Он (СИ) - Юдина Екатерина

Ближе к обеду ко мне в палату зашел Юрген. Я вообще не ожидала его тут увидеть, ведь не думала, что он приехал в этот город, но, стоило мужчине перейти через порог моей палаты, как я тут же бросилась к нему, спрашивая:

— Ты знаешь, что с Райнером?

— Ты нервничаешь, — Юрген посмотрел на меня. — Не стоит этого делать.

— Я не могу. Уже столько времени прошло, а я до сих пор не знаю, что с Райнером.

— Нервничая ты никому не поможешь. Сейчас все, что ты можешь сделать, это заботиться о своем самочувствие, которое напрямую влияет на ребенка.

Я понимала, что Юрген прав, но все же было тяжело взять себя в руки. Особенно, если учесть то, что сам мужчина сейчас был не таким, как в первый раз нашего знакомства. Тогда Юрген даже пару раз улыбнулся мне, а сейчас был мрачным и хмурым. Точно происходило нечто нехорошее.

— Райнер жив и я уверен в том, что он не умрет, — сказал мужчина.

— Уверен, что не умрет? — переспросила еле слышно. — То есть, есть риск смерти? О, боже… что с ним?

— Хайди, не переживай, — Юрген качнул головой. — Последние две недели были сложными. Райнер искал тебя и на это были потрачены все его силы. Он даже отказался от нужной медицинской помощи после покушения, так как это занимало время. Раны постоянно открывались и превратились в непонятно что. Еще я предполагаю, что он почти не спал. Это привело к такому состоянию, но Райнер тебя нашел. С тобой и ребенком все хорошо и, теперь его могут лечить. Но, если из-за нервов у тебя будет ухудшение здоровья, он опять будет тут. Пожалуйста, не нервничай. Не доводи себя и дай врачам Райнера вылечить.

Слушая Юргена я кусала губы, ощущая, как глаза начало покалывать. Будучи в том доме я уже начала сомневаться в том, что Райнер вообще искал меня. Позволила Коху повлиять на мое сознание и почувствовала себя ненужной Ланге. Такая дура. Глупая и никчемная. Он искал изо всех сил, а я опустила руки после того, как провалился мой план с водой и вообще пришла к выводу, что больше не хотела видеть Райнера.

Так бывает, когда позволяешь другим влиять на себя, но в жизни стоило опираться лишь на то, что сама видела, слышала и чувствовала. Только слабые идут на поводу лживых слов.

Невыносимо сильно хотела плакать, но сдержала этот порыв. Юрген был прав — плохими эмоциями я себе не помогу. Следовало быть сильной. Это все, что я сейчас могла делать.

Жизнь дала мне дорогого человека, но тут же пожелала его забрать. А я, вновь надевала перчатки и выходила на ринг. Собиралась с силами и была готова разбить жизни ее уродливое лицо. И уже не просто просить «Хватит». Теперь уже требовать этого. Черта с два я отдам Ланге. Проклятье, он мой.

Следующие дни тянулись очень медленно, но я не позволяла себе нервничать. Хорошо ела, пила все лекарства и слушала врачей. Пыталась больше отдыхать и послушно проходила все обследования. Постепенно мое самочувствие пришло в отличное состояние, но все же я постоянно спрашивала можно ли мне увидеть Ланге. Пока что меня к нему не пускали.

— Почему? — спросила у Юргена, когда он в очередной раз навестил меня. Он приходил каждый день и часто мы подолгу разговаривали. — Почему я не могу увидеть Райнера?

— Когда ему будет лучше, вы увидитесь.

— А сейчас ему очень плохо? — спросила, прикусив губу.

— Я не думаю, что этот вопрос можно использовать по отношению к Райнеру. Его уже неоднократно пытались убить и то, что происходит сейчас, незначительный случай по сравнению с тем, что раньше было. Поэтому скоро увидитесь.

Я кивнула и некоторое время сидела молча, а потом решила задать вопрос, который меня давно волновал:

— Ты случайно не знаешь, что произошло с помощником Райнера, который был со мной в больнице, когда меня украли? Его фамилия Вальзер.

Я очень давно хотела спросить об этом, но не решалась. Боялась услышать очередную болезненную новость, которую мне будет тяжело выдержать. Но уже сейчас стала сильнее.

