Хелен Филдинг - Оливия Джоулз, или Пылкое воображение

– Еще что замечено? – произнес Скотт. – Следы борьбы?

– Одежда порвана и в крови, сэр.

Скотт Рич вздрогнул.

– Где вы сейчас находитесь?

– У берега, сэр, в десяти футах над уровнем Красного моря.

– Еще что там видно?

– Ничего. Только снаряжение аквалангиста, сэр.

– Аквалангиста, говорите?

– Да, сэр.

– Так надевайте, черт возьми, и лезьте в воду!

Он отключил микрофон и обернулся к пилоту, указывая на мерцающий экран:

– Вон там. Видите? Снижаемся. Прямо сейчас.

Оливия завизжала: Феррамо налетел на нее, одной рукой вырвал кинжал, а другой крепко схватил ее за горло. Она, изловчившись, двинула ему коленом в пах – тот выпустил ее, и девушка поспешила прочь, быстро соображая, что делать дальше. Он ведь находится под водой дольше, чем она. И скоро у него закончится воздушная смесь – у нее у самой минут на десять осталось, не больше. Можно уйти футов на тридцать вглубь и оторваться.

Оливия начала погружение, попутно натягивая маску и прочищая регулятор смеси, но Феррамо догнал ее и схватил за запястье. Она закричала от боли: террорист начал выкручивать ей руку назад. В глазах у девушки потемнело от боли, и она почувствовала, что теряет сознание. Спасательный жилет сдувался, пояс с грузилом тянул на дно, регулятор вырвали у нее изо рта. И вдруг над головой послышалось хлопанье мощных лопастей и рев мотора, и воду пронзили яркие снопы света. Кто-то нырнул – она смутно видела темную фигуру в мутно-зеленой воде. Человек схватил Оливию, распустил освинцованный пояс и потянул за собой на свет.

– Ну какой из тебя сокол, – шепнул Скотт Рич ей на ухо, когда они были уже на поверхности и его руки крепко держали ее за талию. – Ты похожа скорее на лягушонка.

И вдруг Феррамо, зарычав, как кит в программе Би-би-си о дикой природе, кинулся на них с кинжалом.

– Поплавай пока сама, деточка, – сказал Скотт, перехватывая руку Феррамо с кинжалом и одним ударом отправляя того в нокаут.

Оливия беспокойно поглядывала вниз из кабины «Черного ястреба». Скотт Рич был все еще в воде – он пытался связать террориста, который болтался в корзине подъемника, но воздушной волной от работающего винта его все время отбрасывало назад.

– Да оставь его, – крикнула Оливия по радиотелефону. – Поднимайся. Он все равно без сознания.

– В последний раз ты тоже так думала, – ответил Скотт.

Уцепившись за край открытого люка, девушка внимательно смотрела вниз: не появится ли где в круге света на воде какой хищник.

– Держите, мэм, – крикнул Дэн, пилот, и протянул ей пистолет. – Если увидите акулу, стреляйте, только старайтесь не попасть в агента Рича.

– Спасибо за совет, – пробормотала она в трубку.

И вдруг где-то возле берега что-то бухнуло, и почти

тотчас же на диспетчерском щите завыла сирена.

– Боже! Надо его поднять, скорее поднять! – закричал Дэн, когда воздух вокруг озарился взрывом снаряда.

– Скотт! – вскричала Оливия, когда море впереди вспучилось вдруг огромным огненным шаром, мощная воздушная волна подхватила вертолет и закружила, как перышко.

Она даже боялась дышать, но уже через несколько секунд улыбающееся лицо Скотта показалось над люком, и «Черный ястреб» взмыл ввысь, подальше от пылающего моря.

Они возвращались обратно на авианосец. Было нестерпимо жарко. И Скотт и Оливия оба взмокли от пота. Но они не смотрели друг на друга – опасались даже голову повернуть. Оливия была в одном нижнем белье, да еще в футболке ВВС США – пилот поделился. Она понимала, что если только коснется щекой теплого плеча Скотта или почувствует вдруг на своем бедре его грубую, сильную руку, – за себя не отвечает.

Новый огненный залп – и вот уже корпус вертолета сотрясается от тяжких ударов.

– Держись, детка, – сказал Скотт. – Нас задело. Держись крепко.

Вертолет содрогнулся, кажется, на миг перестал двигаться, застыл. Потом угрожающе накренился и начал стремительно падать вниз – все сидевшие в кабине попадали на пол. Послышался оглушительный лязг, потом вертолет тряхнуло. Скотт подполз к ней и крепко обнял – пилот же в это время силился совладать с управлением. Через стекло Оливия ясно видела, как спереди на них с ужасающей быстротой надвигается черная вода, потом – озаренное вспышками небо, потом снова вода. Пилот матерился и выл.

– Надо катапультироваться, надо катапультироваться!

Скотт, крепко прижимая ее к своей груди, пытался сесть обратно в кресло и, пытаясь перекричать грохот, орал Дэну в радиотелефон:

– Нормально, Дэн, держись. Все в порядке, выравнивай курс, все будет хорошо.

А потом обернулся к Оливии, и сквозь гул и треск до нее донеслось:

– Держись за меня, детка. Что бы ни случилось, просто крепко держись за меня.

И когда до воды оставалось лишь несколько ярдов, вдруг, каким-то чудом, Дэн справился с управлением. Вертолет на пару секунд завис, как бы в нерешительности, потом выровнялся и снова взмыл ввысь.

– Уф, извиняйте, ребята, если что не так, – сказал Дэн.

В душе Оливии адреналиновая жгучая волна сменилась волной счастья, и, подняв голову, она встретилась взглядом с серыми глазами Скотта Рича – они сияли невыразимой нежностью. Ей на какой-то миг даже показалось, что она увидела слезу. И тут он властно привлек ее к себе, губы его жадно искали ее губ, нежные руки скользили под синей армейской майкой.

– Авианосец «Кондор» ВВС США в пятистах метрах по курсу, сэр, – сказал Дэн. – Начинать посадку?

– Сделай еще круг над сектором, ладно? – пробормотал Скотт в радиотелефон.

Оливия стояла на широкой палубе авианосца – она успела доложить о выполнении задания, принять душ и поесть и теперь вышла в последний раз посмотреть на спокойную воду и на звездное ночное небо, и в этот момент Скотт Рич вышел из темноты и шагнул к ней.

– Нашли часть ноги Феррамо, – сказал он. – Акулы его растерзали.

Оливия ничего не сказала и лишь посмотрела в сторону Суакина.

– Мне очень жаль, детка, – сказал он хрипло, видя, что она пытается совладать с собой. А через несколько секунд добавил: – Не так жаль, конечно, как Администрации. И как же мне жаль, что я не сделал это сам, своими собственными руками, а может, зубами – уж я бы его не пожалел, вытянул бы из этого холеного подонка всю информацию до самых мельчайших подробностей, – не посмотрел бы, что ему больно.

– Скотт! – сказала Оливия. – Он ведь тоже человек.

– Когда-нибудь я расскажу тебе, что он был за человек. И что он мог бы сделать с тобой, если бы...

– Со мной? О чем ты? Да я бы ему не позволила.