Двойной спор (СИ) - Стори Милена

Как её дальше носить?! Никак.

Поэтому молча расстёгиваю пуговицы дальше.

Романов закатывает глаза. Стоит отметить, шуточек не отпускает. Снимает с себя бомбер. И прикрывает им, от любопытных взглядов.

Прикрыл то прикрыл. Да от своего "забыл".

Остаюсь в одном бежевом бюстике без бретелей. Добро третьего размера, практически, всё перед гадом.

А тот не стесняясь, берёт то, что ему дают. А именно полуголую Ромашкину на блюдечке.

— Прекрати смотреть, — шиплю змеёй.

— Кто? Я? — делает невинные глаза извращуга.

— НЕТ. Я, — гаркаю.

— Ладно-ладно, — смеётся парень, обнажая ряд белых зубов. Таким позавидует любая голливудская улыбка.

Честно, не хотела, а всё равно зависла, разглядывая красивую мордашку.

В себя привело то, что Романов толстовку стал застёгивать на все-все пуговички.

— Такое тело надо лучше скрывать, — низко говорит он и убирает руки свои сильные…тьфу.

Не туда опять заплыла.

— Что ты сказал? — взвизгиваю.

Я ему дам скрывать. Да сейчас его так скрою, что мало не покажется.

— За что? — рычит придурок, когда я не стесняясь, со всей дури, пинаю его в икру.

— Тело скрывать?! Тело скрывать?! Чем тебе, ирод, не угодило моё тело? Да я — идеал, — скромно замечаю.

Как говорится, сам себя не похвалишь…

— Кто спорит то, сумасшедшая ромашка?! — на повышенных тонах в ответ.

— Ты.

— Что «я»?

— Ты и споришь.

— Почему это?

— А кто сказал: «тело твоё надо лучше скрывать»? — цитирую ядовито.

— Я имел ввиду, что нельзя оставить даже несколько пуговиц незастёгнутыми. И показать озабоченным бабуинам, которых в нашей группе предостаточно, твою потрясающую грудь, — тяжело сглатывает, смотря в район сердечка моего.

— Мля. Такая классная. Она твоя? — и тянет в трансе ручищу, полапать.

В шоке, в опупение, в ах~е полном недолго, но нахожусь.

— РУКУ! — ору, кричу, верещу, не своим голосом, придя в себя и прикрывая ладонями "бохатство".

Парень вздрагивает и очухавшись, одёргивает лапу.

Хочет сказать что-то, но я разозлённая ему внимать не готова ваще. Возникшая между нами Эми, как нельзя кстати, обрывает его дальнейший спич.

— Ева! Ты как? Сильно обожглась? У меня пантенол есть. Давай помажем? — душит заботой она, а брюнет же усмехнувшись, кивает. И следом — уходит, так и не сказав, что хотел.

Продолжая кутаться в его вещичке, хранящей аромат дорогого парфюма, стойко не понимаю, что это сейчас такое случилось.

Он позаботился обо мне, не бросив расхаживать голой, или кажется?

— Как же ты пойдёшь в его куртке? — испуганно тарахтит Эми, когда я отбившись от неё, опять поворачиваюсь к автомату.

— Как-нибудь дойду. Какая разница, что подумают?! — бурчу, во второй раз кидая монетки.

— Не скажи."Столовые" увидят, что ты в его куртке. Потом замучаешься отбиваться от нападок и подлостей, — ватрушка зарывшись в рюкзак, озвучивает проблему, которая может притвориться в жизнь.

Легко. Особенно с моей невезучестью.

7

— Вот, — протягивает девушка тюбик с мазью.

— Не нужно, не нужно, — отмахиваюсь, осторожно беря кофе.

Так. Теперь надо найти лавочку, сесть на неё и спокойно его выпить. Время до следующей пары ещё есть.

— А вдруг шрам останется? — не отстаёт Эми.

— Я быстро сняла рубашку так что…ой, да давай уже свою мазь, — протягиваю руку, видя как Ватрушкина мнется около лавочки.

И, в отличии от меня, не садится на неё.

Радостно улыбнувшись, неугомонная протягивает пантенол. Выдавливаю немного и разношу тонкий слой, втираю в слегка покрасневший живот.

Бомбер такой огромный, поэтому даже раздеваться не пришлось для этого. Просто отодвинула, руку просунула, намазала и поставила ткань «домиком», чтобы она не прикасалась к коже.

— Что думаешь делать? — садясь рядом, дублирует слова Маслёны Эми.

