Присвоить любовь - Кэмерон Харт

— Могу я сводить тебя ещё в одно место, прежде чем ты превратишься в тыкву? — спрашиваю я, надеясь успокоить свою девочку. Если она собирается доверить мне ещё одну часть своей истории, я не хочу, чтобы это произошло на грязной парковке временного карнавала.

Джордан поднимает на меня взгляд, и на её губах появляется лёгкая улыбка. Я принимаю её.

— Да, но только ещё минут на сорок пять. Нормально? — она нервно прикусывает нижнюю губу, как будто я когда-нибудь откажусь проводить с ней больше времени.

— Я воспользуюсь каждой секундой, которая у меня будет, — сообщаю я ей, целуя в висок. — У меня есть на примете одно местечко неподалёку. Это будет по дороге в кафе на Уолнат-стрит, где стоит твоя машина.

К счастью, Джордан соглашается. Несколько минут спустя мы съезжаем с главной дороги, и я провожу нас по хорошо замаскированной гравийной дорожке, ведущей к поляне. Когда я паркую грузовик посреди поля, Джордан смотрит на меня, и в её глазах читается вопрос.

— Ты когда-нибудь смотрела на звёзды? — спрашиваю я, восхищаясь тем, как загорается её взгляд. Она отрицательно качает головой, а выражение её лица из неуверенного превращается в восторженное. Я всегда хочу, чтобы она так выглядела. — Что ж, тогда позволь мне показать тебе, как это делается.

Я вскакиваю со своего места, а затем оказываюсь у дверцы Джордан. Она выходит и следует за мной в заднюю часть грузовика, где я открываю задний борт и расстилаю для нас одеяло. Забравшись в кузов грузовика, я поворачиваюсь и протягиваю руку своей девочке, благодарный за каждый раз, когда она решает принять её.

Я устраиваю Джордан у себя между ног, прислонив спиной к моей груди. Она идеально подходит моим объятиям.

— Видишь ту большую яркую звезду там, наверху? — шепчу я, указывая на небо. Она кивает. — Это Полярная звезда, также известная как Поларис. Видишь, какую форму она приобретает, когда соединяется со звездами вокруг неё? — я показываю Джордан расположение созвездий, и моё сердце тает от того, насколько она очаровательна, когда сосредоточена на чём-то.

— О, я знаю это созвездие. Большая Медведица, верно?

— Да, это именно она, — отвечаю я, крепко обнимая девушку и утыкаясь носом ей в шею.

Джордан снова напрягается и отстраняется от меня. Я не отпускаю её, давая понять, что она может легко уйти, но я хочу, чтобы она была рядом.

— Можешь сказать мне, почему ты не хочешь, чтобы я прикасался к твоей шее? — тихо спрашиваю я.

— Было бы проще показать тебе, — тихо произносит она.

Дрожащими руками Джордан перебрасывает свои волосы через правое плечо. Она наклоняет голову набок, показывая мне глубокие шрамы, которые начинаются у основания шеи и тянутся через плечо, прежде чем исчезнуть на спине.

Даже при слабом свете луны и звёзд я могу сказать, что то, что оставило у неё эти шрамы, едва не лишило её жизни. Джордан дрожит, сидя у меня на коленях, демонстрируя свою величайшую уязвимость. Я постараюсь, чтобы она никогда не пожалела о том, что показала мне эту свою сторону.

— Детка, — шепчу я, протягивая руку и касаясь её кожи. Когда она не вздрагивает, я провожу кончиками пальцев по напряжённой коже на её шее и плече. Наклонившись вперёд, я провожу носом и губами по её шрамам, покрывая лёгкими поцелуями поврежденную кожу.

— Ты не можешь… — тихо протестует она, хотя и наклоняется навстречу моим прикосновениям. — Ты не можешь по-прежнему… хотеть меня.

У меня щемит в груди из-за этой милой женщины, из-за всего, через что ей пришлось пройти, и из-за того, с чем ей всё ещё приходится иметь дело.

Я нежно обхватываю её за шею, заставляя посмотреть на меня. Когда эти зелёные глаза встречаются с моими, я как никогда уверен: эта женщина принадлежит мне, чтобы любить её. Я могу защищать её. Я могу претендовать на неё.

— Я хочу тебя всю, — выдыхаю я, целуя её в лоб. — Каждую сердечную боль, каждую слезинку, — продолжаю я, покрывая поцелуями её нос и щеки. — Я хочу каждую историю, каждое воспоминание. Каждый шрам.

Поглаживая большим пальцем бугристую кожу на её шее, я не отрываю от Джордан взгляда. Мне нужно, чтобы она знала, что каждое слово — правда. Её милый маленький носик покраснел, а глаза увлажнились, она едва сдерживает слёзы.

— Помнишь, я говорила тебе, что моя мама умерла, когда я была маленькой?

Я киваю, скольжу рукой по её спине и меняю наше положение так, чтобы она сидела боком у меня на коленях. Джордан прижимается к моей груди, положив одну руку мне на сердце, как будто это каким-то образом её успокаивает.

— Ну, это ещё не всё, — продолжает она. — В нашем доме случился пожар из-за неисправности электропроводки. Мне тогда было пять лет. Я помню, как проснулась глубокой ночью от воющей сигнализации и дыма, такого густого, что я едва могла дышать. — Она вздрагивает при воспоминании, и я прижимаю её к себе, нежно покачивая, чтобы успокоить её беспокойство. — Я… честно говоря, мало что помню из той ночи. Крики, скрип дерева, взрывы, а затем громкий треск. Я была прижата к полу, зажатая под балкой, которая вот-вот должна была вспыхнуть. Не могла дышать. Не могла плакать. Не могла ничего сделать…

— Я с тобой, — напоминаю я ей, зарываясь носом в мягкие волосы на её макушке. Я вдыхаю запах Джордан, благодаря всех богов, которых только могу вспомнить, за то, что она выжила. — Ты в безопасности.

— Я очнулась в больнице после нескольких операций и пересадки кожи. Всё болело. Я испытывала постоянную боль в течение нескольких месяцев, пока всё не зажило. Даже тогда пересадка кожи только улучшила мою внешность.

— Ты прекрасна, Джордан. Шрамы и всё прочее.

Она отрицательно качает головой и отворачивается от меня. Сейчас она мне не верит, но поверит.

— В любом случае. Позже я узнала, что погибла не только моя мать, но и мой отец был первым, кто решил спасти меня. К тому времени, как я оказалась вне дома, там уже были пожарные, и они запретили моему отцу возвращаться. Моя мама не справилась, но я справилась. Иногда я задаюсь вопросом, сожалеет ли мой папа о своём решении.

— Джордан, — успокаиваю я, баюкая свою драгоценную женщину в объятиях. Она расслабляется, наваливаясь на меня всем своим весом. Мне чертовски приятно видеть её здесь, быть так близко, общаться на таком уровне, о существовании которого я и не подозревал.

— Вот почему он так заботится