Неро - С. Дж. Тилли

как наворачиваются счастливые слезы. Я слышал, как их описывают. Я видел это в фильмах, читал в книгах, но это всегда казалось мне чепухой.

Но это не так.

У меня бывало, что слезы вырывались из моего тела через боль, страх и ярость. Но не с тех пор, как я был ребенком. Не с тех пор, как я был уязвим. Не с тех пор, как я закалился и стал тем, кто я есть сегодня.

Пейтон поднимает руку и нежно, так нежно, проводит большим пальцем под моим глазом.

Я завороженно смотрю, как подушечка ее большого пальца снова становится влажной. Крошечная капля моего сердца прямо там, чтобы мы оба могли видеть.

Я не смущаюсь. Пейтон заявила на меня права. Она заявила обо мне, как я заявил о ней. Так что теперь мы одно целое. И я никогда не покажу ей никаких сомнений или смущения по поводу моих чувств к ней.

Она поднимает большой палец, и я смотрю, затаив дыхание, как она проводит им между губами. Ее язык высовывается, чтобы слизать слезу.

Я чувствую желание снова заплакать, от красоты этого, от правильности этого.

Затем лисица подо мной ухмыляется вокруг большого пальца.

— Я понимаю, почему тебе это нравится.

Ее голос легкий. Счастливый. Полный любви.

И это все для меня.

ГЛАВА 72

Пейтон

Тихий звуковой сигнал притягивает меня к сознанию, прежде чем он прекращается.

— Прости, — шепчет Неро, прижимаясь поцелуем к моим волосам. — Спи.

Я перекладываю руку, лежащую на его груди, на бок и сжимаю его в неполном объятии.

— Еще минутку.

Его грудь урчит под моим ухом.

— Как быстро ты перестала быть утренним человеком.

Глаза закрыты, я улыбаюсь его поддразниванию.

— Я никогда не была утренним человеком.

Большая рука поглаживает круги на моей спине.

— Тогда почему ты работала в таком месте, как "Твин"?

— Не знаю, из-за времени суток или из-за чего, но в местах, где завтракают, кажется, меньше приставаний со стороны клиентов. — Я зеваю. — А может, дело в том, что они не пьяны. Но те несколько раз, когда я работала в барах, это было невесело.

Тяжелый выдох Неро ерошит мои волосы.

— Прости, что спросил.

Я пытаюсь поднять на него глаза, но он проводит ладонью по моей голове, удерживая меня на месте.

— Все было не так уж плохо. — Я прижимаюсь к его груди.

— Никто никогда больше не прикоснется к тебе. Кто попытается, тот умрет.

Наверное, мне не стоило ухмыляться, тем более что я знаю, что он это имеет в виду, но я все равно ухмыляюсь.

— А теперь спи.

Что-то ударяется о мою ногу, затем раздается металлический звон, когда Тото качает головой.

Грудь Неро сдвигается подо мной, и я знаю, что он выгибает шею, чтобы посмотреть на собаку, которая, очевидно, пробралась на кровать прошлой ночью.

— Маленькая дрянь. — В тоне Неро нет настоящего порицания, затем он снова опускается на подушку.

— Тебе нужно вставать?

— Да. Просто дай мне подержать тебя еще немного".

— Хорошо. — Мои веки опускаются, и я позволяю теплу и запаху Неро убаюкать меня, чтобы я снова заснула. — Я буду скучать по тебе.

— Я тоже буду скучать по тебе, — последнее, что я слышу, прежде чем заснуть.

* * *

Что-то холодное прижимается к моей щеке.

Я прижимаюсь к ней, зажмурив глаза от яркого света, наполняющего комнату.

Язык проводит по тыльной стороне моей руки.

— Мерзость! — Я смеюсь, прищурившись, глядя на нависшую надо мной мохнатую морду Тото.

Его рот открыт, и, кажется, что он ухмыляется.

— Доброе утро, приятель. — Он ударяется головой о мою руку. — Хочешь почесаться? — спрашиваю я, почесывая кончиками пальцев то хорошее место за ушами собаки.

Тото опирается всем своим весом на мои прикосновения, и благодарность за Неро наполняет все мое существо.

Я действительно люблю этого сумасшедшего человека.

За этим чувством быстро следует всепоглощающая потребность пописать.

Двигаясь медленно, я оцениваю болезненность между ног.

Тото следует за мной в ванную комнату, обнюхивая свой путь в душе, пока я облегчаюсь.

— Я выведу тебя через минуту, — заверяю я его, не желая, чтобы он помочился на пол.

Пес виляет хвостом на мой голос, продолжая исследование.

Торопясь, я заканчиваю и шаркаю к раковине.

Лист бумаги привлекает мое внимание, когда я мою руки.

Это, конечно же, записка от Неро. И безупречный почерк, написанный чистыми темными чернилами, именно такой, каким я ожидала увидеть его почерк.

Доброе утро, милая девочка.

Меня не будет всего пару ночей, но я вернусь домой к тебе, как только смогу.

Роберт внизу. Он твоя личная тень и будет находиться в доме. Ты можешь доверять ему, пока меня нет.

Не балуй Тото слишком сильно. И не снимай это ожерелье.

Пока я не нанесу свое имя на твою кожу, оно останется на месте.

И не забудь о встрече в полдень с дизайнером. Начни со спальни.

Люблю тебя.

Н.

Бабочки заполняют мой живот, и я рассеянно тянусь к горлу, мои пальцы соединяются с маленьким брелоком.

Оторвав взгляд от бумаги, я смотрю на свое отражение в зеркале.

Сонные глаза.

Слипшиеся волосы.

Морщинистая майка.

И блестящее золотое ожерелье.

Мои пальцы пробегают по поверхности кулона, ощущая рельефные выступы.

Не могу поверить, что я проспала, когда он надевал его на меня. С другой стороны, наверное, когда работаешь в его бизнесе, учишься быть довольно хитрым.

Наклонившись к зеркалу, я не сразу понимаю, на что смотрю. Золотой шарм круглый, но не круг. Одна половина — анатомически правильное сердце, другая —