Анна Джейн - Белые искры снега

Ознакомительный фрагмент

Я тут же с готовностью кивнула ей. На тот момент, да и сейчас тоже, мне казалось, что она не просто крестная, но и мой учитель, который вдалбливает мне в голову простые истины.

— Какие пирожные вы любите? — спросила я, сама себе удивляясь. Хоть внутри все у меня дрожало, голос мой был спокойным.

— Тирамису, — несколько удивленно отозвалась Матильда. Я кивнула и позвала проходящего мимо официанта с таким благородным выражением лица, словно он был князем, обходящем не зал в дорогом кафе не для всех, а собственные владения.

— Да, я слушаю вас, — почтительно застыл официант около нашего столика, примостившегося около большого французского окна на пятнадцатом этаже бизнес-центра, открытого в прошлом году. Вид отсюда был наишикарнейшим — взгляд охватывал едва ли не половину города, по крайней мере, весь его центр — переполненные машинами строго перпендикулярно-параллельные друг другу улицы, главную площадь с фонтанами, в которых искрилась разноцветная вода, величественные старинные храмы, здание администрации, больше похожее на современный дворец из бетона и стекла, парк с выходом к идеально круглому озеру, в котором крохотными точками были видны плавающие на прогулочных лодках и катамаранах люди. Была видна и кажущаяся тонкой серо-голубая нить реки, на левом, холмистом берегу которой расположился наш большой город.

— Два тирамису, пожалуйста, — сказала я почти уверенно.

— Два тирамису, — повторил официант, запоминая заказ — в этом заведении работники каким-то волшебным образом обходились без блокнотов и ручек, полагаясь лишь на свою память. — Это все?

— Да, все.

Официант почтительно нам улыбнулся, сообщил, когда десерт будет готов, и в мгновение ока исчез.

— Я тоже люблю тирамису, — сказала я, хотя совершенно не знала, сколько эти пирожные стоят в этом пафосном заведении — когда мы сюда пришли, Матильда предложила мне заказать что-нибудь поесть, но я ограничилась лишь кофе, и она последовала моему примеру, кажется, отметив для себя то, что я заказала простой экспрессо. Однако со мной была стипендия — повышенная, между прочим, потому что я умничка и отличница, и я надеялась, что уж на два терамису-то этих денег хватит. Пусть хоть так, но я докажу ей, что благодарить умею тоже делом.

Крестная почему-то рассмеялась, и хотя ее смех был достаточно тихим и непродолжительным, он не показался мне таким холодным, как ее речь. И определенно, в ней было что-то такое, за что она мне нравилась.

— Схватываешь на лету, Настя. Думаю, у тебя должны быть еще вопросы, — сказала мне женщина, и ничуть не ошиблась. Их у меня было великое множество.

— Расскажите мне о моей маме? — первым делом спросила я и вновь сцепила руки на коленях в замок. О моей маме мне никто и никогда не рассказывал. Как будто бы ее не было. Хотя, пару раз о ней все же говорили — когда ругали меня. „Ты такая же, как твоя мать“, — однажды жестко сказали мне еще в той, прошлой, полузабытой жизни, подернутой туманом времени. И хотя в голосе человека, который произносил эти слова, было отвращение, сердце у меня учащенно забилось — я похожа на свою мать?! Да это же прекрасно! Главное, что не на отца!

— Как я и предполагала, ты задала этот вопрос, — утвердительно кивнула Матильда. — Возможно, вы похожи.

— Похожи? — жадно пожалась я вперед. Фото своей покойной матери я не видела ни разу в жизни.

— Не внешне. Внешне ты почти полная копия отца. Тот же нос, глаза, волосы, черты лица. Думаю, ты пошла в его породу.

Это я знала, что похожа на родственников папочки, отлично знала, но меня это всегда лишь раздражало. Я хотела, чтобы во мне было хоть что-то от моей мамы. И, если честно, я, наивная душа, ждала, что Матильда, увидев меня, воскликнет что-то вроде: „О, Настя, ты — копия матери!“ или хотя бы: „Настенька, твои глаза — словно Ирины“. Я, все такая же мечтательница в душе, думала, что мне обязательно скажут, что хотя бы фигуры, рост, походка у нас одинаковые, но Матильда не увидела сходства, а я в который раз поняла, что все, о чем я мечтаю — это фигня. Все, кроме журналистики и личной жизни, потому что это не мечты, это мои цели. А думать о чуде — это только зря растрачивать свою жизненную энергию.

— А как тогда мы похожи? — растерялась я.

— Думаю, характером, — отозвалась крестная, помешивая ложечкой кофе в фарфоровой белоснежной чашечке. — Она… была стойкой и уверенной женщиной. Знающей себе цену и смелой.

Внутри меня вдруг разлилось тепло — никогда никто не говорил о моей маме хорошо. И каждое слово Матильды я готова была впитывать, как губка воду.

— А она была доброй? — спросила я вдруг с непонятной откуда взявшейся нежностью. Значит, мы все-таки похожи! Хоть не внешне, но внутренне!

Матильда едва заметно сглотнула и тут же сделала глоток кофе.

— Мы все добрые, — сказала она и скользнула взглядом вправо. — О, тирамису.

И правда, в этот момент к нам подплыл официант с подносом и аккуратно поставил перед каждой из нас тарелочки с итальянскими многослойными пирожными, припудренными какао-порошком.

Когда мы ели его, мы обе молчали, хотя я все ждала, что Матильда продолжит разговор о маме — у меня было множество вопросов. Она, словно не понимая этого, медленно, с наслаждением, отламывая кусочек за кусочком, аккуратно жевала пирожное, когда как я уничтожила его чуть ли не за две минуты. Если честно, такого вкусного тирамису я давно не ела. Все-таки есть плюс в дорогих местечках — хорошая кухня.

Когда Матильда отложила в сторону ложечку, она мельком глянула на часы на правом запястье — большие, круглые, красивые и явно дорогие.

— Мне уже пора, через час у меня совещание с губернатором — произнесла она. — Думаю, мы еще встретимся. Ты не против?

Естественно, я была не против, только обеими руками за! Эта женщина, которая объявила меня своей крестной, знала мою мать! Естественно, я должна была встретиться с ней еще — и много раз! Я хотела все знать о своей матери!

— Я очень хочу с вами встретиться, — твердо сказала я.

— Хорошо, когда у меня будет свободное время, я позвоню. У тебя теперь есть номер моего мобильного телефона. Если что-то случится — набери меня. Со мной порой бывает сложно связаться, поэтому звони мне несколько раз или пиши смс.

— Хорошо. Мы точно встретимся? — вдруг спросила я на всякий случай. На миг во мне появилось чувство, которое бывает у испуганных маленьких девочек и мальчиков, когда их мамы оставляют их и куда-то уходят, обещая вернуться. Я боялась, что мы больше не увидимся.

— Точно, — пообещала Матильда и напомнила. — В следующий раз я покажу тебе ее фотографию. Двадцатилетней давности, разумеется.