Солги обо мне - Айя Субботина

туалет. Сначала направо, потом - налево, чуть не сбиваю с ног пожилую женщину. Одна из официанток, видимо, понимает в чем дело, потому что показывает куда-то в сторону большой зеленой композиции. Слава богу! Я бы в жизни не догадалась, что за ней может быть хоть что-то!

Только закрывшись внутри и облегчив желудок, мне становится легче. Насколько это слово можно применить к ситуации, которую смело можно назвать «Катастрофической». Взгляд Олега до сих пор здесь. Я потираю плечи, то и дело озираясь, потому что не могу отделаться от мысли, что он каким-то образом незаметно пошел за мной и просочился сквозь дверь. Что, если он догадался?

Я отгоняю эти мысли.

Невозможно.

Я никогда ни единым словом даже близко о нем не упоминала. Господи, я даже не знала, что такое совпадение вообще возможно! Ну и что, что я посмотрела на него несколько секунд? Я на всех его друзей смотрела, на тех двоих так гораздо больше!

В памяти всплывает непонятно откуда сохранившаяся подсказка: «Люди могут не заметить темное пятно на белой блузке, пока ты сама не попытаешься его спрятать». Может, я просто слишком сильно дергалась?

Отражение в зеркале выглядит таким потрепанным, словно и не было тех двух недель на острове, отдыха, фруктов, витаминов и солнечных ванн. Кажется, еще немного, и из меня полезут обратно все мои синяки, царапины и стертые до крови мозоли.

— Успокойся, - громко шиплю себе в Зазеркалье. - Даже если Олег узнает, что мы были знакомы - что это меняет? Ничего не было. И никогда ничего не могло быть. Вы просто чужие люди, которые пару раз пересеклись. У него под подмышкой «новая тёлка», а у меня…

Я прикасаюсь к бриллианту на кольце.

Самое ужасное, что до этого проклятого вечера я даже как будто… была немного счастлива.

Глава тридцать седьмая: Меркурий

Глава тридцать седьмая: Меркурий

Впервые в жизни я реально ни хуя не чувствую вкус мяса.

Передо мной лежит огромный сочный кусок самого дорогого мяса в мире, приготовленный каким-то неипическим поваром и поданный на доске из пипец какого элитного дерева, а я чувствую себя человеком, вынужденным жевать оберточную бумагу.

— А вот и не успеешь! - громко говорит Наташа и вонзает вилку в кусок, который я только что отрезал от стейка. Быстро сует его в рот и начинает жевать с видом человека, который поймал и зажарил Золотую рыбку. Ту, которая могла бы исполнить три его желания, если бы он не был таким идиотом.

Она меня раздражает.

Бля, зачем вообще пришел с ней? Что и кому пытался доказать, когда жопой уже давно понял, что это - точно совсем другое?

А сейчас, на фоне оригинала - правда, куда-то стремительно сбежавшего - моя китайская подделка кажется не просто «неплохой репликой», а абсолютной ее противоположностью. Как на картинах типа «Ожидание и реальность».

— Что у тебя с лицом? - Наташа бодает меня плечом и я, чтобы не сорваться, делаю вид, что у меня срочное сообщение в телефоне.

Делаю вид, что набиваю кому-то ответ.

Интересно, если я сейчас под выдуманным предлогом откланяюсь - Олег сколько мне это будет вспоминать? Я его знаю не первый год и в курсе, какой злопамятной сволочью он может быть. Особенно, когда дело касается любой тени на его «безупречном образе».

— Ты там случайно кальмара со своих островов не привез? - посмеивается дородная жена Сергея. Та, которая сама только недавно разродилась. - Ну или морскую звезду.

— Тарань! - охотно подсказывает супруге Сергей.

Блять.

Что за…?

Перед глазами снова встает та фотка, которую я видел в инсте Олега. Снова складываю два и два. Он провел отпуск с Верой (кстати, почему он называет ее Никой?)

Он и она. На острове. Пляж, океан, тропики. Зная замашки Олега и его зацикленность на «дорого_богато», думаю, не ошибусь, если предположу, что на том сраном острове кроме них с Венерой не было ни единой живой души.

Дай угадаю с трех раз, чем они там занимались?

Наташа снова пытается своровать у меня еду. Раздражает до печенок. Никогда не понимал, почему бабы считают это романтичным. Голодная - закажи, что хочешь и столько, чтобы наесться, а то ни себе - ни людям. Тем более, она же захотела выебнуться и все-таки заказала устрицы, проявила женскую солидарность.

— Устрицы - не? - спрашиваю я, отстраняя ее руку с вилкой. Киваю взглядом на ее блюдо. Судя по тому, что принесли их минут десять назад, а она к ним так и не прикоснулась, кто-то определенно не так представлял себе этот деликатес. Большой минус меню без картинок - хрен узнаешь, что тебе принесут.

Наташа недовольно кривит губы, потом, поглядывая на остальных, пытается повторить процедуру - берет раковину, поливает ее лимонным соком, вставляет в рот.

А дальше начинаются проблемы, потому что с устрицами, как и с многими деликатесами, такая фигня - либо ты их любишь, либо…

Наташа брезгливо выплевывает слизняка обратно в ракушку. Соседки по столу, перед которыми она так старалась проявить себя, смотрят, мягко говоря, с удивлением. Она виновато улыбается и затравленным взглядом ищет у меня поддержки. Ладно, даже если она заслужила эти пять минут позора (потому что нечего корчить из себя то, чем ты не являешься), я меняю наши заказы - ей отдаю свое мясо, себе забираю ебаных слизняков. Один хер не почувствую вкуса.

Вера возвращается нескоро - замечаю, что Олег успевает пару раз посмотреть на часы. Зачем-то примеряю ситуацию на себя. Моя… Аня как-то сильно отравилась раками, буквально чуть ли не ночевала в обнимку с унитазом, так я над ней сидел всю ночь - отпаивал и волосы держал, потому что у нее были красивые каштановые локоны ниже плеч, но то и дело лезли в блевотину. Не помню, чтобы у меня была мысль пойти посмотреть телек, пока ее там фонтаном выворачивало наружу. Но я и Олега хорошо знаю - не помню, чтобы он хоть к кому-нибудь был привязан, тем более - к какой-то из своих женщин.

Образ Ани начинает курировать по заросшим и разбитым тропинкам моей памяти, и я чуть не силой смахиваю ее оттуда, как шахматную фигуру с доски. Неудачное воспоминание. И очень не ко времени.

Когда Вера идет к столу, обращаю внимание, что она смыла даже тот небольшой макияж, который на ней был. Рядом с Олегом выгляди теперь совсем девчонкой. Ей двадцать два, кажется? Я наши десять лет разницы считал