Кэти Летте - Алтарь эго

38

Не при полном параде

Существует немало вещей, которые могут повергнуть девушку в ужас. Захват Лондона талибами, примерка купальника и многое другое… Но ни одно, абсолютно ни одно событие на свете не могло быть ужаснее того, что я увидела, открыв глаза через пять часов в палате № 12 больницы при Лондонском университете. Оба моих любовника, как я их до сих пор называла, следуя собственническому инстинкту, стояли по разные стороны моей кровати. Они сердито посмотрели на меня, потом друг на друга. Я зажмурилась и притворилась, что нахожусь в беспамятстве. Знали ли они друг о друге? Я запаниковала. Приоткрыв один глаз я окинула быстрым взглядом обоих. Их брови говорили сами за себя, а воздух в палате казался раскаленным от напряжения и злобы.

– Разве тебе нечего сказать? – произнес Джулиан срывающимся голосом.

Я заметила гипсовую повязку на своем запястье и, вспомнив девочку Элли из «Волшебника Изумрудного Города», пробормотала: «Тотошка, мне кажется, мы уже не в Канзасе?»

– Ты не могла бы меня просветить, если это не слишком неудобно, кто из нас двоих отец ребенка?

Я почувствовала, как краска стыда заливает мне грудь и шею и просачивается вверх в соответствии со строением моего тела. Освещенная лампами дневного света больничная палата походила на картинку из брошюры по Албании. Я попыталась нагнуться вперед, но обнаружила, что заключена в какой-то металлический желоб, а одна моя рука была присоединена к капельнице.

– Я умерла, да?.. Это чистилище?

– Знаешь что, Мисс Величество-Высочество Нравственное Превосходство, – вскипел Зак, – у тебя все меньше поводов смотреть на меня сверху вниз.

Дверь нерешительно скрипнула, и в проеме появилась голова Кейт. Они с Джулианом коротко взглянули друг на друга и опустили глаза, пристально изучая собственную обувь.

– Все в порядке? Мне позвонил Саймон…

– Мисс… – Медсестра, жонглируя градусником и блокнотом, влетела в палату. – Как вы себя чувствуете? Э-э-э… Стил.

Я чувствовала себя как ныряльщик, страдающий кессонной болезнью: казалось, меня сейчас разорвет.

– Несколько формальностей… Семейное положение? Вы замужем?

– Да. Нет. В каком-то смысле. Хотя мне кажется, этот брак аннулируют в ближайшее время. Не думаю, что ты хочешь оставить моих родителей себе, так ведь, Джулиан? В смысле, при разводе? – Господи. Да что со мной происходит? Я что, не могу не шутить постоянно? Хотя бы сейчас?

– Род занятий? – Я посмотрела на медсестру, словно она говорила не по-английски, а на каком-то межгалактическом наречии пиджин. – Чем зарабатываете на жизнь?

Я смущенно посмотрела на Кейт и не обнаружила на ее лице ни искорки дружеского сочувствия.

Она глядела на меня презрительно и надменно. Медсестра с нетерпением взглянула на Джулиана.

– Так что делала ваша жена до того, как вы ее… э-э-э… аннулировали?

– Много такого, о чем я не имел ни малейшего представления, – кисло ответил Джулиан, и тотчас в его голосе появились стальные нотки. – Послушайте. Самое важное сейчас – ребенок. В порядке ли ребенок? Вы можете ответить на этот вопрос?

– Ребенок? – переспросила Кейт протяжно, как стюардесса. Ее глаза метнулись в сторону Анушки, которая притихла в кресле.

– Послушай, Ребекка, – Джулиан вздохнул, – несмотря на твое отвратительное поведение, твою ложь и двуличие, а также возмутительное пренебрежение правилами безопасности (как ты могла не пристегнуться?!), я готов взять на себя заботу о тебе и о ребенке. – Он постарался изобразить улыбку. – Вообще-то, пока мы тут разговариваем, моя мать довышивалась чуть ли не до коматозного состояния.

Я глодала внутреннюю сторону щеки. Пульсирующая головная боль перемещалась от виска к виску. Каждый вздох отдавался скрежещущей болью. Зак уже собирался в свою очередь выступить с подобным заявлением, как доктор с шумом ворвался в палату и принялся механически вещать.

– У пациентки травма грудной клетки, – бубнил он с акцентом, который напомнил о килтах и кожаных сумочках с кисточками. – Кроме того, имеют место абдоминальные боли и лихорадка (он указал рукой на горную цепь, изображавшую мой температурный график), что может указывать на абсцесс в брюшной полости. – Он посмотрел поверх своих бифокальных очков. – Я собираюсь ввести радиоизотоп…

При слове «ввести» мужчины развернулись и в один голос воскликнули:

– Она беременна!

– Я бы хотела, чтобы меня выписали. – Подмышки извергали фонтаны пота. Запах моего тела мог остановить бронетанковый батальон. – И прямо сейчас.

Свет едва проникал через закопченные окна, высвечивая отпечатки пальцев на грязном стекле – словно тысячи людей хватались за него, желая отсюда выбраться. Я точно знала, как они себя чувствовали.

Доктор оглядел нас, будто мы были бактериями под микроскопом.

– Я внимательно осмотрел мисс Стил, и она не беременна.

Мягкое выражение на лице Джулиана сменилась отвращением.

– Вы уверены, доктор?

– Совершенно.

– Я собиралась сказать тебе. Правда. – Мне хотелось найти защитника в глазах Джулиана. Он отвернулся. – Я потеряла его. Неделю назад…

В этот момент в палату вошли Дариус и группа полицейских.

Муж Анушки, напоминающий раскапризничавшееся домашнее животное, ввел офицеров в палату и ткнул пальцем в собственную жену, подергивающуюся, как подопытная лягушка.

– Это она. Вы должны вынести ей обвинение в покушении на убийство.

Глаза остальных пациентов скакали, как шарики в настольном теннисе. Даже суровый доктор перестал пялиться через верхние линзы очков.

– Я просто хотела, чтобы ты перестал храпеть. Джулиан… помоги мне, – заклинала Анушка, проводя рукой по волосам, как в рекламе шампуня.

Мой рыцарь в великолепном костюме от Армани встал подле нее.

– Конечно, я помогу тебе, Анушка. Как только мы выберемся отсюда.

Тонкий матрас напоминал размокший ломоть белого хлеба. Я с трудом приняла сидячее положение. Морщась от боли, метнулась в сторону Джулиана и вцепилась в него, как боксер, получивший накаут на последних секундах финального раунда.

– Не бросай меня!

Я мельком увидела себя в зеркале. На лице застыл ужас, а волосы на голове встали дыбом, как у Эйнштейна, который ради эксперимента сунул нож в тостер.

– Она полностью твоя, – обратился Джулиан к Закери, холодно освобождаясь из моих объятий. – Но предупреждаю тебя: эта женщина как радиация. Последствия облучения будут сказываться и через двадцать лет.

– Это что-то изменит, если я скажу, что думала о тебе, когда спала с Заком?

Глаза Зака сузились в две горящие яростью щелки.

– Что это за любовная, мать твою, история вышла? Напоминает сценарий группы «Girl Eats Воу».