Джанет Чарльз - Одесское счастье

Иногда я изумленно оглядывалась, как со сна. Казалось, сами американцы не замечали окружавшую их благожелательность и воспринимали ее, как что-то проходное, само собой разумеющееся. Здесь все было без напряга. Все работало круглосуточно без дефицитов и отключений. Все было идеально.

Моя виза истекала через шесть недель. Я крепко влюбилась в Америку, но – два раза ойц! – не в Тристана. Хотя не убивалась надежда, что я таки научусь любить его, как научилась любить овсянку и ценить Дэвида. Все актуальнее становился ребром вопрос: как мне при таком раскладе поступить. Можно было позвонить Джейн, которая, кто бы сомневался, скажет, что не стоит выходить за Тристана, или бабуле, которая настоит, что стоит.

Я набрала номер и проговорила:

– Я не уверена, как лучше поступить.

– Ты же уехала в Америку не по грибы, а чтобы выйти замуж.

– Мне кажется, я его не люблю, – слабо выдохнула я.

– А он-то тебя любит? – спросила бабуля.

– Да, любит.

– Заинька, так дай ему шанс. А дальше стерпится – слюбится. Здесь тебе делать нечего. Ты шесть месяцев пыталась устроиться инженером, а закончила секретаршей. Вспомни свою подругу Машу с ангельским голосом, которая отличница из консерватории. Кем она в Одессе работает? Официанткой. Деточка, это не правильно, совсем неправильно, но такова уж тутошняя реальность. Не надо, не возвращайся домой. Здесь тебе делать нечего. Поверь, тебе крупно свезло, что ты теперь в Америке. Страсть гаснет, любовь растет. Самое главное – благополучие.

Ну что тут скажешь? Она таки права и желает мне только добра. Мне следует выйти за Тристана. За этим я и приехала. Он хочет на мне жениться, хочет от меня детей. В отличие от шибко оборотистого Влада с семью пятницами на неделе, Тристан честный, порядочный и надежный – натуральный джентльмен. И натуральный американец.

Так что, выйдя за него, я смогу остаться в Америке насовсем.

Часть II 

Он любил три вещи на свете:

За вечерней пенье, белых павлинов

И стертые карты Америки.

Не любил, когда плачут дети,

Не любил чая с малиной

И женской истерики.

…А я была его женой.

Глава 16

Дорогая моя бабулечка, самая лучшая во всем мире!

С приветом и любовью к тебе из Эмерсона!

Жду-пожду от тебя письма. Пожалуйста, пиши мне! Для меня шикарный сюрприз получить от тебя весточку.

Тебя бы среди здесь многое удивило. У местных есть садочки с газонами и клумбами, но нет огородов. Они живут на земле, а фрукты и овощи покупают в супермаркете. И вообще ничего не консервируют, как тебе такое, а? Подруга Тристана, Молли, говорит, что у нее и без того хлопот полон рот. Она записала мне самые правильные лейблы, и теперь хоть не приходится голову ломать, какой товар выбрать. Представляешь, здесь только шампуней и зубных паст больше чем по сотне разных. А джемов и конфитюров не сосчитать. Но самое лучшее здешнее малиновое варенье и вполовину не такое вкусное, как твое… В следующем году планирую попробовать вырастить собственные помидорчики, картофлю и клубнику. Как считаешь, чего бы мне еще посадить?

Воробьи здесь пухлые и довольные. Люди отзывчивые и дружелюбные. За свои деньги получаешь именно то, что хочешь. В одесском кафе тебе сильно повезет, если принесут настоящий кофе, а не растворимый. А еще больше повезет, если тот кофе принесут хотя бы теплым. А в Сан-Франциско, когда мы с Джейн пошли пропустить по чашечке, она заказала «очень горячий латте на снятом молоке, с долей кофеина 50 %, легкой пенкой и ванилью». Как тебе это, а? В свою очередь делать заказ я аж не знала, что бы сказать! Можешь себе представить, как за те же самые слова посмотрит на тебя официантка, попробуй ты так выступить в Одессе?

