Три месяца на любовь (СИ) - Евстигнеева Алиса

— А это преступление?

— Не знаю. Но если ты готовишься к старости в компании сорока кошек, то наверное…

Тут я опять разозлилась и резко остановилась, из-за чего мой сопровождающий едва не врезался в меня.

— Слушай, чего ты добиваешься? Если хотел унизить, то спасибо, не надо, обойдусь.

Впервые за всё время нашего знакомства он заметно растерялся.

— Эй, ну мы же просто шутили.

— Это ты шутил, мне не зашло.

— А что я сделаю, если у тебя проблемы с чувством юмора?

— Всё нормально у меня с чувством юмора! — завелась ещё сильнее.

— Да пока не заметил! — не остался он в долгу, судя по интонации, тоже теряя остатки спокойствия. — Только и делаешь, что шипишь на всё сущее!

— Это я шиплю?! — взорвалась и… нелепо замерла с открытым ртом. Просто не смогла придумать, что ему предъявить. За непродолжительный отрезок нашего знакомства мною был определён целый список его недостатков, но все они показались какими-то мелочными. Поэтому не придумала ничего лучше, чем выпалить с чувством: — Да пошёл ты…

— Куда? — скрестив руки на груди, ехидно поинтересовался Исаев. — Могу даже записать для истории. Уверен, твоему Изотову понравится.

Этот спор я проиграла. Резко растеряв все доступные аргументы и пыл. Лишь покраснела, то ли от стыда, то ли от обиды. Покачала головой и отвернувшись от гада, потопала домой, выйдя на широкую улицу, освещённую яркими фонарями.

Он за мной не последовал. Возможно, решил, что я этого не стою, а может быть, просто записал в разряд сумасшедших.

На душе было паршиво. И дать этому достойное объяснение у меня никак не выходило. Обычно я вообще никак не реагировала на все эти остроты и подколки, спокойно переводя всё в шутку или же попросту не обращая внимания. Проблемы с лишним весом у меня были с детства, и умение абстрагироваться от чужого мнения в моём случае было основой выживания и сохранения душевного равновесия. А тут вот… среагировала на дурацких кошек!

Уже ближе к дому мне удалось вернуть самообладание, пообещав себе одну важную вещь: больше никогда не встречаться с Андреем Исаевым.

Глава 3.

Слухи о моём уходе медленно, но верно расползались по школе и в один прекрасный день добрались до пятиклашек. Где-то глубоко в душе я всё же надеялась, что животрепещущие разговоры чудом обойдут нас стороной и мне не придётся стоять перед ними и оправдываться, мол, все в этой школе прекрасно справятся и без меня. Но нет.

— Вы из-за нас, да? — едва ли не рыдая, прилетела ко мне Варька. — Вы из-за нашего поведения уходите.

Я зажмурилась, пытаясь собрать себя в кулак и выдать заранее отрепетированную речь, методично увещевая, что ещё точно неизвестно, ухожу я или нет. Начала и… не смогла.

— Варь, — обняла девочку за плечи, прижимая к своему боку, — с вами это никак не связано, просто… просто мне так, видимо, надо… идти дальше.

— Без нас?!

Внутри меня что-то резко застонало и зазвенело, в который раз выставляя наружу все сомнения.

— Я всегда буду где-то рядом, в пределах одного сообщения или звонка, — проговорила банальщину, от которой никому не стало проще.

— Ну это же не то.

— Не то, — согласилась. — Ну это же не означает, что станет хуже? Дадут вам другого учителя, ещё лучше, чем я.

— Лучше вас нет.

— Сомнительное утверждение, — мягко покачала головой, едва сдерживая подкатившие слёзы, — вдруг Ксения Игоревна раньше положенного срока решит выйти из декрета. Помнишь её? Она у вас во втором классе английский вела. Вот тогда и заживёте в мире и покое, и никто вас не будет гонять по пятнадцать раз на дню за плохо сделанный синтаксический разбор.

Не помогло. Девочка глянула на меня с ярко-выраженным скепсисом, пусть пока и не догадывалась, что это такое.

— Не хотим мы никакой Ксении Игоревны, мы вас хотим!

Достойных доводов против у меня в который раз не нашлось. Но коллективные разборки, развернувшиеся после этого диалога, окончательно испортили мне настроение, которое и без этого стремилось к нулю.

Вечером того же дня объявилась Лерка с грустными вздохами в трубке.

