Греши и страдай - Пэппер Винтерс

держать свой член в штанах, и ты не помогаешь, говоря такие вещи.

Скользя по глянцевой коже заднего сиденья, я захлопала ресницами.

— По крайней мере, люди не могут понять, что я чувствую.

Его дыхание стало прерывистым.

— А что ты чувствуешь?

Я смело схватила его запястье и переместил его руку с бедра на свое. Шелест моих юбок звучал мучительно громко для моих сверхчувствительных нервов.

— Засунь руку мне под платье и узнай.

Арт издал сдавленный звук. Отдернув руку, он прорычал:

— Ты играешь с огнем, Лютик.

При слове «огонь» его взгляд метнулся к моим шрамам — заметным и бесстыдно выставленным напоказ. Не было никаких сомнений в том, что я была не просто девушкой в ​​красивом платье. Я была женщиной, которая прожила историю и не боялась ее рассказывать.

— Мне нравится играть с опасными вещами.

Килл застонал, уставившись в потолок лимузина, словно моля об избавлении

— Ты не знаешь, что делаешь со мной.

Я протянула руку, готовая обхватить его член.

«Я выясню».

В мгновение ока Арт поймал мои пальцы, удерживая меня в миллиметрах от прикосновения к нему.

— Ты заплатишь за то, что делаешь.

Я вздрогнула.

— И как же?

Он улыбался, как мерзавец — мошенник, который полностью контролировал ситуацию. Потянув меня за руку, Арт пробормотал мне на ухо:

— Твоя плата будет состоять из того, что я сочту достойным, — он поцеловал мою напудренную щеку. — А пока ты можешь жить в ожидании того, что я заставлю тебя делать.

Через секунду Арт исчез — выскочил из машины, когда невидимый шофер открыл заднюю дверь.

Я моргнула. Это было жутковато — ехать в неизвестном направлении с неизвестным водителем. Лимузин волшебным образом появился в тот момент, когда Артур вернулся домой — уже безукоризненно одетый и божественно пахнущий древесным дымом и морем.

Через несколько секунд водитель обошел машину с моей стороны. Он торжественно открыл дверь и показал самую безупречную виллу на всех островах Флорида-Кис. У меня отвисла челюсть при виде потрясающего фасада каменного дома с широкими портиками и пастельными акцентами. Продуманные светильники освещали кусты и дорожки, превращая ночь в звездный свет.

— Вау, — выдохнула я, когда появился Артур, протягивая руку. — Это вечеринка?

Я не могла оторвать взгляда.

— Безусловно, — Арт сжал мои пальцы, вытаскивая меня из машины.

В тот момент, когда я пошатнулась на безумно высоких бирюзовых каблуках — также любезно выбранными бутиком Артура, — я застенчиво поправила платье до бедер без бретелек.

— Кому принадлежит это место? — до сих пор я считала особняк Артура роскошным и красивым, но он выглядел неуклюже по сравнению с женственной красотой этой неподвластной времени виллы.

Артур загадочно улыбнулся.

— Другу.

Я вздрогнула при мысли о том, что в таком месте может жить друг.

— Подруга?

Положив руку мне на поясницу, Арт подтолкнул меня вниз по светящейся дорожке.

— Нет, ревнивый Лютик. Друг.

— Ох.

— Да, ох. Его бывшая жена — архитектор. Построила это место, украсила его так, что оно могло бы соперничать с любым журналом по дизайну интерьеров, а затем оставила его ради более молодой версии.

— Ой.

Артур пожал плечами.

— Это было некоторое время назад. Сейчас Самсон счастливо женился во второй раз, и, я полагаю, у него даже есть один или два отпрыска.

Внимательно глядя на украшения из белой гальки, обрамляющие черную брусчатку, ведущую к дверному проему, я спросила:

— Полагаешь?

Прикосновение Артура стало покровительственным, когда мы поднялись по трем ступенькам и остановились у главного входа.

— Мы не говорим о личных вещах. Мы друзья из-за общих целей, но мы не собираемся ходить на дни рождения друг друга.

Кем был этот неизвестный Самсон? Если он не был другом, почему он был важен в этой схеме?

Стоя на пороге, я страдала от нервов и бабочек в животе. Достаточно ли меня? Сделала ли я все, что могла, с волосами? Мой макияж? Я потратила больше времени, чем когда-либо, на нанесение нужного количества туши и темно-розовой помады, и никогда так сильно не возилась со своими волосами.

Я даже просмотрела несколько онлайн-видео о том, как заплести косу «рыбий хвост», перекинула прирученные волосы через плечо и завершила их черной лентой из коробки с платьем.

Но как бы я ни красилась и не прихорашивалась, я все равно чувствовала себя обманщицей — кем-то, кто выглядел соответствующе, но на самом деле был абсолютно неподготовленным и притворщиком.

Артур сжал мое бедро, чувствуя мою тревогу.

— Расслабься, Клео.

— Но что, если я скажу что-то не то? Всю свою жизнь я избегала вечеринок и светских раутов. Я всегда боюсь встретить кого-то, кого я когда-то знала, и не смогу узнать его, или завязать светскую беседу только для того, чтобы обнаружить, что амнезия поглотила и эту информацию.

Пот катился по моей спине, усиливая панику. Я не знала, почему была так близка к тому, чтобы сойти с ума. На этот раз у меня были воспоминания, и рядом со мной был Артур.

Но этот страх все еще держал меня.

Глядя в его успокаивающие изумрудные глаза, я умоляла:

— Пожалуйста, не оставляй меня сегодня одну. Обещай, что останешься со мной?

С нежной улыбкой Килл притянул меня в свои объятия, укутывая в кокон.

Я мгновенно расслабилась, наслаждаясь его миролюбием, его умелой, невозмутимой непринужденностью.

— Обещаю, я не спущу с тебя глаз.

Я вздохнула с облегчением.

— Спасибо.

Волосы Артура длиной до подбородка были убраны с лица в гладкий конский хвост. Спереди он выглядел как выдающийся бизнесмен в сшитом угольном костюме и галстуке, но со стороны — с его суровой челюстью, непослушными волосами и огромными руками, которые не скрыть костюмом — правда была видна.

Он был опасен.

Он был человеком, с которым нельзя было связываться.

Арт поиграл с лентой в моих волосах.

— Ты так хорошо меня знаешь, Лютик. Ты знаешь мои мысли, мое сердце, мое прошлое. Но ты все еще не понимаешь, что на самом деле влечет за собой моя жизнь. — он крепче прижал меня к своему телу. — Сегодня вечером ты увидишь правду. Ты увидишь другой мир, в котором я существую, мир, которым управляют политики и демократы, а не байкеры и бензин.

Целуя меня в лоб, Артур волшебным образом успокоил мои нервы.

— Это еще одна грань моей жизни.

Дверь