Владимир Витвицкий - Охота на компрачикоса

— Откуда вы его знаете?

— Воевали вместе.

Больше она ни о чем не спрашивала. Они стояли молча, а гость еще раз позвонил и поинтересовался, хорошо ли видно. По-русски, намерено демонстрируя открытость. А видно, наверное, их? Она заметила, что номер в памяти, и поняла, что она просто зритель, что список приглашенных невелик, что не получится уйти, но не догадалась, что мир уже превратился в большую белую картину, панораму с подвижными пятнами-людьми и, помня слово "гобелен", она, тем не менее, не знала его сегодняшнего применения.

— А он, наверное, не узнает тебя? Давно не виделись? Можешь матери позвонить, — вновь предложил назвавшийся Асланом, — не боись, все без обмана.

Она не стала звонить — отстраненность неподвижного зрителя, самосохранение и что-то еще, наверное, обыденная вокзальная суета, подсказали ей, что за себя волноваться не стоит, если это, конечно, возможно. А вот кавказец со спокойным напряжением рассматривал снег, прохожих, ее, а так же прижавшийся к вокзальным сенам безмятежный милицейский патруль, и оживился, когда объявили поезд. И даже занервничал, впрочем, не дергаясь внешне, когда по лестнице стали спускаться первые пассажиры.

Прошли, наверное, минуты, и показалось, что Алексей уже не появится. Но нет — она зря надеялась. Хоть и в зимнем, но она сразу узнала его, и почувствовала, что и сероглазый, не слишком приглядываясь к ней, понял это. Она же сама объяснила Алексею, как удобнее пройти к метро и телефонам.

— Это он?

Алексей прошелся вдоль состава, быстро, но внимательно, однако Лены так и не обнаружил. Она говорила, что если что, то у метро есть автоматы. Вообще-то он не привык, чтоб его встречали, и пустой перрон для него скорее правило, обычное дело. Тем более инструкции получены и маршрут объяснен, вот только случай — не всякий. Без Лены город показался незнакомым и чужим, а проходя вдоль здания вокзала, он с тревожным интересом всматривался в фигуры и лица, надеясь увидеть и узнать, понимая, что город и прохожих нужно будет срочно полюбить. Он не против. Он знал, что к метро нужно спускаться по лестнице, и уже спускаясь, он увидел Лену.

Узнал сразу. Она стояла внизу и немного в стороне от уже поредевшего потока приезжающих и встречающих, и внимательно смотрела на него. Узнала ли? Оказалось, что все нормально и что его не бросили, но даже издали он понял, по фигуре, по угаданному взгляду, что что-то не так. Она явно расстроена, даже испугана, да еще рядом какой-то мужичонка, стрельнув в него злыми глазенками и что-то спросив у нее, тут же прилип ухом к мобильнику.

Знакомый? А может, милый друг? Подбросил ее до вокзала? Приезд Алексея для него что, тоже праздник? Или привлечен по старой памяти? Мужик явно не понравился Алексею, слишком уж твердо стоял на снегу, а вот Лена нет. Рассыпавшиеся претензии и вспышка ревности подсказали — в который уже раз, что с нею будет или трудно, или никак. Сейчас он подойдет и во всем разберется. Вот только лицо у мужичонки…

— Понял тебя.

С крыши все прекрасно видно — парень быстро спускается по лестнице, и вести его, наверное, легко — в бинокль Иса хорошо рассмотрел его лицо. Он недалеко, он совсем рядом.

— Вон тот, в красном пуховике, с сумкой через плечо.

А спускается парень быстро, не подозревая, что намертво прилип к двум мушкам. Намертво точно — Ирма и Аурилия только по прихоти Аслана позволяют парню пожить еще немного.

— По сигналу, как и договаривались.

Иса стоит позади лежащих на одеяле и застывших перед выстрелом крепышек. Только что в коротком разговоре Аслан назвал их ткачихами. Это неважно, но своим спокойствием они сильно напоминают персонажей из знаменитых эстонских анекдотов. Не пряча "трубки", он снова поднес бинокль к глазам — парень уже спустился, еще немного — и он вплотную подойдет к брату. И к ней. Кажется, он замедлил шаг? Куда он денется!

Алексей немного умерил свой бег — мужик с мобильником явно не нравился ему, но уже не только потому, что нагло стоял рядом с Леной. Она не просто расстроена, а испугана, это видно, но она вдруг чуть ли не исчезла, отошла на второй и неглавный план, спряталась в периферийном зрении, или в солнечных лучах, или в белом снеге. Лицо обладателя мобильника, черты, холодно и неуловимо напомнили ему кого-то, или — чего-то, и, вспоминая, Алексей невольно замедлил шаг, боясь, наверное, что если он пойдет быстрее, то быстрее и вспомнит.

Парень в красном пуховике подходил, а Аслан всматривался в него, в лицо, в глаза, внимательно и жадно. Показалось, что и он медленно узнает Аслана. Еще пара шагов — и он поймет, в чем дело. Было видно, по глазам, что в его мозгу, без остановки, один в другого врезаются вопросы. Им там тесно, но сделав последний шаг, он сам найдет на них ответы.

Предполагалось, что стрелять они будут с разных точек. Но Ирма настояла, а братья сильно не сопротивлялись, списав несогласие с разумной расстановкой на женское упрямство и пресловутую балтийскую упертость. Теперь они обе на крыше. Парень в пуховике, судя по сочному цвету — в норвежском, уже остановился рядом с Асланом. Ирма замерла, зная, что точно так же замерла и Аурилия — ждать осталось не больше секунды.

Иса вздрогнул — непонятный страх вдруг льдом вполз в спину, в позвоночник. Не опуская лишнего и, в общем-то, ненужного бинокля, он быстро обернулся — никого и ничего. Но, оборачиваясь, ему показалось, что источник холода и страха за спиной — черное пятно. Оно исчезло, растворилось, а он не успел разглядеть, лишь только заметить. Просто нервы, просто нечего пялиться в бинокль, и так близко и хорошо все видно. Но, показалось, что он услышал, будто конь всхрапнул за спиной, испугался, удивился и обернулся на этот звук, но ничего не увидел.

Глаза Алексей тоже узнал — глаза такие же серые, как и у того старика, а жизни в них не больше, чем в трупе. В глазах мертвый к нему интерес, а в руках мобильник.

А парень его точно узнал — так вперился, что, кажется, просверлит взглядом затылок изнутри. Аслан кивнул в сторону звенящих трамваев и домов. На дом имени красных ткачих, на той, дальней стороне площади.

Краток миг свободы, и Алексей, вырвавшись из грызущего взгляда пустоглазого, проследил кивок. Дом та той стороне площади, низкие и пузатые перильца по всей длине крыши — в них подсказка и опасность. Опыт биатлониста сразу же выбил расчет: почти предельное расстояние, ну а выстрела-щелчка никто не услышит. Так вот зачем ему мобильник.

Аслан разжал ладонь.

Фотография! Секунда, что подарил ему пустоглазый, прошла, и они вновь сцепились взглядами, вернулись голоса и звуки, и скрипучие шаги. Стало ясно, и не просто все, а абсолютно, и что некуда отпрыгнуть и не за что спрятаться. Не в голову, так в тело напихают, аккуратно, по обойме. Он бы так и сделал. Алексей посмотрел на Лену — на две секунды оставшейся жизни он позабыл о ней.