Право на одиночество (СИ) - Шнайдер Анна

И только мы вышли из подъезда и направились к его машине, как нас ждал сюрприз.

– Папа! – послышался звонкий девичий голос. Я вздрогнула и, подняв глаза, увидела Анжелику с Алисой. Обе девочки стояли рядом с машиной и, очевидно, ждали нас. Вид у Лисёнка был озадаченный, Лика же смотрела на меня с откровенной ненавистью во взгляде.

Я сглотнула. Конечно, я представляла, что когда-нибудь мне придётся встретиться с дочками Громова… но не думала, что это произойдёт настолько скоро.

– Вы с матерью совсем офонарели, – зло процедила Анжелика. – Со вчерашнего дня на звонки не отвечаете. Ну я понимаю, мама, ей на всех вокруг пофигу, но ты-то, пап? От тебя я такого не ожидала.

Лисёнок нерешительно переминалась с ноги на ногу, косясь то на меня, то на Максима. Видимо, она уже всё поняла, но никак не могла до конца осознать. Что ж, она не одинока, я тоже пока не успела осознать случившееся…

– Лика, я тебя прошу… – начал Громов, но не успел больше ничего сказать.

– Просишь? – фыркнула девушка. – О чём, интересно? Вы с матерью хоть бы предупредили, что я должна врать Лисёнку.

В воцарившемся молчании не было слышно ничего, кроме тяжёлого дыхания Анжелики.

И мне вдруг стало очень её жаль. Сначала я даже не поняла, откуда взялось это чувство, а потом…

Передо мной стояла даже не девушка – девочка, которая была никому не нужна. Я смотрела на Лику и видела в её зелёных глазах под презрением и ненавистью настоящую болотную тоску.

– Лисёнок, я могу поговорить с тобой наедине? – спросил Максим у своей младшей дочери и, дождавшись кивка, взял ее за руку. – Мы на минутку. Лика, очень тебя прошу, не хами Наташе.

Губы девочки скривились, а я проводила Громова с Лисёнком удивлённым взглядом. Почему он не захотел говорить при нас? Чем ему помешала Лика? Я чувствовала, что девочку это недоверие очень задевает и обижает, но, по-видимому, она привыкла к такому отношению.

– Шлюха ты, – тут же процедила Лика, как только Максим с Алисой отошли подальше, – всё-таки добралась до папы.

Я вздохнула.

– Тебе обязательно оскорблять всех окружающих?

– Не всех. Только тех, кто того заслуживает.

– А почему ты думаешь, что я этого заслуживаю?

Девочка усмехнулась. В её глазах светилось такое откровенное презрение, которого я никогда не встречала раньше.

– А как ещё можно назвать женщину, которая трахается с женатым мужчиной?

Меня кольнуло чужой болью. И я, поддавшись порыву, подошла ближе и положила руки на плечи Лики. Девочка дёрнулась, на секунду опешив от моей наглости, но я лишь крепче сжала её плечи.

– Ты ведь знаешь, что между твоими родителями давно нет любви, – тихо сказала я, смотря Лике в глаза. – Его измена не причинит боли твоей маме. Так почему ты так меня ненавидишь, Лика?

Взгляд девочки заметался, словно я посадила её в клетку.

– Ты ничего не знаешь, – наконец буркнула она. Презрение в её глазах уменьшалось, уступая место смятению. – За последние пять лет у папы были три женщины, и они все бросали его первыми, поняв, что он никогда не разведётся с мамой. Это причиняет ему боль, каждый раз он очень переживает. Уже полтора года у папы не было ни с кем отношений, и тут ты… – глаза Лики вновь вспыхнули ненавистью, а я глубоко вздохнула.

Девочка переживает за отца. Как всё просто! И как же она не похожа на мать, которая сама толкала меня в объятия Максима, не думая о последствиях.

Теперь я, смотря на Лику, больше не видела в ней молодую Лену.

– Ты красивее их всех вместе взятых и моложе, намного моложе. И папа… он очень увлечён тобой. И когда ты его бросишь, ему будет очень больно. Я не хочу, чтобы ему было больно!

Её голос, сорвавшийся к концу речи на визг, окончательно уверил меня в принятом решении.

– Лика, – я опустила свои руки вниз и сжала ладони девочки, – никто на свете не застрахован от боли и переживаний, но я обещаю, что постараюсь не делать больно твоему папе. Клянусь.

Она смотрела на меня, чуть приоткрыв рот, а в глазах больше не было ненависти. Только удивление.

