Падение ангела - Лана Шэр

— Действуем по плану, фото объекта я тебе скинул.

— Принял.

Коротко и ясно. Я ценю Лукаса именно за то, что он никогда не мямлит и не задаёт лишних вопросов. Он единственный кому я доверил контакт с Аланой тогда, когда оставил её в своём доме. Единственный, от кого не ожидаю подставы.

Семь лет назад он спас мне жизнь в одной из перестрелок и с тех пор я взял его в свою команду. Его жизнь сложилась дерьмовее некуда и шанс не сдохнуть где-нибудь в окопе оказался для него вполне неплохим. Лукас — наёмник, не ценящий ни свою жизнь, ни жизнь других. Но за годы службы у меня он слегка расслабился и пришёл к тому, что ценность его жизни всё таки имеет небольшой процент. Потому что он наконец получил нормальное обращение и меня в качестве друга. Не близкого, но достаточного, чтобы перестать считать себя просто машиной для убийств.

Убираю телефон в карман и слышу голос, который совершенно не ожидал услышать здесь.

— Ну привет, старый друг, — раздаётся за моей спиной и всего на долю секунды я замираю, не веря своим ушам.

Этот голос я не слышал больше десяти лет и за считанные мгновения он отбросил меня в то время, когда я ещё только становился на ноги и обрастал достаточно непробиваемого уровня панцирем, чтобы не просто удержаться среди всего происходящего вокруг меня дерьма, но и занять в нём верховную позицию.

Тогда у меня не осталось никого, кроме Дейва, но он был сладким пай-мальчиком, лучшим студентом меда, и втягивать его в бермудский треугольник моего чёрного сердца я не хотел. Достаточно было похоронить в нём родителей.

Долгое время я пробивал себе дорогу сам, находясь на побегушках у человека, которому отец проиграл всё. Виктор был ко мне внимателен и даже поддерживал, разглядев, как он как-то выразился: «талант к уничтожению», но всё же я был сыном его должника, не более.

Я выполнял грязную работу, порой настолько жестокую и кровавую, что не мог спать по ночам. Смотря в зеркало, я всё больше не узнавал парня, который смотрел на меня оттуда красными затравленными глазами, вобравшими в себя столько боли.

Пока в одной из перестрелок меня не прикрыл собой абсолютно отчаянный, неадекватный и безбашенный человек.

' — Эй, парень, ты не слишком юн, чтобы сдохнуть на этой грёбаной стройке? — тот же голос, насмешливая манера, тотальная уверенность в своих неуязвимости и бессмертии.

— Сегодня я умирать не планирую, — отвечаю резко, почувствовав себя уязвлённым.

Не знаю что это за самонадеянный придурок, вероятно один из людей Виктора, но раньше я его не видел.

Виктор отправил группу выследить и зачистить организацию, изрядно подпортившую его порядки и я, в числе этой группы, оказался здесь. На недостроенном, заброшенном объекте, который должен был стать одним из клубов города, а стал убежищем для падали вроде тех, кого мы должны убрать'

Отбрасываю воспоминания и возвращаюсь в реальность, разворачиваясь и глядя на человека, заменившего мне семью.

— Привет, чёртов псих. Рад тебя видеть.

Перед моими глазами стоит сам, чёрт его дери, Кларк Мэйсон. Один из самых… нет, самый отбитый из тех, кого я знал.

— Удивлён, что ты до сих пор жив, — с усмешкой протягиваю ему руку, на что он бесцеремонно обхватывает меня за плечи и притягивает к себе.

— Марки-Марк, — ненавижу когда он так называет меня, но это отвратительная привычка провоцировать меня — его фишка и я это прощаю только ему, потому что ближе чем Кларк в моей жизни не было никого очень долгое время, — Если бы я умер, мир потерял бы самого ценного человека. Так что я всеми силами держусь.

Уровень наглости, завышенной самооценки и ощущения полной власти над миром этого парня был настолько высок, что соревноваться с ним не смог бы никто. Но это лишь маска. Обложка, за которой прячется один из самых сильных, отважных и решительных парней, готовых убить за своих и точно знающий определение слову «честь».

Бывший морпех, свернувший с армейского пути на скользкую дорожку криминала и нашедший в этом отдушину после мощного ПТСР, накрывшего его после участия в войне.

— Чёртов сукин сын, я даже немного скучал, — хлопаю его по спине, отстраняясь и отмечая про себя то, что он не только не растерял форму, но и ещё сильнее прокачал её, — Выглядишь как смертоносная машина для убийств.

— Только никому об этом не говори, здесь я обаяшка, — с сарказмом бросает Кларк, оглядывая зал, и я испытующе смотрю на него, как бы задавая немой вопрос о том, что он тут забыл.

Кларк был знаком с дерьмовым детством в семье с зависимостями и какая-то часть нашей истории была достаточно схожа. Только если чёрной фигурой в моей был отец, то в его, чёрт возьми, оба родителя сыграли омерзительные роли в создании воспоминаний. Отец был одним из богатейших людей города, подцепивший его мать в одном из баров. Она пришла туда с подругами, привлекла его и между ними закрутился роман. Киношно, приторно и с ожидаемым хреновы концом.

Когда она забеременела, выяснилось, что новоиспеченный папашка наворотил столько нелегальных дел, что расплатиться не смогли бы четыре последующих поколения их семейств, после чего ударился в бега, подсел на наркотики и вернулся тогда, когда Кларку было три года. Мать за то время превратилась из жизнерадостной девчушки с затуманенными влюблённостью глазами в опустившуюся на самое дно алкоголичку и проститутку, водя мужиков в квартиру, где жила с маленьким сыном. Трахалась на соседней кровати, не додумавшись хотя бы выпроводить его погулять.

Вернувшись, отец вспомнил, что они «семья» и решил, что из трудностей (которых стало в разы больше с момента его бегства) они должны выбираться вместе. И ублюдок не придумал ничего лучше, как стать сутенёром для матери собственного ребёнка.

Когда Кларк стал подрастать и понимать больше, чёртов психопат, именуемый его отцом, стал подумывать о том, чтобы приторговывать и сыном для любителей «особых ощущений», но благо этого не успело произойти. Папашу застрелил на улице один из тех, кто так и не дождался возвращения долгов, а мать, не справившись с «горем от потери любимого», повесилась на следующий день после известий о кончине подонка.

В общем, потрепало его не слабо и дальнейшая судьба поломанной души маленького ребёнка, рано ставшего сиротой, складывалась только хуже.

— Гадаешь, что такой засранец как я делает здесь?