Маргарет Пембертон - Площадь Магнолий

Первой, прихрамывая, вошла в гостиную Эмили. За ней — две странные женщины, одной из них было уже за пятьдесят, а другой — вообще бог знает сколько лет. Обе затравленно озирались. Кристина судорожно вздохнула и дико, по-звериному закричала. Старуха с желтым морщинистым лицом даже не шевельнулась, ее бессмысленный взор, устремленный на Кристину, свидетельствовал о том, что она не осознает происходящего. Другая женщина, помоложе, охнула и, вытянув руки, словно утопающая, кинулась к Кристине.

— Мамочка! — воскликнула та и упала в ее объятия. Они так крепко обнялись, что, казалось, никакая сила не могла бы разъединить их.

— Мамочка! Дорогая мамочка! — приговаривала Кристина.

Лия вскочила с кресла и с проворством юной девицы подбежала к старухе.

— Якоба, милая моя! Отчего у тебя такой вид, словно ты не узнаешь меня?

Она порывисто обняла свою старинную приятельницу.

— Кажется, она не понимает, что происходит, — тихо подсказала ей Рут.

— Доченька! Моя любимая доченька! — обнимая Кристину, приговаривала по-немецки Ева Франк.

— Чтоб мне провалиться на этом месте, если это не натуральные рождественские чудеса! — сверкая глазами, воскликнул Альберт.

— Но как? Где? — недоуменно вопрошала Гарриетта.

— Мошамбо! — гордо изрекла Эмили, похожая в своих бесчисленных бусах и цветастой шали с кистями на древнюю колдунью. — Мошамбо поведал мне, что они живы. А когда я спросила, где они находятся, он сказал: на берегах Темзы!

Оставаясь в объятиях матери, Кристина обернулась и окликнула старуху:

— Бабушка! Бабушка, это я, Кристина!

— Где? Возле Темзы? — с недоверием переспросил Карл Фойт. — Но как они там очутились?

— Они живут в Лондоне уже с 1938 года, — пояснил Боб Джайлс, вызвав этим общее изумление.

— Бабушка ничего не помнит, доченька, — сказала Ева Франк, не в силах оторвать от Кристины взгляда. Она до сих пор не могла поверить в свершившееся чудо — их невероятную встречу. — Потому-то я и не смогла тебя разыскать. Ведь только бабушка знала лондонский адрес своей приятельницы.

— Значит, все эти годы мама Кристины искала ее? — воскликнула Хетти осевшим от волнения голосом.

— Но как же им удалось выбраться из Германии? — спросил Карл у викария.

— Кто эти дамы? — расспрашивала Дейзи Кейт. — Они тоже перемещенные лица, как и тетя Анна? Для них нам тоже придется подыскивать одежду?

Кристина прикоснулась ладонью к морщинистому лицу бабушки и обратилась к ней по-немецки, как в детстве:

— Бабуля! Это я, Кристина! Мы снова вместе! Прошу тебя, бабуля, вспомни же меня наконец!

Якоба внимательно посмотрела на нее, потом на Лию, наморщила лоб и промолвила дрожащим голосом:

— Кристина? Лия? Это вы?

— Да, это мы, бабуля! — обрадовалась Кристина и взяла ее за руку. — Лия живет на площади Магнолий. Вспомнила? Теперь и я здесь живу.

Якоба окинула просветлевшим взором гостиную, заполненную множеством незнакомых людей, чьи взоры выражали изумление и восторг.

— Здесь все твои друзья, бабуля! — дрожащим голосом промолвила ее внучка. — Они родственники и соседи Лии и мои добрые приятели.

— Это верно, Якоба! — подтвердила то смеющаяся, то плачущая Лия. — Здесь собрались все мои родственники: Мириам, ее муж Альберт, к сожалению, не еврей. И маленькая Керри успевшая вырасти за эти годы. Я рассказывала ей о нас с тобой. Ты помнишь, как мы ходили в школу и писали на грифельных досках? Помнишь, как пахло в классе мелом? И как учитель говорил, что я должна быть добра к тебе, потому что твой отец погиб, сражаясь с бурами?

Что-то шевельнулось в застывших глазах Якобы, она сжала ладонь Кристины и сказала:

— И ты была так добра ко мне, Лия! Всегда очень добра. Удивительно, что моя внучка тоже здесь! Неужели я снова вижу ее после стольких лет разлуки?

— Почему все плачут? — спросил Мэтью у Коллинза, все еще сидя у него на коленях. — Что случилось, дядя Дэниел?

— Но как им удалось выбраться из Германии? — повторил вопрос Карл.

— У Якобы тогда был британский паспорт, — ответил викарий, наслаждаясь фантастическим ходом событий. — Их продержали под арестом всего несколько недель. Шел 1936 год, как вы помните. Тогда чудовищная антисемитская кампания еще не набрала силу.

— Узнав, что тебе удалось покинуть Германию, доченька, мы сообразили, где тебя нужно искать, — тем временем говорила Ева Кристине. — Но когда мы добрались до Англии, бабушка потеряла память. Она забыла всех своих друзей и их адреса, помнила только, что когда-то они с Лией жили в Бермондси, рядом с Темзой.

Дэниел закатил глаза к потолку: ведь до Бермондси рукой подать! Но и там так много улиц, площадей и переулков…

— Я хочу познакомить вас со своим мужем, — сияя от счастья, сказала Кристина и, взяв маму и бабушку за руки, подвела их к Джеку, стоявшему у пианино. — Он, к сожалению, не еврей, но очень хороший человек!

— Рад познакомиться, — ошалело вымолвил Джек, не в силах осмыслить происходящее. У него не укладывалось в голове, что мама и бабушка Кристины живут в Лондоне с 1938 года. Как же викарий вышел на их след?

— Но где они жили? — спросил Джек у Рут. — Совсем неподалеку от нас?

— Точно не знаю, — пожала плечами Рут. — Эмили говорит, что Мошамбо ограничился общими ориентирами — Лондон, район, прилегающий к Темзе. Получив такую информацию, викарий начал обходить синагоги, еврейские магазины и мастерские, расположенные к югу от реки. И лишь сегодня ему улыбнулась удача: он нашел по подсказанному ему раввином адресу тех, кого искал.

Ева Франк окинула Джека изучающим взглядом и наконец кивнула, выражая свое одобрение.

— Теперь это уже не имеет значения, — проговорила она, подразумевая его непринадлежность к евреям. — Главное, что ты любишь мою дочь. И если ты станешь заботиться о ней и она будет счастлива с тобой, я тоже буду счастлива.

— Какое прекрасное Рождество! — заметил Чарли. — Это настоящее чудо!

— А мы еще будем петь хором? — осведомилась Роза, искренне желая, чтобы все наконец вспомнили про праздник.

— А сплясать, как в добрые старые времена, при твоей маме и бабушке можно? — спросила Нелли у Кристины, искренне надеясь, что танцы не покажутся неуместными в этой поразительно эмоциональной ситуации.

— Я возьму еще один пирожок? — обратился Билли к Кейт как к хозяйке дома. — А то я не распробовал, вкусные ли они.

Дэниел и Альберт усадили Якобу в кресло. Джек сказал Еве, что они должны немедленно перебраться из своего нынешнего жилища к ним с Кристиной, и тогда все они заживут одной большой еврейской семьей. В этот момент раздался громкий и настойчивый стук в дверь.