Юджиния Райли - Позови меня, любовь

— Где ты провела их?

— Ты же помнишь, как я исчезла: между номерами, в темноте, когда вращался «калейдоскоп».

— Мне ли не помнить, как ты пропала!

— Ну так вот, как раз в ту секунду неведомая сила утащила меня обратно, в мое время. Только что я бежала со сцены после исполнения номера «Три девчушки», а в следующее мгновение…

— Что?

— Оказалась среди моцартовского дуэта в конце двадцатого века. Там, в моем родном времени я провела четыре дня. И попыталась отыскать ключ к твоему убийству. Увы, я так и не выяснила, кто тебя убил, но ксерокс статьи все-таки сумела прихватить с собой.

— Ксерокс?

— Так называется технология копирования текста — ну что-то вроде фотографии, только мгновенной.

Жак тряхнул головой и щелкнул пальцем по бумаге.

— И все-таки я не верю, что это не сказка.

— Это не сказка, Жак! — горячо возразила девушка. — Поверь! Я совершила путешествие во времени, чтобы спасти тебя. Во имя своей безопасности ты должен оставить театр. В противном случае в следующий вторник, четвертого августа, ты будешь убит.

Жак долго молча смотрел исподлобья на лист бумаги — этот загадочный ксерокс.

— Так ты мне поверил или нет? — наконец не вытерпела Белла.

— Пожалуй, да, — сознался Жак.

— Значит, ты оставляешь театр?

— Нет, милая.

— Но, Жак, это же верная смерть! Ты можешь погибнуть!

Он пожал плечами.

— Любой из нас может нежданно погибнуть, скажем, при первой же эпидемии, которая поразит наш благословенный город. Если мне на роду написано быть убитым — что ж, от судьбы не отвертишься. Умру счастливым — прямо на сцене. Достойная гибель для человека, влюбленного в оперу.

— Выходит, ты убежденный фаталист?

— Нет, я креол.

— Ты не креол, а дурак набитый! — сердито воскликнула Белла с яростным жестом. — Только дурак, узнав о дне и часе своей неминуемой гибели, способен просто махнуть рукой и сказать: будь что будет.

Жак отшвырнул лист бумаги со статьей и привлек Беллу к себе.

— Давай прекратим наш спор. Не по душе мне рассуждения о путешествиях во времени, они рождают во мне страх снова потерять свою любимую. Тебя так долго не было!.. Я просто хочу ощущать, что ты со мной, рядом, потому что я скучал по тебе ужасно, та cherie.

— Жак!

Он уже стягивал с нее халат, и его ладони ласкали ее грудь и живот.

— Пойдем в постель, Белла. А договорим позже…

После того как дождь прекратился и во дворе воцарилась приятная прохлада, они сидели на балконе — Белла на коленях у Жака. На ней был его халат, а на нем — только штаны. Влюбленные потягивали шампанское из одного бокала. Снизу из пышной зелени доносилось кваканье лягушек и пение цикад. Воздух, промытый ливнем, был упоительно свеж.

— Я хочу, чтобы мы поженились, — негромко сказал Жак.

Белла спрыгнула с его колен, встала возле перил и задумчиво посмотрела в звездное небо. Потом нашла в себе силы обернуться и встретила его улыбающиеся глаза.

— Ты хоть одно слово услышал из того, о чем я тебе битый час толковала?

— Все слышал, милая.

Она жестом выразила свое полное отчаяние.

— Я из другого времени, Жак! Меня в любой момент могут унести отсюда без всякого предупреждения и без видимой причины. Хороша жена! А тебя того и гляди убьют. Так что мы — та еще парочка!

— Если опасности так страшны, надо воспользоваться тем малым временем, которое у нас есть. — Жак посмотрел на нее с решимостью в глазах. — Тебя унесли из этого времени после того, как ты отказалась от меня и от оперной карьеры, для которой ты создана. Больше я не позволю тебе таких крамольных мыслей и поступков. А стало быть, темные силы больше не посмеют тебя беспокоить, и ты навеки останешься со мной.

Белла поражалась его простодушной мудрости, которая совпадала с философией бабушки.

— Кое-кто мне совсем недавно сказал почти то же самое, — призналась Белла.

— Кто именно?

— Моя бабушка — там, в будущем.

Ах, вот ты где прячешь старушку! — насмешливо сказал Жак.

— Прекрати шутить!

Он усмехнулся.

— Что ж, по данному вопросу я с твоей бабушкой совершенно согласен.

Белла тяжело вздохнула.

— Жак, она очень старенькая и больная — тает на глазах.

— Очень жаль.

— Значит, в существование моей бабушки ты все-таки веришь?

Он слабо улыбнулся.

— Где-то бабушка у тебя есть, это точно. Да вот только вряд ли в тысяча девятьсот девяносто шестом году.

Девушка посмотрела на него с отчаянием.

— Да будет тебе известно, что все то время, которое я пробыла здесь, меня изводила тревога за нее. Я постоянно разрывалась между желанием помочь тебе и стремлением провести с бабушкой короткий остаток ее дней.

Жак хранил молчание, хмурясь над бокалом шампанского. Потом заговорил серьезно:

— Милая, я верю, что у тебя где-то есть тяжело больная бабушка. И я весьма тронут, что ты даришь мне часть тех дней, которые могла бы провести с ней.

Белла захлюпала носом.

— Четырехдневное отсутствие подбодрило меня, — сказала она. — Я убедилась, что с бабуш кой все в порядке. Однако она крайне ослабела… и, быть может, именно сейчас умирает, а я застряла в ста годах от нее.

Жак медленно покачал головой.

— Похоже, дорогая, ты всерьез веришь в свои путешествия во времени.

— Я не верю в них. Я их совершаю, А вот ты мне не веришь.

Он окинул ее серьезным, любящим взглядом.

— Я верю в одно: тебе судьбой предначертано быть здесь, рядом со мной. А твои временные вояжи — плод воображения. Ты их выдумала, а потом убедила себя, что все это правда.

— Ты глубоко заблуждаешься, — сказала Белла.

— Потом вдруг что-то вспомнила и посмотрела в сторону спальни.

— Прости, я на секунду,

Он нахмурился.

— Пожалуйста, та cherie.

Вскоре девушка вернулась из спальни. В руке у, Нее была бабушкина брошь. Она протянула ее Жаку.

— На, прочти надпись сзади.

Жак прищурился и прочитал: «Белле с любовью. Бабушка 3 июля 1996» Он пораженно уставился на Беллу.

— О Господи!

— Ну теперь веришь?

Казалось, он был озадачен всерьез. Вернув брошь Хозяйке, Жак произнес:

— Не знаю. В том, что ты рассказываешь, нет логики. Дай мне время, чтобы переварить все факты.

Белла насупилась и спрятала брошь.

— Жак, тебе надо уяснить еще одно. Даже если мне будет позволено свыше остаться с тобой, даже если мы умудримся вывести тебя из-под удара убийцы, я все равно никогда не стану той женщиной, о которой ты мечтаешь. Никогда не буду петь с тобой на оперной сцене.

— Не согласен, — горячо возразил он. — Та женщина, что пела сегодня на сцене «Сент-Чарлз-опера», обожает оперу, обожает петь! — Жак поставил бокал на столик, встал и привлек Беллу к себе. — Но пусть она впредь всю страсть в пении обращает лишь ко мне.