Полный спектр - Тери Нова

из комнат кукольного домика. Белые занавески на имитации окна и хрустальная люстра, освещающая огромную кровать, заправленную белоснежным хлопковым бельем, отделанным кружевом. Все выглядит новым, нетронутым и даже в некоторой степени милым, кроме одной чудовищной детали.

Белокурая девушка в розовом платье с оборками и бантами, вплетенными в аккуратно уложенные волосы, прибита к стене прямо над изголовьем. С ее рук и ног, распятых крестом, на обои и белье сочится алая кровь, часть ее запеклась вокруг гвоздей, протыкающих тело насквозь, а рот зашит крупными черными нитками – единственная темная деталь в нарочито невинном образе. Она выглядит безжизненной, слишком бледной, чтобы быть живой, я слышу сдавленный плач у себя за спиной и закрываю дверь, зайдя в комнату. Женщинам ни к чему смотреть.

Только подойдя ближе, я вижу ссадины, синяки и укусы на ее теле, прикрытые толстым слоем белой пудры. Кто-то настолько рехнулся, что даже попытался сделать ей макияж, наклеив на глаза огромные ресницы. Глаза, которые никогда не откроются, и они принадлежат Розмари Слейд.

Глава 34

Уэйд

Я молчу, потому что нет смысла погружать вездесущий нос Дрейка еще глубже в смердящую яму, он видит прямое доказательство мирской гнилости прямо перед собой. И он не хуже меня знает, что такое происходит повсеместно, просто пока федералы гоняются за «Стиксом», пытаясь вырвать нас из общей схемы, кто-то другой творит новые и новые зверства.

– Она еще дышит, – резко втягивая воздух, вдруг говорит Хайден, который до этого словно застыл перед чьим-то чудовищным произведением искусства. – Помоги мне! – Он запрыгивает на кровать и осторожно пытается подцепить гвоздь, торчащий из руки Розмари. Она не стонет, не двигается, я прикладываю пальцы к ее шее, убеждаясь, что девушка по-прежнему жива.

– Святое дерьмо! Линк! – кричу в коридор, у него при себе должны быть кусачки для перерезания проводов. Дверь распахивается, и он врывается внутрь, не скрывая удивления. – Пульс слабый, скорее подай инструменты!

Мы втроем как можно осторожнее освобождаем тело девушки из гротескных оков, и Дрейк берет ее на руки, заворачивая в покрывало. Его лицо ничего не выражает, а взгляд остается прикованным к окровавленным губам, где засохшая кровь покрывает уродливые нити, стягивающие кожу.

Я связываюсь с Дунканом, чтобы убедиться, что все до единого пленники покинули это Чистилище. Мы выходим из комнаты, Дрейк, не обращая внимания на свою рану, молча шагает за стеной из вооруженных людей «Стикса», держу пари, он гадает, как быстро все перевернулось с ног на голову. Но в том и заключается одна из основных жизненных истин: каждую новую секунду мир безвозвратно меняется, меняемся мы, и все, что творится вокруг. Моя задача, будучи лидером здесь, проследить, чтобы перемены вели к лучшему, и раз уж так вышло, что для гармонии и процветания мы должны окрашивать стены кровью ублюдков, я не возражаю.

Линк идет первым, обнимая Нао за плечи, она прокладывает нам путь. Несколько дверей автоматически открываются, зажигается люминесцентное освещение, а сирена затихает. Я вижу, как взгляд агента мечется в сторону открывшегося прохода, словно гигантская светящаяся дорожка, указывающая ему направление, так и приманивает сделать шаг. Моя рука ложится на крепкое плечо Дрейка.

– Я могу понести ее, ты ранен.

– Убери гребаную руку, пока я ее не сломал, – огрызается он, впиваясь в меня острым как бритва взглядом. Слабое движение Розмари заставляет глаза Хайдена округлиться, в полубреду она бессознательно прижимается щекой к его голой груди и слабо стонет от боли.

– Ну как знаешь. – Я бы пошутил, если бы не плачевность ситуации. Дожидаюсь, пока остальные обгонят меня, Ремеди останавливается, выглядя измученной еще больше, чем прежде. – Ты должна пойти вперед, а я установлю детонаторы. – Кладу руку на щеку Ремеди, всматриваясь в потрясающе синие глаза. Привыкну ли я когда-нибудь к тому, какой необъяснимой силой они обладают. Единственное в мире, что может заставить меня встать на колени.

– Ты сказал не отходить ни на шаг, так что я никуда не уйду, – твердо говорит она, еще больше прижимаясь щекой к моей руке. – Мы возвращаемся вместе!

Будь я проклят, если этот тон не вызывает во мне желания прямо сейчас перекинуть ее через плечо и шлепнуть по заднице. Я не спорю, и пока обе группы во главе с Линком покидают комплекс, мы с Джошем и моим неукротимым Торнадо устанавливаем взрывчатку, проверяя оставшиеся помещения. На это уходит добрых полчаса, прежде чем нам удается выбраться на поверхность, где Дункан рассаживает выживших по машинам.

Хайден уже убрался, держу пари, ему не терпится позаботиться о своей спасенной пташке, доставив ее в больницу, и получить содействие ее отца. Ну ничего, я займусь этим чуть позже.

Как только внедорожники с группой отступления отъезжают, мы загружаемся в вертолеты и взлетаем. Под нами проносится гул, и земля оседает, проваливаясь и вибрируя. Целый национальный парк оказывается погребенным в земле в считаные минуты, полыхая, как самая настоящая диорама преисподней.

Мои плечи наконец расслабляются, гул в голове стихает, становятся различимы звук лопастей вертолета и тихое сопение Ремеди, она отключилась, прижавшись к моей груди. Душу согревает каждое касание ее черных волос, когда я невесомо провожу рукой по неподвижной голове и плечам.

Линк, сидящий рядом с пилотом, связывается с Роддсом и Мерфи, он докладывает о случившемся, и я наконец снимаю наушники, откидываясь на подголовник в своем кресле. Мой внутренний карман с самого утра прожигает одна вещица, которую мне не терпится вручить женщине, взорвавшей мой мир и превратившей его в сотню сверкающих фейерверков. Обычно у нее стальной хребет, но прямо сейчас она тихонько размеренно дышит, погрузившись в умиротворенный сон. Надеюсь, ей больше не снятся кошмары, а если и так, то я здесь для того, чтобы быть рядом, оберегать и поглощать ее страхи, пока от них совсем ничего не останется.

– Ты скажешь, что это несвоевременно и банально, но в нашем деле другого времени может и не быть. – Кольцо с прямоугольным изумрудом скользит по пальцу Ремеди, я тихо бормочу ей в волосы, не ожидая, что она слышит. – Предыдущее пришлось вернуть, зато в этот раз все по-настоящему.

– Мы всегда были настоящими, глупый. – Ее смех вибрирует у меня на груди. Опускаю глаза, утопая в синеве. – Дороти тоже говорит да, – выпаливает Ремеди, рассматривая свое кольцо.

– Кто, блять, такая Дороти? – Я знаю, что это ее второе имя, но звучит все равно крайне странно.

– Не важно, – отмахивается Ремеди. – Я люблю тебя, – и ее губы прижимаются к моим, не дожидаясь