В этот момент совсем рядом послышались шаги Максима и Алисы, и мы резко развернулись к ним лицом. Громов явно был доволен, он улыбался, глядя на нас с Ликой, а Лисёнок смотрела на меня спокойно и без малейшего осуждения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Дочка, – сказал Максим, как только подошёл поближе, – я не успел тебя спросить – как вы с Алисой узнали, где я?

– Я просто догадалась, – пожала плечами Лика, уже вернувшая себе прежнее хмуро-презрительное выражение лица. – Где ты ещё мог быть? Это мама по чужим квартирам шастает, а ты только в своей торчишь.

– Понятно. Ну, садитесь в машину. Мне нужно отвезти Наташу домой.

– Домой? – удивилась Лика. – Но впереди ведь выходные…

– Мне нужно покормить кошку, – объяснила я, ободряюще улыбнувшись девочке. – Её, кстати, зовут Алисой.

Лисёнок рассмеялась, услышав об этом забавном совпадении, и мы забрались в машину. Громов явно думал, что я сяду на переднее сиденье, но мне хотелось быть поближе к девочкам и кое-что спросить у Алисы.

– Лисёнок, – тихо сказала я, пока Максим заводил машину и выруливал со стоянки на дорогу, – ты не сердишься на меня?

– Нет, – она покачала головой, – папа всё хорошо объяснил. Да и я уже начала догадываться… давно. Просто мне хотелось, чтобы это оказалось неправдой. Хотелось, чтобы мама с папой любили друг друга. И меня.

– Они оба тебя любят, – сказала я серьёзно. – Просто, так уж получилось, что у них не сложились отношения между собой.

Лика прислушивалась к разговору и косилась на меня с каким-то странным выражением на лице. Заметив мой взгляд, девочка помрачнела, отвернулась и нарочито громко спросила:

– Папа, а Наташа теперь будет жить в твоей квартире?

Я чуть не подпрыгнула, услышав подобное предположение.

– Вообще-то мы ещё об этом не думали, – ответил Максим спокойно. – Но можем узнать мнение друг друга прямо сейчас. Что скажешь, Наташа?

Я покосилась на Лисёнка. Девочка улыбнулась и прошептала:

– Переезжай к папе.

Лика же поджала губы, но в её глазах не было ни ненависти, ни презрения. – Максим… я не очень понимаю… разве ты живёшь отдельно от жены и дочек?

– Нет. Я не живу отдельно, просто это моя квартира.

– Тогда я не понимаю, как ты будешь видеться с Ликой и Лисёнком…

Глаза Максима, отражавшиеся в зеркале заднего вида, иронично вспыхнули.

– Ну, Лисёнок может и с нами пожить какое-то время, если хочет. А Лика уже большая девочка.

Второе предложение в этом комментарии мне совсем не понравилось, потому что я сразу додумала продолжение: «…Большая девочка, которая справится и в одиночестве».

Лике оно тоже не понравилось – в её прозрачных зелёных глазах вновь мелькнула болотная тоска.

– Нет, Максим, – я покачала головой. – Я так не могу. Я лучше останусь у себя.

– Почему? Ведь… – начал было Максим, но тут раздался негромкий голос Лики:

– Живи с папой, Наташа. Пожалуйста.

В машине стало очень тихо. Громов переваривал сказанное дочерью, видимо, обалдев от того, что она сказала волшебное слово «пожалуйста». Лисёнок просто улыбалась, переводя взгляд с меня на сестру. А я смотрела на Лику, пытаясь понять мысли и чувства этого ребёнка. Я понимала – она что-то задумала, но вот что именно…

– Хорошо, – наконец сказала я, – но с одним условием. Когда у нас будет гостить Лисёнок, ты, Лика, тоже будешь нашей гостьей.

Глаза девочки расширились от удивления.

– Ты… хочешь… чтобы… я приходила? – прошептала она.

– Да, – я кивнула. И в тот же миг лицо Лики преобразилось, осветившись такой радостной улыбкой, что мне показалось, будто в машине стало немного светлее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Добравшись до моего дома, Громов оставил дочек в машине, а сам пошёл со мной наверх, чтобы помочь собрать вещи и «упаковать» Алису.

Впуская его в свою квартиру, я немного волновалась. Ещё никто из мужчин не заходил сюда, кроме Антона. И теперь, открывая дверь перед Максимом, я чувствовала себя так, словно принимала какое-то судьбоносное решение.