, чем сон на обоссанном котами диване.

Глянул на наручные часы.

- Шестой час, - вздохнула я обреченно.

Чувствуя боль и ломоту в каждой клеточке тела, выбрался из машины, кое-как разогнулся и потянулся руками в уже палящему солнцу, наслаждаясь тем, как прохрустел каждый сустав.

Из ниоткуда взявшийся скрежет и что-то похожее на шипение за спиной заставили меня обернуться, и увидеть несущегося на меня с раскинутыми в стороны крыльями здоровенную белую птицу.

- Вали! – махнул я ему лениво, наивно полагая, что таким образом смогу спугнуть его, как голубя на городской площади.

Хрен там плавал.

Эта пернатая паскуда вцепилась мне в ногу не хуже бойцовской собаки.

В первую секунду мне показалось, что я даже взвизгнул, как девчонка, а в следующую я уже лез на ближайшее дерево, пока эта птица, продолжая скрипеть, как ржавые ворота, пыталась до меня добраться. Повезло, что у него жопа толще моей, и высоко она ему подняться не даёт.

- Гусь, сука! – крикнул я во всю глотку, узнав, что эта за птица. – Пошёл отсюда! – я попытался его пнуть. Но этот гусь, кажется, становился только агрессивнее.

Теперь я понял, почему вчера поздно вечером на улицах этой деревни было столько народу.

Потому что при свете солнца этот пернатый держит всю деревню в страхе.

- Лёнька! Отстань от туриста! – гаркнул какой-то мужик и, что странно, гусь реально от меня отстал. – На, булку пожри, - мужик бросил подбежавшему к нему гусю большой кусок хлеба и снова перевел внимание на меня. – Ты его не бойся. Он у нас собаками воспитан. Других бы гусей собаки уже давно передавили, а этот ничё, живой. Ты долго там сидеть-то будешь, депутат?

- Почему депутат?

- Да хуй знает… В рубашке, - глубокомысленно изрек наблюдательный колдырь, пока я спрыгивал с дерева, не жалея дорогих туфлей. – Это ты Любке забор раздолбал? Жених?

- Я. Жених, - отряхивая руки от ошметков коры, я подошёл к мужику, чей возраст был неопределим. Наверное, дед, судя по рыхлому лицу и редким зубам во рту. Прикинул, что этот туземец за щедрую плату в виде денег на бутылку сможет починить забор. – Забор на место поставишь? Заплачу́.

- Сколько заплатишь? – с насмешкой, но заинтересованно спросил колдырь.

- На бутылку хватит, - заверил я.

- Как нехуй делать. Неси струмент.

Вот бы все подрядчики были такими же сговорчивыми.

- У меня нет инструментов.

- Так ты в сарай Любкин загляни. У её деда струмент всегда был.

Поведя плечами, я пошёл к сараю, на который указал дед. С опаской пошёл. Косясь на гуся, который доклевывал булку.

В деревянном сарае, который закрывался на деревяшку, нашел деревянный ящик с деревянной ручкой, в котором лежал молоток, гвозди, дореволюционные пассатижи и даже маленький лом.

- Музей, блин! – чертыхнулся я. Принес деду «струмент» и поставил рядом с ним. Гуся уже видно не было. – Этого хватит?

- Хватит, - с ленцой протянул дед, глядя на ящик у своих ног. Затем вновь посмотрел на меня, хитро улыбнувшись редкими зубами. – Платить-то когда будешь?

- Половина сейчас, половина по результату.

- Понял, - дед деловито кивнул, когда я вручил ему первые пятьсот рублей, которые он тут же убрал в карман черных брюк в крупный катышек. Закатал рукава застиранной серо-фиолетовой рубашки и приступил к делу. – Принимай, - почти через полчаса он отвлек меня от созерцания окна, в котором я не хотел бы увидеть Авдееву, чтобы она не знала, кто именно делал ей забор.

Не знаю, каким образом, но он как-то смог собрать забор из сломанных досок. Выглядело всё это крайне убого и так, будто при всём при этом часть досок он умудрился куда-то припрятать.

- Это, по-твоему, забор? – я с недоумением смотрел на то, что нагородил этот дед.

Да у него зубов во рту было больше, чем досок у забора, что он сделал!

- Как заплачено, так и нахуячено, - махнул он руками, закинув молоток в деревянный ящик

Всё-таки, умению деда вести деловые переговоры можно только позавидовать.

Ноль сомнений в собственной неоспоримости.

Собственно, в чем-то я с ним был согласен. За пятьсот рублей лично я даже молоток в руки брать не стал бы.

- Вали, короче. Сам сделаю.

- А ещё пятихатка? – требовательно вопросил дед. – Я свою работу сделал.

- На, - сунул ему купюру.

Ухмыльнувшись, дед пошёл по своим алкоделам, а я, сняв рубашку, приступил к переделке забора самостоятельно.

Глава 8. Любовь

Глава 8. Любовь

Жарко сегодня. Очень жарко.

Возможно, не по градусам, но по ощущениям - точно жара.

Я проснулась минут десять назад и уже пять из них, с кофе в руках, залипаю в окно, глядя на то, как сам Титов Александр Иванович городит мне сломанный им же забор.

Забор, к слову, отвратителен до тошноты. Стал, после Титовского ремонта.

Но как же хорош загорелый мужской торс под палящим июньским солнцем….

Как блестят капельки пота на его гладкой коже…

Как у породистого жеребца перекатываются мышцы, пока он носит доски…