Если бы не была уверенна, что у лучшей подруги сестёр нет, подумала бы, что они сестры, не меньше. Настолько похожи. Даже внешне немного.

— Ты насчёт чего? — отпив, уточняю.

Не могла же Холодкова всему универу рассказать о споре?

Или могла?

— Меня, тебя и ещё сотню людей добавили в закрытую группу. Не видела? — достаёт телефон ватрушка, роется в нём некоторое время. А потом демонстрирует мне открытую страницу в браузере.

Первые шаги сделаны. Наша «неловкая» ромашка решила действовать, читаю.

А внизу фотография, где Романов меня голую прикрывает. А я же зло смотрю на него.

Видимо тот самый момент, когда мажор глаза об меня чуть не сломал, а я ему на это указала.

— Что это такое? — выбросив стакан в урну, не могу перестать листать комменты под постом.

Сплошные подбадривания меня и пошлые замечания "самых" остроумных.

— Думаешь этот спор — новинка какая-то?! — не отвечаю, лишь лоб морщу, продолжая дальше внимательно слушать "соседку".

— Холодкова каждый месяц устраивает нечто подобное. На Романова недавно спорила. Проверяла его…на верность, — хмыкает Эми.

— И какой результат был?

— Результат чего?

— Теста на верность. Он поддался?

— Удивительно, но нет. И, знаешь, Ева, я очень сочувствую тебе. Раньше то цель Холодковой была ясна, как божий день. Проверка. А сейчас, когда Романов её бросил… — девчуша поправляет очки.

— …и не знаю, что думать.

Молча отдаю телефон. Ватрушкина забирает его и кладёт обратно в рюкзак. Куда же ещё, если не в него.

— А это не опасно? Вот так создавать группу. Разве кто-то из её участников не может рассказать Романову о споре?

— Не может. Опять же побояться отца Холодковой.

— А кто он? — цепляюсь за важную деталь.

— Знаешь бизнесмена Аверина?

— Владелец «АЛЬТО»? — удивлённо уточняю, называя самую крупную сеть ювелирных.

— Он помимо этого ещё что-то с нефтью мутит. Слухи ходят, что папаша Холодковой — глава какой-то преступной группировки. Последнее так вообще всех в ужас приводит. Но я особо не верю в это.

— В то, что Аверин — второй Дон Корлеоне? — Эми кивает.

М-да. Что только не придумает народ. Дон Корлеоне…забавно.

— А почему у Илоны фамилия НЕ Аверина?

— Да-а взяла матери фамилию, — называет Эми то чем и я не побрезговала

— Якобы, чтобы не привлекать к себе внимание, — усмехается она, доставая из рюкзака, своего необъятного, бутылочку, с водой и плавающими дольками лимона в ней.

— Интересный способ не привлекать к себе внимание, — задумчиво наблюдаю как ватрушка пьёт, сама же пытаюсь понять другое.

— Эми. А Романов он кто?

— В каком смысле? — тупит девчонка и мне хочется ей по голове треснуть, чтобы мозг кликнул.

Время на исходе. Осталось пять минут. Нужно как можно больше узнать о нём, до того как я появлюсь на паре, в мужской куртке.

— Из какой семьи?

— Так…неизвестно, — пожимает плечами веснушка.

Как быстро Эми обрастает прозвищами. Но реально. Такие веснушки миленькие, не могла не заметить, когда мы на таком близком друг от друга расстоянии.

— Неизвестно? В двадцать первом веке неизвестно?

— Понимаешь, Ев, всё сложно, — почему-то скатывается до шёпота Эми.

— У него очень много денег. Дорогие брендовые вещи… вот бомбер на тебе знаешь сколько стоит? — меняет тему она, да так резко, что у меня аж голова закружилась.

— Сколько? — смотрю на шмотку Романова, всё ещё на себе отдыхающую.

— Миллион. Коллекция «лоро пиано», — спокойно вводит в шоковое состояние Эми.

А папа говорит, что Я деньгами сорю.

Лям. На обычную куртку.

— И он её просто так мне отдал?

— Ну, вот так. Может рассчитывает, что ты побежишь, под покровом ночи, возвращать, — играет бровями девушка и я пониманию, что она не такая и скромняжка какой кажется.

Час откровений прямо.

— Но это не всё, — опять смена темы происходит.

— У него крутая тачка, дорогущие гаджеты, деньгами сорит, направо и налево. Он — баловень судьбы, — словами моей бабушки, характеризует Эми Романова.