Шибко скучаю по твоему голосу, по твоим шуткам, рассказам и наставлениям. Не хочешь начать думать за то, чтобы нас тут навестить? Еще в Одессе Тристан же говорил, что ты могла бы приехать в Америку и жить здесь с нами. Пожалуйста, поразмысли над этим по-серьезному. Хочу, чтобы ты увидела этот рай своими глазами.

Со всей любовью,

Твоя Даша.

Freeze–froze–frozen. Ring–rang–rung.

И вот я надела пошитое бабулей бархатное платье. Тристан неплохо смотрелся в брюках цвета хаки и голубой рубашке, на глажку которой я убила целый час. Он крепко держал меня за руку. Его ладони вспотели, как и мои. Он упорно заправлял локончики мне за уши, а я так же упорно обратно их выпускала – ведь так и было задумано. Мало-помалу все прибыли. Все до одного. Все как один незнакомые мне люди. Сорок человек – женщины в платьях, мужчины в джинсах, шустрые дети, карабкающиеся на мебель и сбивающие светильники – набились в столовую. Я угостила ребятню конфетами и пообещали, что скоро они вырастут и все их мечты сбудутся. Растрепанные мамаши вручили мне запеканки. Я приняла их подношения с улыбкой и добрыми словами, как меня воспитала бабуля.

Бабуля.

Сердце кольнуло. Ах, если бы она была сейчас здесь со мной. Или мама. Или хотя бы Джейн. Кстати о птичках, я больше не разговаривала с Джейн. Только не после ее поносных слов. Она по-прежнему названивала, умоляла меня не замыкаться и не делать глупостей, но я в ответ говорила только за погоду, пока Джейн это не надоедало и она не вешала трубку.

Когда Хэл, более старая и мордатая версия Тристана, сгреб меня в объятия, показалось, будто я попала под гидравлический пресс. Хэл был священником, а его жена Норин, судя по кислой мине, обувшая туфли размера на два меньше нужного, – святошей.  

– Везучая ты девушка – из грязи да в князи, – процедила она. – Каждая твоя соотечественница мечтает приехать в США, и ты должна быть благодарна нашей семье за все, что мы для тебя сделали. Та другая девица оказалась совершенно неблагодарной.

– Какая другая девица? – спросила я.

Норин оглянулась на Хэла.

– Одна из бывших подружек Тристана. Ты уж не сердись на Норин, она считает, будто для нашего Тристана любая девушка недостаточно хороша, – ответил Хэл тоном не теплее сибирской зимы и так крепко взял Норин за руку, что та поморщилась.

За их спинами Молли закатила глаза и подмигнула мне. Норин и Хэл двинулись дальше, а я стояла столбом и наблюдала за окружающими незнакомцами. Они терендели вокруг меня и обо мне, но со мной разговора не заводили, и напомнили мне жужжащую тучу мух.

Мама дорогая, а ведь это день моей свадьбы. Цирк и атас.

Я приложила руку к груди. Таки да, я вдруг подумала про Влада и про то, какую свадьбу мы могли бы сыграть в Одессе. Церемония в узком кругу, безусловно, сопровождаемая банкетом, который мы подготовили бы на пару с бабулей. Ну, по большей части готовила бы бабуля, но не совсем уж без моей помощи. Первый тост в честь прекрасной невесты; второй, конечно, за жениха, счастливчика в любви; еще один за бабулю, вырастившую такую внучку; финальная похвала в адрес свекрови, самоотверженно воспитавшей трех крепких сыновей. Мы с Владом кормили бы друг друга свадебным караваем, чтобы никогда не знать нужды, обмакивая кусочки в соль, чтобы жизнь удалась. Жених бы нежно улыбался. Я бы слизывала соль с его пальцев… Нет. Я мотнула головой. Нечего бандиту делать на таком козырном торжестве.