Татьяна Истомина - Сладкая боль

Утром она рассмотрела деревеньку папуасов. Порой ей казалось, что она смотрит красочный голливудский фильм из жизни дикарей: лица и тела мужчин были ярко и зловеще раскрашены, в носы продеты кабаньи клыки, единственной их одеждой были холимы, которые поражали многообразием размеров и конфигураций. Тамару никто не охранял, потому что бежать ей было некуда. Несколько дней она как тень слонялась по деревне, пыталась объясниться с туземцами. Силы покидали ее, она еле передвигала ноги и, упав на циновку, лежала не двигаясь, словно мумия. К ней несколько раз подходила старая женщина с питьем и маленьким барабаном: пока она пила отвар, та стучала в барабан и что-то беспрестанно бормотала. Как ни странно, но Тамаре стало лучше.

В этот день молодую женщину поразила необычная суета в деревеньке. Папуасы разоделись, вернее, разукрасили себя кто во что горазд, надели нарядные холимы с пышными опушками из перьев птиц, водрузили на головы невероятно грязные всклокоченные парики и время от времени воинственно потрясали копьями, издавая радостные крики.

«Вероятно, они готовятся к какому-то своему празднику», — подумала Тамара, и холодные струйки пота пробежали по ее спине.

Она замерла от дикого страха: к ней направлялась группа папуасов. Дикари шумно окружили несчастную женщину, один из них сорвал с нее последние лохмотья и, схватив железными руками, словно барана, поднял ее над своей головой. Папуасы издали душераздирающие вопли восторга. Тамара от ужаса заорала вместе с ними. Торжественно держа Тамару в руках, папуас вынес теряющую сознание от животного страха молодую женщину на круглую, плотно утоптанную площадку, положил на какой-то треножник и ловко привязал к нему. Дикари, окружив жертву, начали свои ритуальные танцы. Тамара кричала не останавливаясь, дергалась всем телом, но это только подзадоривало их. Иногда озарявшее ее сознание говорило, что то, что происходит, — абсурд, что этого не может быть, но абсурд неумолимо превращался в реальность. Наконец туземцы немного угомонились, и к молодой женщине со сверкающим огромным ножом подошел безобразно раскрашенный папуас. Глаза Тамары вылезли из орбит, жилы на шее напряглись, готовые лопнуть, а рот искривился в судорожном нечеловеческом вопле. Дикарь ловко полоснул Тамару по животу, и из разреза под возбужденные крики папуасов брызнула кровь. Он смочил пальцы в горячей крови и нанес несколько мазков на свое лицо, затем полоснул живот жертвы второй раз; Тамара издала последний вопль и провалилась в темноту. Но мучения жертвы на этом не кончились, это было только вступление. Папуас лишь осторожно, будто лезвием, подрезал кожу, истязания должны были начаться позже. Тамара, очнувшись от обморока, с удивлением обнаружила, что еще жива. Вопли и движения дикарей становились все более агрессивными, они жаждали мученической смерти жертвы. Собрав еще оставшиеся у нее силы, молодая женщина дернулась всем телом и, издав ужасающий крик, опять полетела в черную бездну. Когда она нехотя пришла в сознание, то увидела нависшее над собой лицо. Тамара захрипела, безумно водя глазами. Неожиданно губы у лица зашевелились, и она услышала тихое:

— Все будет о'кей.

«Папуас, папуас со светлыми волосами!» — сверкнуло сознание.

Дикари продолжали оглушительно орать, стучать копьями, а лицо со светлыми волосами исчезло и появилось вновь только через вечность. Тамара почувствовала, что веревки неожиданно ослабли и ее, словно шаль, перекинули через чье-то плечо. Затем все смешалось, замелькало и пропало.

Тамара открыла глаза и обнаружила, что она мерно покачивается на носилках среди нескончаемой влажно-удушливой зелени джунглей. Молодая женщина чуть приподняла голову и увидела темно-коричневую спину папуаса, но испуг не успел подоспеть к ней, так как в этот же момент она услышала ласкающие ее слова:

— Все будет о'кей! Не волнуйтесь! — И к ней склонилось светловолосое лицо. — Вы понимаете по-английски?

Молодая женщина открыла рот, намереваясь ответить, но вместо «да» раздалось глухое шипение, она потеряла голос.

— Не волнуйтесь! — засуетился светловолосый. — Это пройдет. Вы только закройте глаза, если понимаете.

Тамара на миг закрыла глаза и тут же опять уставилась на своего спасителя, боясь потерять его из виду.

— Очень хорошо! — обрадовался он. — Меня зовут Энди Мелтон, я — исследователь, путешественник.

Молодая женщина вновь попыталась что-то сказать, но лишь испытала режущую боль в горле.

— Вам не надо говорить. Берегите силы. Подождите. Может быть, через неделю все пройдет. Сейчас мы направляемся в мой лагерь, а эти два папуаса — мои помощники, они славные и очень добрые. Вам не следует их бояться. Отчасти именно им вы обязаны своим спасением. В лагере мы поживем некоторое время, а потом за нами прилетит вертолет, и вы сможете вернуться домой. По правде сказать, мне бы очень хотелось узнать, каким образом вы оказались здесь. Это просто невероятно!

Тамара в знак согласия закрыла глаза.

— Однако нам пора отдохнуть, — продолжал Мелтон.

Он что-то сказал своим темнокожим помощникам на их языке, и они осторожно положили носилки, сплетенные из ветвей деревьев, на которых лежала измученная Тамара. Энди расстелил брезент и предложил:

— Если вы хотите, я помогу сесть сюда. Вам будет удобно.

Тамара испуганно замотала головой, указывая на свой забинтованный живот.

— О, нет! Это не опасно. У вас лишь была оцарапана кожа.

«Ничего себе оцарапана! — обиженно подумала Тамара. — Но если он считает, что я могу сидеть…»

Молодая женщина медленно с помощью Мелтона приподнялась с носилок и села на брезент. Он заботливо подвинул ей под спину рюкзак.

— Ну, вот теперь можно и пообедать.

«Какая великолепная мысль! — подумала Тамара, и слабая улыбка скользнула по ее измученному лицу. — Боже мой! Консервы!» — Она жестом выразила свой несказанный восторг.

Вкус привычной пищи показался ей райским после изуверских изысков местной кухни. Тамара закрыла глаза и ощутила легкую истому блаженства. Съев самый шикарный обед в своей жизни, молодая женщина приложила руки к груди, благодаря своего спасителя. Энди ласково улыбнулся.

«Какой симпатичный!» — отметила она.

Энди Мелтон и в самом деле был очень видным мужчиной лет сорока: высокий, светловолосый, с такой же светлой вьющейся бородой и темно-карими, удивительно умными глазами.

— Давайте все-таки познакомимся поближе, — предложил он, достав лист бумаги и ручку. — Напишите, как вас зовут.

Молодая женщина радостно кивнула головой, и на белый лист легли дрожащие буквы: «Тамара… из Парижа».