Плохая привычка (ЛП) - Роуз Чарли

— Мне жаль, — начинаю я. — Я даже не знала, что он тоже здесь будет.

— Все в порядке, — отвечает Джексон, пригладив рукой свои идеальные волосы истинного ловеласа и одарив меня похотливой ухмылкой.

— Я даже не понимаю, какое ему дело, — отстраненно отмечаю я, потому что мой мозг все еще зациклен на Ашере. Что он здесь делает? Куда он уезжал? Что произошло? Почему он так на меня смотрит? Той ночью я потеряла свою первую любовь и лучшего друга. Я даже не рассчитывала увидеть его вновь. Но вот он здесь, развлекается с моим братом, как будто ничего и не произошло. Вскоре после отъезда Ашера его отца посадили, но меньше, чем через год он вышел и до сих пор живет в их богом забытом доме.

— Земля вызывает Брайар! — Нат снова вырывает меня из хаотичных мыслей. — Окей, я послала парней принести нам напитки. Колись, — я быстро оглядываюсь, чтобы убедиться, что Джексона и Бретта нет поблизости.

— Что ты имеешь в виду? — обычно я все рассказываю Натали. Я имею в виду действительно все. Но этот разговор слишком сложный. Не здесь и не сейчас.

— Надеюсь, ты не пытаешься прикинуться тупой. Я же вижу, что тебя что-то беспокоит, и кое-что подсказывает мне, что это совсем не твой брат-обломщик.

— Он здесь, — говорю я, для убедительности округлив глаза.

— Кто? — Нат тут же начинает осматривать помещение, ее брови сведены к носу от непонимания.

— Он.

— Ашер?! — шепотом выпаливает она, и я недовольно вскидываю бровь. — Ой! Он же не долбаный Волан де Морт. Ты можешь произнести его имя.

— Скажи это еще громче. Пожалуйста, — отрезаю я. Джексон и Бретт направляются к нам с упаковкой из шести банок в руках. — Окей, они вернулись. Ничего им не говори. И не веди себя странно. Прошу, — Нат делает «рот-на-замке» жест и поворачивается к парням. Очень обнадеживающе.

— В этот раз постарайтесь их удержать, белоручки, — шутит Джексон, я беру одну банку и в один глоток осушаю ее.

Джексон присвистывает, и кто-то одобрительно кричит, в то время как Нат посылает мне «Ох, бедняга…» взгляд. Я поднимаю взгляд и вижу приближающегося Дэша, на его лице отчетливо читается озабоченность. Лицо Ашера становится различимым, когда он выходит на свет и следит за моим братом. Вот это уже последнее, что мне сейчас нужно. Ашер, Дэшиелл и я в одной комнате впервые за три года. Дэш до сих пор не в курсе, что же произошло той ночью, как бы я ни хотела отомстить Ашеру, но лучше пусть все остается как есть. Для всеобщего блага.

Я смотрю на Нат, взглядом умоляя ее что-то сделать, хоть что-нибудь, чтобы снизить нарастающее напряжение. Девушка понимающе кивает, давая мне понять, что свою задачу она уловила.

— Та-а-ак, — нараспев произносит она с дьявольским огоньком в глазах, влезая на старую крашеную бочку. — Кто хочет пойти осмотреть здесь все?

Боже, я ее люблю.

Все достали фонарики и телефоны, и Эдриан с Дэшем пошли во главе. Наталия поспешила следом. Ашер остался неподвижно стоять на прежнем месте, в то время как остальные поспешили на разведку. Наши глаза встретились, и в его взгляде я попыталась найти хотя бы малейший намек на мальчика, с которым я выросла, но все оказалось тщетно. Ничего, кроме раздражения и даже отвращения. Я обхватила себя руками, внезапно ощутив холод и уязвимость под его ледяным взглядом, даже несмотря на удушающую жару в помещении.

Повернувшись к нему спиной, я поспешила за нашей группой, на ходу выуживая мобильник из заднего кармана, чтобы включить фонарик. Осталось пять процентов зарядки. Вот дерьмо. Я сунула телефон обратно в джинсы. Не имея собственного фонарика, придется присоседиться к кому-то, у кого он есть.

Это место действительно жуткое. Граффити покрывают каждую поверхность, все вокруг в руинах. Мы проходим мимо комнаты, которая когда-то была ванной, а теперь же полна битого фарфора и обломков стен, и входим в следующее огромное помещение.

