Спаси сердце короля - Фэя Моран

И вот я наблюдаю через окно за тем, как наш автомобиль сворачивает с оживлённой дороги на длинную, извилистую аллею, скрытую за высокими кирпичными стенами. За ними нас встречает охрана и, увидев Гая, они приветствуют его и открывают ворота. Несколько длинных минут нас окружают подстриженный газон, дополненный клумбами, просторные сады, статуи, скрытые в густой зелени, и фонарные столбы. Пока всё это наконец не расступается, открывая вид на нечто поистине невероятное: огромный дворец, больше походящий на королевский замок из сказок. Он высится на холме, его фасады, выполненные из светлого камня, сияют в лучах восходящего солнца. Центральный корпус, выстроенный в стиле поздней английской архитектуры, отличается строгими линиями, высокими окнами, украшенными изящными наличниками. Над центральным входом возвышается треугольный фронтон с барельефами, изображающими мифических существ – львов и грифонов, которые будто охраняют эти владения. К центральному корпусу примыкают боковые крылья, выполненные в стиле викторианской готики. Их украшают высокие остроконечные окна, каменные карнизы и множество башен, увенчанных зубчатыми верхушками. И всё это дополняют изумрудные холмы вокруг, утопающие в утреннем тумане.

Я никогда не видела ничего подобного. В смысле, не видела, чтобы кто-то жил в подобном доме. Это и домом трудно назвать. Это самый настоящий королевский дворец. Его масштабы просто захватывают дух. Подъездная дорога, вымощенная гранитными плитами, изгибается, ведя к главному входу. Машины останавливаются у широкой парадной лестницы из белого мрамора, упирающейся в массивные двери. Лестница украшена балюстрадами и каменными вазами. По обеим сторонам стоят высокие колонны.

Двое мужчин в безупречной тёмно-синей униформе почтительно открывают нам двери, и мы выходим наружу. Машина тут же трогается с места, уезжая, видимо, на домашнюю парковку. Воздух наполнен ароматом цветов и свежестью утренней росы. Удивительно, что я не чувствую запаха крови в этом месте.

– Сэр, рады видеть вас дома, – улыбается один из мужчин с сильным британским акцентом.

– Мою комнату подготовили? – спрашивает Гай, подходя к дверям.

– Да, сэр. Я лично проследил за тем, чтобы вашу спальню выдраили до блеска.

Гай хлопает мужчину по плечу, проходя к лестнице, а потом замирает у дверей. Он спрашивает:

– Моя семья дома?

– Вчера ваши кузены развлекались в баре до поздней ночи. Не все вернулись домой. Но, насколько мне известно, ваши дяди и тёти все на месте. Они ждали вашего приезда с нетерпением.

– Хорошо. Спасибо, Арчи.

Гай входит в дом, и я спешу за ним, сопровождаемая любопытным взглядом Арчи, который не осмеливается сказать мне ни слова. Я бы не хотела потеряться, а это вполне возможно.

Мы оказываемся в просторном холле. Пол выложен полированным мрамором, а потолок украшен сложной лепниной, расписанной в нежных тонах. В воздухе ощущается едва уловимый аромат старой древесины. Массивные люстры из хрусталя, сверкая сотнями граней, рассеивают мягкий свет по холлу. Я чувствую себя крайне неуютно в таком громадном пространстве. И эта тишина меня тоже напрягает. Гай снимает свой пиджак с моих плеч и проходит дальше, а я иду за ним, стараясь не слишком отвлекаться на окружающее нас убранство – на стены, обшитые панелями из тёмного дерева, украшенными резьбой в классическом английском стиле. Повсюду вьются растительные орнаменты, переплетаются ленты и венки. Ранний утренний свет проникает сквозь высокие окна, обрамлённые тяжёлыми портьерами из шёлка. В нишах стоят антикварные статуэтки, а на стенах висят старинные портреты в позолоченных рамах – должно быть, предки Харкнессов.

Вскоре мы поднимаемся на второй этаж по лестнице из красного дерева, украшенной балюстрадой. Ступени накрыты длинным узорчатым ковром, который заглушает каждый наш шаг. Из-за царствующей в этих залах тишины я на секунду решаю, что никакой большой семьи Харкнессов здесь вовсе нет. Но потом вспоминаю, что мы приехали рано утром, так что все, должно быть, просто спят. Гай доходит до двери и открывает её передо мной, веля входить одним своим взглядом. Я так и делаю. И тогда он резко закрывает её прямо за моей спиной. Я прохожу вглубь спальни, рассматривая обшитые бархатом стены, мягкий ковёр под ногами и массивную кровать с балдахином. В отличие от комнаты Гая в Клайд-Хилле, эта выполнена в бежевых, тёмно-коричневых и тёмно-зелёных оттенках. Я оборачиваюсь, когда Гай проходит к софе и кладёт на неё свой пиджак, а потом шуршит в области воротника, как будто что-то ищет. И вскоре он отцепляет от ткани какой-то маленький предмет. О боже. Похоже на прослушку.

В моменте мне наконец всё становится понятно. Его знаки в отеле. И та чёртова бутылка…

– Они должны быть на связи со своим боссом в дальних поездках, – говорит Гай, не поворачиваясь, как будто рассказывает это не конкретно мне, а воздуху. – Этого придерживаются все. Мой отец придерживался, и его отец, и отец его отца тоже. Все. Это правило, созданное в целях безопасности.

Ничего не отвечая, я сажусь на кровать. Она такая высокая, что мои ноги с трудом касаются пола. Я рассматриваю полупрозрачный балдахин нежного бежевого цвета. Видно, что интерьером этой спальни занимался точно не Гай.

– Твоя пижама лежит рядом с тобой, – говорит он.

Я удивлённо поворачиваю голову и действительно обнаруживаю ночное платье из белого шёлка, аккуратно сложенное в сторонке. Меня всё это начинает раздражать.

– Так, – резко начинаю я. – Может, наконец расставим все точки над 1? Раз твои амбалы больше нас не прослушивают.

– О чём конкретно ты хочешь поговорить?

Гай проходит к шкафу, попутно расстёгивая пуговицы на своей рубашке.

– О твоём идиотском поведении, – отвечаю.

– Почему же оно идиотское?

– Потому что ты не можешь определиться. Как будто это не у меня месячные, а у тебя.

Он вздыхает, потянувшись к пустой вешалке.

– Что именно тебя смущает, милая?

Меня это злит ещё больше.

– Милая? Ты серьёзно?

– Вполне.

Опять эти короткие ответы, которые запутывают меня лишь сильнее. Я хватаюсь за голову, запуская пальцы в свои волосы и слегка оттягивая их. Как же я устала от всего этого. Я скучаю по тем временам, когда всё было просто и понятно. Но с ним всё сложно. Особенно сейчас. После того, что я сделала. С ним и с собой.

В следующий момент мой голос хрипнет, потому что в нём отражается вся моя усталость:

– Я ведь предала тебя, Гай. Я думала, что ты захочешь… отомстить мне за это.

Только тогда, когда эти слова срываются с моих уст, он поворачивается. Отсюда немного видна его полуобнажённая из-за расстёгнутой рубашки грудь