— Расскажи что-нибудь жизнеутверждающее, — потребовала подруга.

— Говорят, что через пару лет искусственный интеллект захватит мир, — сообщила я, как раз читая статью про новый чат-бот и его писательские способности.

— Света, тебе напомнить значение слова «жизнеутверждающее»?

Фыркнула, глядя на экран с Леркиной несчастной физиономией.

— Что там у тебя случилось?

— Он мне не звонит! — с готовностью сообщила подруга, явно ожидавшая этого вопроса. — Уже почти неделю.

Сообразить, кто такой «он», мне удалось практически сразу.

— А ты ему?

— А что я?! — искренне возмутилась Крутикова. — Я — женщина, и это он должен делать первые шаги.

— Мне казалось, что у вас с Сергеем уже шага до десятого дошло.

— Десятый шаг — это замуж и дети по лавкам!

Попыталась произвести подсчёты в своей голове, вычисляя стадии развития отношений, но запуталась.

— В любом случае, вы крайне интенсивно начали ваше знакомство, — намекнула на ту самую памятную ночь, в которую Лера отжигала с Литвиновым. Ну не в нарды же они до утра резались? Это даже я понимала.

— Он мне не звонит! — требовательным тоном напомнили мне. Ах да, в таких ситуациях от меня ожидалась исключительно поддержка.

— Вот гад! — как можно более экспрессивно воскликнула я. — Давай сделаем ему заговор на понос!

— Пф-ф-ф-ф… — это Лерчик поперхнулась красным вином, которое попивала в ходе нашего разговора.

— Заговор на что?

— На понос, — с серьёзным видом сообщила ей. — Мне тут мои пятиклашки рассказали. Берёшь листочек, пишешь имя гада…

— Све-е-ета-а-а, — почти простонала Лера, переходя на смех. — Ты надо мной издеваешься?

— Есть немного, — мягко улыбнулась. — Просто не понимаю, почему нельзя первой написать, если Сергей тебе так понравился. Это же логично.

Тут я, конечно, немного покривила душой.

— Страшно, — вдруг призналась подруга. — Я ему ереси всякой наговорила перед этим. Просто… неудачно среагировала на какую-то глупость, и понеслось. Он тоже удила закусил, и теперь… теперь имеем то, что имеем. Вдруг я ему надоела, и он решит, что я навязываюсь?

При всей Леркиной самоуверенности ничто человеческое ей не чуждо.

— Думаю, что любой мужик счёл бы за удачу, если бы ты решила ему понавязываться.

— Да ладно тебе, — отмахнулась она и вдруг сделала глаза кота из «Шрека»: — Свет, а давай что-нибудь устроим на выходных? У меня уже нет никаких сил сидеть и страдать в ожидании звонка Литвинова. Не хочет — ну и хрен с ним. Я себя тоже не на помойке нашла, — горделиво заключила она.

— Тебе напомнить, чем закончился наш последний выход в свет?

— Это всё потому, что у нас мотивация неправильная была. Сама же говоришь, что у тебя был приступ горя. А теперь мы будем праздновать!

— Боюсь спросить, что именно…

— Нашу молодость, свободу и независимость!

О том, что ещё лет через пять сей факт из причин для гордости превратиться в повод погрустить, я предпочла умолчать. К тому же у меня уже начал намечаться примерный план действий. Идея была, конечно, идиотской, но…

— Поехали за город, а? — продолжила мечтать Лера. — СПА, бассейн и всё такое. Целые выходные вдали от всех этих м… чудаков.

— Не, на выходные не могу. Репетиторство.

— А перенести?

— Окстись, какое перенести? ЕГЭ через месяц, у народа уже нервная икота и справочник Штоля под подушкой. Мне не простят дезертирства. Так что… давай как-нибудь в городе?

Лера скривилась, но приняла, я же, чтобы совсем уж не казаться занудой, поспешила заверить её:

— Но обещаю придумать что-нибудь интересное и… трезвое.

— Света!

— Лера.

***

Я всегда была трусихой. Сколько себя помню. Особенно в том, что касалось общения со сверстниками. В подростковом возрасте мне проще было мысленно грохнуться в обморок, чем заговорить с кем-то малознакомым, особенно если этот кто-то был… мальчиком. Во многом это было связано с моим весом. Привыкшая к постоянным подколкам и насмешкам, помноженным на вечные маменькины нравоучения «Втяни живот» и «Будь тише», я буквально впадала в ступор при общении с людьми.