— Смотри, — я забираю у Нат телефон и освещаю левую стену. — Картофельный пирог, Солсберский стейк, бургеры, капустный салат… Должно быть мы на старой кухне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы стояли на месте бывших продуктовых рядов, каждый из которых имел свою вывеску. Меня удивило, что в этом разрушенном месте хорошо сохранились такие вещи как меню или даже элементы освещения.

— Народ, сюда, — откуда-то издалека позвал Дэш. Я последовала за голосом, и обнаружила брата стоящим на трибуне с видом на старый и грязный трек. Чем ближе я приближалась, тем отчетливее слышался хруст под ногами, и я посмотрела вниз, чтобы выяснить причину.

— Мне кажется или это…

— Птичье дерьмо.

Я поворачиваю голову в сторону голоса Ашера. Он более низкий, чем я его помню, и пробирает меня до костей. Я без понятия плакать мне или смеяться от того факта, что я скучала по этому голосу на протяжении трех лет, и что первыми словами парня оказались птичье дерьмо. Я качаю головой и пробираюсь через горы сухого птичьего помета на открытый воздух. Безуспешно пытаюсь разглядеть старые конюшни через разбитые окна.

— Мне интересно, что же они сделали с окнами, — громко говорю я. Они огромны, от потолка до пола, но все оконные рамы пусты.

— Разбили как в том фильме Чарли Шина, — отвечает брат. — Я на Ютубе видел.

— Ага, и в процессе убили тысячи голубей. Жесть как разозлили зоозащитников, — добавляет Ашер. Я хмурюсь, пытаясь понять интонацию его слов. Ему не интересно, и он уж точно не огорчен озвученным фактом. Просто… холодное безразличие.

— Это отвратительно, — говорит Натали, сморщив нос и на цыпочках приближаясь к нам, будто это поможет избежать ей фекальной полосы препятствий.

— Мда, грустно это, — вставляю я.

— Почему? Потому что ты не смогла устроить птичкам достойные похороны? — язвит Ашер.

Когда мне было одиннадцать, я нашла мертвого голубя на заднем дворе. Ярко-красная струйка крови, вытекающая из его глаза, резко контрастировала со светло-серым оперением. Мы возвращались домой с соревнований Дэша и Ашера по плаванию, я всю дорогу плакала и умоляла маму позволить мне похоронить птицу. Она кричала о том, что это опасно и заразно, и чтобы я держалась от птицы подальше, и даже позвала отца, чтобы тот избавился от тельца. Когда папа приехал домой, он сказал, что голубь исчез. Позже этим вечером, когда Ашер вновь пробрался в окно моего брата, он прошептал мне на ухо, чтобы я не беспокоилась. Он похоронил птицу под кустом на заднем дворе. На следующий день я увидела маленький холмик, но ему все-таки чего-то недоставало. Пустой и печальный кусочек земли. Каждый заслуживает быть красиво похороненным. И я сказала это Ашеру. Даже дурацкий голубь. Парень рассмеялся, как и всякий раз, когда считал меня слишком сердобольной, и принес большой фиолетовый суккулент, известный как «Пустынная роза». Цвета были просто невероятными. Сердцевина была насыщенного фиолетового цвета и градиентом светлела к краям. Суккуленты, конечно, не являлись цветами для похорон, но растения так мне понравились.

— Так лучше? — сказал парень и присел, чтобы вкопать цветок в землю. Очень осторожно и бережно.

Я помню, каким удивлением для меня было наблюдать за этим грубым и неотесанным мальчиком, с такой заботой сажающего цветок на могилку летающей крысы. Поправка: мертвой летающей крысы. Это было одной из первых причин, по которой я влюбилась в него. Я знала, что это была лишь птица, но образы ее тельца и кровоточащего глаза никак не выходили из моей головы, заставляя плакать всю ночь напролет. И Ашер… Он знал, что это беспокоило меня. Он выслушивал. И он помог мне. К сожалению, прежний Ашер сегодня не здесь.

Взгляд Дэшиелла метался между мной и Эшем, и он откровенно не понимал, как между нами двумя уже успело возникнуть ощутимое напряжение. Я опустила голову, побоявшись, что мой взгляд выдаст нас. Ашер усмехнулся и прошел мимо. Дэш бросил взгляд на Нат, но та лишь подняла руки в непонимающем жесте и последовала за толпой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— У него были серьезные неприятности, Брай.

— Окей, — я пожимаю плечами, выражая полное безразличие.