Дебора Смит - Роковой рубин

— Проблема предохранения, — понимающе кивнула Элли. — Папа, разумеется, говорит на эту тему со своими пациентками, и очень откровенно. А если ты хочешь послушать более сбивчивые речи, попробуй обсудить с ним романтические подробности ваших с Джейком отношений.

— Вот и Джейк сказал то же самое.

— Мне кажется, вы с Джейком можете разговаривать обо всем. Это хорошо. Послушай, не бойся. Если хочешь, я привезу тебе противозачаточных таблеток.

— Да, спасибо.

— И ненавязчиво намекну родителям, что вопрос закрыт.

— Большое спасибо, — с облегчением вздохнула Сэмми.

— Но если ты ждешь не медицинской консультации, а чего-то другого, то не по адресу. — Элли нахмурилась и отвела глаза. — Я последняя из индейских девственниц. Чтобы не сказать уже: старая дева.

— Ты никогда…

— Как и Джейк. Удивительно, но факт.

— Ничего удивительного. Пусть кому-то это и странно, но я много могу сказать в защиту воздержания. Я большой специалист по этому делу.

— Даже сейчас?

— Признаться, сейчас с каждой секундой все труднее. Но мы с Джейком так решили. Традиции стоят того, чтобы их уважать.

Элли вспомнила о рубине и незаметно притронулась рукой к маленькому кожаному мешочку, висящему на серебряной цепочке у нее под футболкой.

— Да, ты права.

Они услышали шаги из кухни и обернулись.

— Что вы здесь делаете? — спросил Джейк, прислонясь к дверной раме.

— Беседуем о противозачаточных таблетках, — ответила Сэмми. — Обо всем ведь надо побеспокоиться.

Он онемел. Изо всех сил стараясь сохранить непринужденность, выпрямился, засунул руки в карманы и стал пятиться назад.

— Я, пожалуй, пойду в гостиную.

— И я, пожалуй, с ним вместе, — поднялась Саманта. — Нужно его прикрыть, пока способность говорить к нему не вернется. — Она встала, погладила Элли по плечу в знак благодарности и вошла в дом.

Элли вынула из мешочка рубин и зажала между ладонями. Веселое настроение померкло. Нет, сказала она себе, это просто мое одиночество и депрессия, это просто моя болезненная натура. Мама, папа и я — мы не увидим, как вырастут их дети, мы не доживем. Что-то случится с нами.

Она отказывалась верить своим предчувствиям и тому, что говорил рубин.

Глава 19

Саманта стояла в вестибюле Хайвью перед большим зеркалом над мраморным столиком у входа, ожидая, когда экономка доложит о ней тете Александре. Из резной рамы зеркала на нее смотрело отражение аккуратной, уверенной в себе особы в простой блузке и длинной голубой юбке.

Джейк не знал, что тетя Александра прислала ей записку. Сэмми решила поехать на Хайвью. Она не хотела омрачать канун их свадьбы. В конце концов, отношения с тетей Александрой — это исключительно ее, Сэмми, личное дело.

В вестибюль быстрыми шагами вошла тетя в развевающемся бледно-желтом платье. Лицо ее было спокойным и вполне приятным.

— Я очень ценю, что ты нашла время ко мне заехать. Ты, должно быть, очень занята приготовлениями к свадьбе. Обычно на организацию хорошего торжества уходит гораздо больше месяца.

— Мне помогают. Со мною множество людей, которые не просят ничего взамен — просто хотят, чтобы этот день стал прекрасным и запоминающимся.

Тетя Александра жестом пригласила ее пройти в гостиную.

— Прошу. Я приготовила тебе подарок. И, кроме того, вы с Шарлоттой оставили здесь кое-какие свои вещи, я думаю, ты их заберешь.

— Нет. Мы начали новую жизнь. Я приехала только затем, чтобы убедиться, что вы не собираетесь пытаться возвращать Шарлотту. Ей нравится у Рейнкроу. Она хорошо учится. Нам от вас ничего не нужно.

— Не будь такой непреклонной. — Тетя Александра грустно посмотрела на нее. — Я приношу свои извинения. Я не могу себе простить того, что потеряла ваше доверие. Мне следовало с большим вниманием и уважением отнестись к Шарлотте.

— Но вы все же отказываетесь признать, что все, что она говорила, — правда?

Лицо тети Александры окаменело. С холодным достоинством проследовала она в гостиную с изящной белой мебелью, выдержанную в изысканных пастельных тонах. Сэмми уже начинала сердиться, но все же неохотно пошла за ней. Тетя Александра, сжав руки, остановилась у окна, за которым открывался зеленый газон и дальше вид на озеро.

— Когда я вышла замуж и поселилась в этом доме, я была очень несчастна, — начала она. — Я была молода — почти как ты сейчас. Родители заставили меня выйти замуж за Вандервеера. Он был гораздо старше меня и много пил.

— А я слышала, пить он начал после того, как женился на вас.

— Конечно, Сара хочет, чтобы люди так думали. Естественно, она должна его защищать — он ее брат, он был уважаемым человеком, и она любила его. Но это неправда. Когда я выходила за него замуж, я знала, что он пьет. И что у него тяжелый характер.

Сэмми воинственно посмотрела на нее.

— Но если это так, зачем же вы вышли за него? Сейчас все-таки не средние века. Родители не могли вас принудить.

— Да? Они прекрасно знали, что я люблю Оррина. Но тогда у него ничего не было — всего лишь начинающий молодой адвокат. А они угрожали, что уничтожат его, если я их не послушаюсь.

— Моя мама вышла замуж за кого хотела, — непримиримо произнесла Саманта.

— И ей пришлось уехать из страны. Кроме того, ее возлюбленный не мечтал о политической карьере. Если бы я тогда вышла замуж за Оррина, ему пришлось бы проститься со своей мечтой. И я не могла себе этого позволить.

Мысль, что тетя Александра могла пожертвовать собой ради кого-то другого, никогда не приходила в голову Сэмми. Она не собиралась жалеть или прощать свою тетю, но ей хотелось ее понять, Обстоятельства часто бывают сильнее нас — в полной мере она сама поняла это, когда лишилась родителей.

— Зачем же было ссориться с Сарой и со всеми остальными? — тихо сказала Сэмми.

— Сара возненавидела меня еще до того, как мне достался ее фамильный рубин, — сказала тетя Александра с оттенком легкого сожаления. — А я несколько недолюбливала ее, пожалуй, за то, что она была свободна. Ты не можешь себе представить, как я завидовала людям, которые живут, как им хочется, и любят, кого хотят. Саре никто не препятствовал выйти замуж за человека, в жилах которого течет индейская кровь. Мне казалось, что она так счастлива — а я так несчастна.

— Поэтому вы не считали себя виноватой в том, что отняли у нее то, что ей принадлежало и так много для нее значило.

— Я хотела самоутвердиться. Саманта, я отчаянно хотела хоть за что-то зацепиться, мое положение казалось мне безнадежным. Уильям настоял, чтобы я взяла этот рубин. Он знал, что я его не люблю. А для меня этот камень олицетворял свободу, которую я потеряла. Я не могла не принять его.