Барбара Делински - Когда сбываются мечты

— Мне жаль. Мы совершенно забыли о времени.

Он разгневанно фыркнул.

— А ты знаешь, именно поэтому все так и происходит. Ты забываешь о времени. Забываешь о детях. Забываешь о лекарствах Кикит. Черт бы тебя побрал, у меня тоже были планы.

— Какие планы?

— Я хотел кое-чем заняться с детьми.

— В девять часов вечера? Ты хотел куда-то пойти с ними?

— Мы можем заниматься и дома.

— Чем? — спросила я и только потом почувствовала запах. Бросив любопытный взгляд на Дэниса, я прошла через холл на кухню. Там царил беспорядок. Дэнис пытался печь. Несмотря на то что плоды его старания немного подгорели по краям, в них легко узнавалось шоколадное печенье. А в сторонке на столе лежала видеокассета с фильмом, на который Дэнис так долго обещал сводить детей, что за это время фильм уже успел сойти с экранов кинотеатров.

Я застыла на месте, пораженная.

— Прости. Если бы я знала, что ты тут готовишь, я бы более внимательно следила за временем. Тебе следовало сказать мне.

— Я ничего не должен тебе говорить. Я законный опекун детей. А вот ты ходишь по тонкому льду. И то, что ты возвращаешь детей домой на полтора часа позже назначенного времени, говорит о твоей необязательности.

Мои теплые чувства к нему после этой тирады испарились полностью. Я опять вернулась в холл.

— Сегодня суббота. Дети могут лечь попозже. Иди позанимайся с ними сейчас.

Дэнис приблизился ко мне.

— Ты забываешься.

— Нет, это ты забываешься, — возразила я. — Дети довольны, счастливы и защищены. Если ты волновался, мог нам позвонить. — Я положила руку на перила и посмотрела на него. — Я опоздала и извинилась. Но это очень сложно, Дэнис. Мне необходимо больше времени проводить с ними. Эти ограниченные визиты несправедливы, ты же прекрасно понимаешь. Неужели ты действительно честно и искренне считаешь меня безответственной матерью? И ты веришь, что я хоть раз причинила им вред?

— Откуда ты узнала о «Питни»?

— Ты меняешь тему.

— Нет. Это конфиденциальная информация. И если ты ее разузнала, то это низкий и подлый поступок. И он о многом говорит.

Я уставилась на него. Потом резко оборвала:

— Подлый? А возбуждать дело против меня, полностью основанное на лжи, не подло? А показывать Дженовицу конфиденциальные медицинские записи не подло? Я уж молчу об истории с Адриенн.

Дэнис взял меня за руку и попытался подтолкнуть к двери.

Я резко выдернула руку и отскочила от него.

— И если за той историей стояло что-то еще, то вся правда все равно станет известна. И на суде тоже, если дело дойдет до него. Я найду эту правду, чего бы мне это ни стоило. И еще, Дэнис. Я пойду на что угодно, чтобы вернуть детей.

— Ты мстительная сучка.

После этих слов у меня перехватило дыхание. Я отразила удар так быстро, как могла:

— Это называется самозащита. Не я зачинщик. Не я решила воскресить прошлое. Это все сделал ты, Дэнис, и, клянусь жизнью, я до сих пор так и не поняла зачем. Что такого ужасного было в нашем браке, что заставило тебя завершить его подобным образом?

Я услышала какой-то шорох наверху. Подняв голову, я увидела, как над перилами промелькнула голова Джонни.

Я пошла наверх. Дэнис окликнул меня, но я проигнорировала его. Услышав его шаги за спиной, я побежала. Я ворвалась в комнату Джонни как раз в тот момент, когда он лихорадочно искал, куда бы спрятаться.

Я схватила сына и изо всех сил прижала к себе. Сердце билось у меня где-то в горле. Я попыталась отдышаться, а потом как можно мягче попросила:

— Поговори со мной, Джонни. Скажи мне, что тебя так сильно волнует.

Он вырывался из моих рук, но я не давала ему уйти.

Прижавшись щекой к его волосам, я ждала, пока он успокоится.

— Я знаю, тебе тяжело сейчас. И мне тоже тяжело.

— Пусти меня, — приглушенно пробормотал он.

— Не отпущу, пока мы не поговорим. У нас никак не получается сделать это. То кто-нибудь крутится вокруг, то ты делаешь уроки, но я хочу поговорить с тобой, Джонни, мне необходимо с тобой поговорить. Мы же всегда так делали.

— Тогда мы жили вместе, — возразил он со злобой.

— Многое изменилось. Порой я готова сделать что угодно, лишь бы повернуть время.

— Почему же ты не сделаешь это?

— Потому что не могу.

— Но почему не можешь?

— Потому что сюда вовлечены правовые органы. Это серьезная проблема, поверь.

Я еще крепче прижала его к себе, и Джонни закричал:

— Если эта проблема такая серьезная, то почему она вообще появилась?

Хороший вопрос. Я могла сколько угодно размахивать руками, пытаясь что-то кому-то доказать, но правда заключалась в том, что я допустила в своей жизни большую ошибку. Я всегда сама решала, что нужно моей семье, лишая Дэниса права голоса. И была не права.

— Потому, — ответила я, — что папа нуждается в некоторых вещах, которые я не могла ему дать.

— Он нуждается в нас. А ты нет?

— Да, — я дышала в его волосы. — Господи, да! Это самое непереносимое! Я безумно страдаю, что не могу встречать вас дома после школы, обедать с вами и завтракать. Я хочу находиться с вами постоянно, как папа.

Джонни перестал вырываться, и я наконец смогла ослабить руки, не боясь, что он убежит.

— Ты всегда учила меня: если я чего-то хочу, я должен добиваться, — проговорил он. Злоба уступила место смятению. — Но почему же ты сама так не поступаешь?

— Поступаю. Просто ты этого не видишь. Я очень много думаю, что же можно сделать.

— Почему судья не хочет, чтобы ты была с нами? Ты сделала что-то плохое?

Я начала осторожно и нежно массировать его спину.

— Нет. Ничего противозаконного или аморального.

— А папа?

Я оглянулась. Дэнис стоял в дверях. Но даже если бы он и не слушал нас, я бы не стала порочить его в глазах Джонни.

— Папа любит вас так же сильно, как и я. И мы сейчас стараемся решить сложнейшую задачу: как продолжить любить вас, но не жить при этом под одной крышей.

— Но мы же семья. А семьи так и живут. Почему вы с папой не можете?

Я снова взглянула на Дэниса. К его чести надо сказать, он выглядел усталым и расстроенным, но я больше не чувствовала необходимости утешать его, как делала это раньше. Сейчас между нами пролегла пропасть. У каждой монеты есть две стороны. Если у меня не получилось удовлетворить желания Дэниса, то и он не смог удовлетворить мои.

Почему мы не смогли примириться друг с другом и жить вместе?

— Я просто думаю, что мы не сможем.

— Значит, мы больше не семья?

— Семья, но немного иная. Скорее, даже две семьи.

— А вы с папой так и будете постоянно воевать друг с другом?