Тысяча разбитых осколков - Тилли Коул

город с этого ракурса было захватывающе. Гаты были заполнены людьми, зажигались свечи, а солнце опускалось по небу, принося ночь.

Мы все молчали, пока Кабир вручал нам тарелки из листьев и цветов и зажженную свечу. Я держал свечу в руке. «Чтобы выразить благодарность реке, — сказал Кабир, но затем добавил, — и почтить память тех, кого вы потеряли».

Моё сердце сильно сжалось при этом. У меня перехватило дыхание, когда я увидел, как множество листовых тарелок ушло в реку, а люди и священники освободили свои подношения. Голова Сила была склонена, когда он смотрел на свечу. В единственном желтом пламени его глаза блестели непролитыми слезами.

Он поймал мой взгляд и заставил себя улыбнуться. Ему было больно. Он ему так трудно было преодолеть остаточный гнев, который он питал к своему брату. Я видел, что его пытали даже сейчас. Мне так хотелось снять с него это бремя. Но это было его путешествие и его шаг.

— Ради хороших воспоминаний, — тихо сказал я, специально для Сила. Он сморгнул слезы, но кивнул. Мое сердце застряло в горле, когда он поставил свечу на тарелку, бросил ее в реку, и она начала уплывать — символ того, почему мы все здесь.

Пытаться отпустить наших близких.

Я держал тарелку на мгновение дольше остальных и даже ближе к груди. На данный момент это был самый трудный урок — научиться освобождать Поппи от моего сердца. Я хотел оставить ее со мной навсегда. Но держать ее так близко не давало мне двигаться дальше. Я вспомнил, что сказал Кабир, когда мы впервые приехали в этот чудесный город. Мы также должны освободить души наших близких. Так они освобождаются от этой жизни.

Я хотел, чтобы Поппи летала свободно. Она заслужила свое место среди звезд, ночное небо жаждало ее неземного сияния. Я закрыл глаза и тихо сказал: « Спасибо, что любишь меня так, как ты». Спасибо, что показал мне, как любить. Я скучаю по тебе. Так много… Будь свободным…

Когда я открыл глаза, по моей щеке покатилась слеза. Я поставил свечу в реку и смотрел, как она уплывает. Я откинулась в ожидающих объятиях Сила, и он держал меня так крепко, что я почти не могла дышать. Он держал меня вместе. Я просто надеялся, что делаю то же самое для него. Иногда мне казалось, что он прогрессирует хорошо. В других случаях мне было интересно, о чем он думает в своем тихом уме.

Ему просто нужно было продолжать попытки.

Пока наша лодка покачивалась на реке, я молча поблагодарил этот город за то, что он заставил меня встретиться со смертью. Но еще и за то, что позволили мне увидеть его красоту. Я никогда не верил, что смогу когда-нибудь увидеть это таким образом. Но здесь, в Варанаси, не сделать этого было невозможно.

Когда я в последний раз любовался достопримечательностями Варанаси, я размышлял о времени, проведенном здесь. Мне не терпелось написать Поппи в своем дневнике обо всем, что я видела и чувствовала. О том, чем я поделился с Силом. Это место всегда будет городом, который заставил меня еще глубже влюбиться в мальчика, который быстро становился моим миром. Поппи хотела этого для меня. Она была бы так счастлива.

И эта мысль меня тоже порадовала.

Я не был исцелен. Мне все еще было больно, но я покидал этот город, эту страну, легче и, возможно, с большей надеждой. Я кладу голову на широкую грудь Сила, наблюдая за святыми людьми в их поклонении. Сил поцеловал меня в голову, и я улыбнулась.

Во всяком случае, я определенно был влюблен гораздо глубже.

Разбитое сердце и родственные души

Сил

Филиппины

"НУ ВОТ. АВАННА ПРОДАЛА МНЕ ЕЩЕ ОДИН ГВОЗДЬ. Я взял его у нее и вытер пот со лба. Звук молотков, ударяющихся по дереву, эхом разносился вокруг нас. Погода была жаркой и влажной, нас палило палящее солнце.

На этой неделе мы были в сельской местности Филиппин. Это было потрясающее место. Тропический и зеленый, мягкий белый песок и кристально синее море. Это выглядело божественно. Хотя причина, по которой мы здесь оказались, была не такой идиллической.

В воздухе витала нотка печали, которая не покидала нас, пока мы восстанавливали дома. По крайней мере, для меня и большей части нашей группы. Миа и Лео проводили ретриты здесь, на Филиппинах, в другой части страны. Место, куда люди могли прийти и встретиться лицом к лицу со своим горем. Именно этим мы и займемся в ближайшее время.

Но сначала нас привезли в сельскую деревню, разрушенную ураганом несколько месяцев назад. Мы присоединились к благотворительной организации, которая восстанавливала дома и помогала жителям, потерявшим все, включая членов семей.

"Другой?" — спросила Саванна и отвлекла меня от внимания школы, которая находилась прямо на холме. Волонтеры уже восстановили школу некоторое время назад. Большая часть его была заполнена детьми, потерявшими родителей. или братья и сестры — хоть кто-то — и каждый раз, когда я видел это здание, моя грудь чуть не разрывалась от грусти. Большинство из них были моложе нас. Но они потеряли не только своих близких, но и свои дома. Средства к существованию были отняты. Проточная вода и посевы были уничтожены. Это дало мне возможность увидеть потерю, которую я раньше не видел.

О том, насколько по-настоящему абсолютным это может быть.

— Разоблачение, — сказала Саванна, проследив за моим взглядом на школу. Я вздохнул, услышав это слово. Каждый раз, когда это произносилось, меня трясло. Это была главная тема этого этапа путешествия. После этого у нас была только еще одна страна. У меня кровь похолодела при этой мысли. Я не хотел уходить. Я не хотела возвращаться домой, к своей прежней жизни.

Я взглянул на темно-русого человека, который все эти дни постоянно сидел рядом со мной, без которого, как мне казалось, я не мог дышать. Я не хотел покидать Саванну. От одной только мысли об этом мне стало плохо.

«Разоблачение», — повторил я. Миа и Лео сказали нам, что пришло время признать то, что случилось с нашими близкими. То, что предыдущие страны готовили нас к этому – самый трудный из шагов. Здесь мы столкнемся лицом к лицу с тем, что случилось с нашими близкими.

У меня кровь застыла в жилах, просто развлекаясь этим. Я понятия не имел, что они запланировали для нас на ретрите.