— Лежит в больнице Мюнхена. Состояние тяжелое, но жив.

— Правда? — я широко раскрыла глаза. Мгновенно приободрилась, ведь, видя как Вальзеру в шею вонзили нож, даже и подумать не могла, что он выживет. Мне казалось, что это невозможно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После такой новости у меня в разы улучшилось настроение и я даже улыбнулась. Постепенно все налаживалось. Порой медленно и неторопливо, но это был тот период, когда новых проблем не появлялось, а старые со временем решались. Но, конечно, меня еще волновал мой биологический отец, из-за чего я спросила у Юргена:

— Что с Петером Кохом?

— Скажем так, он тебя больше не побеспокоит.

— А если поподробнее?

— Ты действительно хочешь это знать?

— Да, хочу. Мне это очень важно.

— Кох мертв. Он тогда пытался убежать, но не получилось. Его убили, как только поймали.

Я сдвинула брови на переносице и ненадолго закрыла глаза. Уже сейчас чувствовала себя чудовищем, ведь, услышав о смерти Коха обрадовалась. Я была счастлива от того, что мой отец мертв. Разве такое можно было считать нормальным?

Но все же я приняла эту новую часть себя. Последние события во многом повлияли на меня и немного изменили. Глупо было бы желать стать прежней, ведь уже теперь я была более приспособлена к той жизни, которая ожидала меня, если я буду с Ланге.

* * *

Постепенно шли дни и я вообще полностью пришла в норму. Не только физически, но уже и душевно. Единственное, без Ланге сильно тосковала. Невыносимо хотела его увидеть. Чтобы Райнер обнял и вновь посмотрел мне в глаза. Я желала этого настолько сильно, что Ланге начал мне сниться.

Поэтому, когда ночью ощутила прикосновение грубой ладони к своей ладони и то, что подушечка большого пальца скользнула по моему запястью, сразу подумала, что мне лишь показалось. А, когда открыла глаза и во мраке палаты увидела Райнера сидящего в кресле у меня около кровати, сразу подумала, что мне снился очередной сон о нем.

Лежала затаив дыхание и смотрела на него. Боялась того, что сон может прерваться и в такие моменты я ловила себя на мысли, что вовсе не хотела просыпаться. Но прикосновения Ланге были настолько реальными, что я поняла — я не спала. И от понимания этого сердце затрепетало.

— Как ты себя чувствуешь? — голос Ланге привычный. Холодный и твердый. Вообще мужчина выглядел, как всегда. Да, был одет в кофту и штаны, а не, как обычно, в брюки и рубашку, но в остальном все такой же мощный и строгий. Невыносимо притягательный. И черта с два можно было подумать, что совсем недавно он был на грани смерти. Единственное, что на это могло указать — цвет лица. Смуглая кожа сейчас была еле заметно бледной.

— Отлично, — пробормотала и быстро села на край кровати, ладони положив на гладковыбритые щеки Райнера. Внимательным взглядом скользнула по его лицу и вздрогнула от приятного трепета, когда его массивная ладонь аккуратно легла на мой животик.

— Как наш сын?

— Хорошо, — прошептала. Почему-то была уверена в том, что он и так от врачей узнал о самочувствии меня и ребенка. Но все равно спрашивал об этом. — Как ты?

— Нормально.

Я поджала губы. В этот момент внутри все бурлило и я хотела накричать на Ланге. За это его «Нормально». Ни черта не нормально. Он чуть не умер, но самостоятельно пережил этот ад — когда находишься между жизнью и смертью, а ко мне пришел, уже когда стало лучше. А ведь я хотела его поддержать. Боже, да я бы с удовольствием кормила бы его из ложечки. Но, конечно, плохо представляла подобное и понимала, что он не тот, кто покажет свою слабость. Но, проклятье, в него дважды стреляли.

Я хмурилась и не знала, что сказать, а Райнер молча вплел пальцы мне в волосы и, наклонившись, поцеловал. Медленно и долго, но так, как только он мог целовать, когда дыхание за считанные секунды сбивалось и по всему телу бежали электрические разряды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Поспи, — сказал он, прерывая поцелуй. — Утром мы возвращаемся в Мюнхен.

— То есть, тебе уже можно покидать больницу? — спросила с подозрением. — Ты точно уже чувствуешь себя хорошо?