Тадеуш Доленга-Мостович - Профессор Вильчур

Никакие доводы не помогали. Напрасно он убеждал себя, что все в порядке, что все именно так и должно быть, что Люция – молодая девушка, а танцы испокон веков были привилегией молодых девушек, что это скорее характеризует ее с хорошей стороны: умеет активно и серьезно работать, глубоко и ответственно относиться к делам и своим обязанностям и в то же время умеет быть веселой и непринужденной, отдыхать так, как отдыхают другие женщины в ее возрасте. Все это было правильно и убедительно. Однако насколько умом он соглашался с этим, настолько в самых дальних уголках души сильнее противился этому.

Вот Люция в объятиях своего партнера прошлась в ритме танго рядом с Вильчуром и тепло и сердечно улыбнулась ему. Он тоже ответил ей улыбкой, но тотчас же отвернулся. Она заметила это и, как только оркестр умолк, подошла к нему.

– Как здесь приятно, правда? – спросила она.

– О да, – ответил он неубедительно.

– Оркестр, может быть, не лучший с профессиональной точки зрения, но для танца одного ритма достаточно. И некоторые из этих мужчин действительно хорошо танцуют.

Вильчур ничего не ответил, и она удивленно посмотрела на него.

– Вы, кажется, чем-то недовольны? Что-то не так?

– Я? Ну, что вы.

– Вы скучаете?

– Опять вы…

– Мне очень жаль. Я уговорила вас, дорогой профессор, поехать на этот бал. Какая же я эгоистка!..

Сразу погрустневшая, она быстро добавила:

– До ужина неудобно уезжать, но сразу же после него мы вернемся домой.

Вильчур был тронут ее готовностью.

– Ни за что на свете, панна Люция.

– Но ведь вам здесь совсем неинтересно!

Он с улыбкой развел руками.

– Ну, это уже моя собственная вина. Если я не танцую, то следовало хотя бы научиться играть в бридж или заинтересоваться охотой. Но пусть вас это не смущает. Должны же вы, наконец, развлечься за все время, потому что, если…

Он не успел закончить фразу, как заиграл оркестр и перед Люцией склонился новый кавалер.

– Позвольте пригласить вас на фокстрот!

– С удовольствием, – ответила Люция и только сейчас поняла, что Вильчур не закончил свою мысль, но было уже поздно. Она кивнула ему головой и сразу же оказалась в объятиях высокого брюнета с мечтательными глазами. Они были знакомы только внешне. Она знала, что он помещик где-то в северной части района, фамилия его Никорович. Она встречала его несколько раз в Радолишках.

Никорович тоже помнил ее. Он сказал:

– Я вижу вас уже в третий раз. Возможно, вы не обратили на меня внимания. Не у всех же такое счастье, как у Вицека Юрковского…

– В чем же это счастье выражается? – спросила она, развеселившись.

– О, если бы я мог вам это точно сказать, но Вицек – это такая скрытная бестия, что только покрякивает и ворчит себе что-то под нос. Однако я знаю, что он видит вас очень часто. А разве это не является счастьем?

– Вы, пожалуйста, не смейтесь надо мной, – рассмеялась она. – Действительно, пан Винценты довольно часто заглядывает к нам в больницу, но такое "счастье" доступно каждому, у кого несварение или поврежден палец.

Кавалер вздохнул.

– Ну, в таком случае я постараюсь за ужином заполучить несварение, а если не повезет, то завтра отрежу себе палец.

– Я вижу, что вы способны на жертвы, – засмеялась она.

– О да, на любые. Но я повторяю, что у Вицека особое счастье, потому что отсутствием аппетита он никогда не страдал, не заметил я у него и отсутствия пальцев, однако он бывает у вас часто. Вы не могли бы мне подсказать, каким образом я мог бы добиться такой привилегии?

– Это никакая не привилегия. Мне будет приятно, если вы когда-нибудь навестите нас в больнице.

– Спасибо вам. Я определенно воспользуюсь вашим приглашением в самое ближайшее время.

С минуту они танцевали молча, а потом Никорович спросил внешне безразличным тоном:

– Как вам нравится Ковалеве?

– Здесь очень красиво и приятно.

– А все, чего здесь не хватает, будет вскоре восполнено.

– О чем вы говорите? – она с интересом посмотрела на него.

Поколебавшись, он ответил:

– Я как раз говорю об одном недостатке, только об одном: у Вицека нет жены, а в Ковалеве – хозяйки.

Она догадалась, к чему клонит Никорович, и сказала:

– В Ковалеве даже две хозяйки. Не слышала я и о том, что пан Юрковский собирается жениться. Мне он об этом не говорил.

– Ах, так? – удивился Никорович. – Значит, еще не объяснялся с вами?

Поскольку Люция нахмурила брови, он поспешил добавить:

– Я прошу меня извинить, что вмешиваюсь в чужие дела. Будьте так любезны, извините меня, но я считал, что это уже не тайна. Во всем районе говорят о том, что Вицек добивается вашей руки.

– Это ошибка, – резко произнесла она. – Я уверяю вас, что в этом нет и доли правды.

– Однако… – начал Никорович.

Она прервала его:

– Пан Юрковский – знакомый профессора и мой, и мне очень жаль, что его визиты в больницу могут так неправильно комментироваться.

Этот разговор возмутил Люцию. Она даже не предполагала, что визиты Юрковского в больницу вызывали такой интерес у людей. Только сейчас по чужим взглядам, отдельным высказываниям и отношению к себе она могла сделать вывод, что здесь ее считают уже почти невестой хозяина. Она долго колебалась перед выбором способа опровержения этих нелепых предположений. Наконец решила поговорить с Юрковским откровенно.

Вскоре такая возможность представилась: он пригласил ее танцевать. Люция понимала, что их могли услышать танцующие рядом и из обрывков услышанных фраз догадаться, о чем идет речь, поэтому, только когда танец уже закончился, предложила:

– Мне бы хотелось поговорить с вами.

– Конечно, с большим удовольствием, тем более, панна Люция, что я тоже хотел попросить вас об этом.

Он проводил ее через сени и комнату, где играли в бридж, в свою канцелярию. Там никого не было.

– Я узнала сегодня, пан Юрковский, – начала она по-деловому, садясь в предложенное ей кресло, – что в округе ходят нелепые слухи о том, якобы мы с вами собираемся пожениться.

Он посмотрел на нее с беспокойством и спросил:

– Почему эти слухи вы считаете нелепыми?

– Попросту потому, что они основаны на чьем-то вымысле, на абсурдном вымысле.

– Если даже на вымысле, то я, по крайней мере, не вижу его абсурдности.

– Абсурд заключается в том, что как вы, так и я прекрасно понимаем, что не подходим друг другу.

– Я вовсе так не считаю, – ответил он, нахмурившись.

– Вы так не считаете… – повторила она. – Во-первых, вы занимаетесь землей, и вам нужна жена, которая бы вела хозяйство, дом, а я врач. Как вам известно, я приехала, чтобы работать по специальности. Я совершенно не разбираюсь в хозяйстве и считала бы, что растрачиваю свои способности, свою специальную подготовку, если бы бросила врачебную практику. Эта работа – мое призвание, и я никогда не откажусь от нее.