Ориентирование - К. М. Станич

Он не особенно любезен, когда разминает её через пушистую ткань свитера, сила его хватки становится очевидной с каждой лаской. Другая рука Спенсера остаётся на изгибе моей талии, удерживая меня на месте. Он облизывает губы и качает головой со злодейским смешком.

— Поговорить, да? — удивляется он вслух, а затем разворачивает меня, заставляя прижать ладони к зеркалу, чтобы не упасть. Сумка падает на пол как раз перед тем, как мои руки встречаются со своими собственными отражениями.

Взгляд Спенсера яростный, алчный… защищающий.

Мне нравится, как мы смотримся вместе: он со своими серебристо-пепельными волосами и сине-зелёным взглядом, я со светлыми кудрями и очками, скрывающими голубые глаза. На мне этот большой мешковатый свитер с шортами под ним, в то время как он щеголяет в расстёгнутой чёрной толстовке и серой футболке.

— О чём ты хотела со мной поговорить? — Спенсер удерживает меня, его руки на моей талии, его лицо смотрит поверх моего плеча на моё отражение, в то время как я смотрю прямо на него в ответ.

— Я не хочу, чтобы ты расстраивался, — признаю я, потому что, хотя я и привела его сюда, чтобы трахнуть — уверена, мои друзья будут дразнить меня из-за этого веками, — я также хотела сказать это. — Я признаю, что сначала влюбилась в тебя, что меня устраивало быть твоей и только твоей. Ты ведь знаешь это, верно?

Он с трудом сглатывает, как будто в горле у него застрял комок эмоций, с которым ему нужно справиться.

— Я знаю, — бедный Спенс. Его голос — грубый шёпот, и на эту короткую ужасающую секунду я не могу не волноваться, что он может передумать. Что, если он не сможет пройти через это? Что, если он попросит меня отказаться от свадьбы? Как бы я вообще с этим справилась? — Пять на пять, верно?

— Не говори так, — теперь я та, кто шепчет. — Дело не в этом.

Он кладёт подбородок мне на плечо и протягивает руки вперёд, сцепляя их вместе под моей грудью. Сейчас он кажется более задумчивым, чем когда-либо прежде.

— Это так, — признаёт он, на минуту закрывая глаза. Когда открывает их, они яркие и любопытные, и он, кажется, не может удержать это любопытство подальше от своей ищущей руки. Каким-то образом он добирается до моих шорт, расстёгивает пуговицу и проскальзывает внутрь.

Я подавляю стон, поворачивая к нему голову, приглашая его для поцелуя своей близостью. Он заглатывает наживку, скользя языком между моими приоткрытыми губами, поцелуй, который не имеет ничего общего с чувством собственности, в нём три части привязанности, одна часть похоти.

— Я не расстроен, Чак, — Спенсер отстраняется и снова поворачивается к зеркалу, поглаживая меня через трусики и наблюдая за моим лицом в зеркале. — Я счастлив, если ты счастлива. Я просто не хочу, чтобы про меня забыли.

— Никогда. — Это слово звучит резко, почти как рычание. Я не думаю, что он ожидал этого от меня. Я отталкиваюсь от него и поворачиваюсь, мои груди прижимаются к его груди, мои шорты падают на пол. Упс. Спенсер кладёт руки мне на бёдра, когда я смотрю на него снизу-вверх. — Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе одному, скажи. Мы можем отправиться в путешествие вместе. Мы можем заняться серфингом. Мы можем трахаться.

— Мы можем трахаться? — похоже, он особенно взволнован последним.

— Я серьёзно, Спенс.

— Я ценю это, — говорит он мне, и его лицо становится таким нежным, каким оно становится только для меня. Между нами есть что-то особенное, что-то, что не приглушается, не умаляется и не находится под угрозой из-за моих отношений с другими парнями. У нас всегда было так. Я думала, что мои чувства к нему достигли пика в ту ночь, когда узнала, что он всё ещё жив, но каким-то образом они выросли и продолжают расти.

— Ты казался встревоженным или испуганным, а может, и то, и другое вместе, — я указываю на занавеску, как бы указывая на его настроение у кассового аппарата. — Это юридические вопросы? Например, то, что я являюсь женой Черча в законном виде?

— Я встревожен и напуган, потому что женюсь, Чак. Мы собираемся пожениться. Эта странная штука с обручением важна для меня. Я лишь не хочу всё испортить.

Ох.

О-о-о-о-о-ох.

Я уже упоминала, что влюблена в этого парня?

— Черт возьми, ты такой милый, — я опускаюсь на колени и роюсь в пакете, вытаскивая смазку, которую Росс навязал мне, а затем немного выдавливаю себе на руку. Когда я предлагаю немного Спенсеру, он протягивает свою ладонь. Запах смазки почему-то напоминает мне о нём, но, должно быть, это мой безумный любовный мозг играет со мной злую шутку. Они не производят кедровую и иссоповую смазку, а даже если бы и производили, кто бы её купил, кроме меня? Почти уверена, что девяносто девять процентов людей не знают, что иссоп — это пурпурный цветок, относящийся к семейству мятных. Звучит как марка сиропа от кашля или что-то в этом роде, а? — Сними свои штаны.

— Как будто мне нужно повторять дважды, — Спенсер опускает их вниз, демонстрируя свой массивный член, которым я только что хвасталась. Он приподнимает моё бедро и ставит мою ногу на узкую деревянную скамью справа от меня, шорты соскальзывают с этой ноги и свисают с левой ноги. — Покажи мне, как сильно ты ценишь свою первую любовь.

Я обхватываю пальцами мягкую кожу его члена, в то время как он проскальзывает двумя пальцами мимо моих трусиков и медленно проталкивает их внутрь. Моя левая рука сжимает его плечо для поддержки, и наши взгляды встречаются, полностью поглощённые моментом.

Большим пальцем Спенсер перекатывает мой клитор через ткань хлопчатобумажных трусиков, его пальцы описывают нежные круги внутри меня. Вместо того чтобы двигать ими внутрь и наружу, он ласкает мои внутренние стенки, улыбаясь, когда я напрягаюсь для него.

— Мне нравится, как ты это делаешь, особенно когда доишь мой член.

— Дою?! — я почти выкрикиваю это, но в последнюю секунду он зажимает мне рот свободной рукой, чтобы заглушить это слово.

— Да, Чак-лет. Доишь. Как ты думаешь, что делает твоё тело, когда оно так сокращается? — Спенсер подстраивает свою руку так, чтобы он мог засунуть два пальца мне в рот. Я потакаю ему, посасывая их, пока он проводит большим пальцем по моему обнажённому клитору, надавливая с правой стороны и находя то особое местечко, от которого у меня перехватывает дыхание.

Я