Тилли Бэгшоу - Любимцы фортуны

Да он бы просто умер, если бы она ушла!

Его мысли прервал телефонный звонок. Часы на микроволновке показывали два часа ночи. Кто, кроме Тиффани, мог звонить в такое время?

— Детка? — спросил Хантер в трубку с тяжело бьющимся сердцем.

— Хантер, конечно, я говорил тебе, что ты красавчик, но не рассчитывал на столь нежные отношения, — рассмеялся Макс. Голос его звучал немного издалека.

— Макс, дружище! — воскликнул Хантер, стараясь скрыть разочарование. — Как дела? Когда возвращаешься?

— Вот за тем я и звоню, — обстоятельно пояснил Макс. — Полагаю, что… Господи, да что же это я, дурак, звоню тебе так поздно! — с досадой проворчал он, вспомнив о разнице во времени. — Прости, если разбудил. Сколько сейчас?

— Два ночи. Но не беспокойся, я не спал. Тиффани недавно уехала в свою уродливую нору, а я все никак не могу уснуть.

Макс удивился тому, насколько печален тон друга.

— Да ладно тебе! — поддел он. — Вы же видитесь каждый день. Тебе бы радоваться, что Тиффани не остается на ночь. Можешь спокойно выспаться. К тому же так вы успеваете друг по другу соскучиться. Кстати, порой одиночество только на пользу. К примеру, ты можешь спокойно пукать в постели, и никто не сделает тебе замечания.

— Ну, если взглянуть с этой точки зрения… — задумчиво произнес Хантер. — Ладно, ты чего звонил-то? Планы изменились, что ли?

— Немножко. Я по-прежнему пробуду у Генри до двадцать восьмого декабря, но потом на пару дней смотаюсь в Нью-Йорк. Кажется, есть шанс встретиться с Алексом Макфадденом.

— Bay, Макс, это же отличная новость! — порадовался Хантер.

Упомянутый человек был крупным продюсером бродвейских мюзиклов, и Макс неоднократно пытался с ним встретиться.

— Да, отличная. Но радоваться еще рано, — пессимистично, как и всегда, откликнулся Макс. — Впрочем, если встреча не выгорит, я все равно слетаю в Нью-Йорк. Бывшие однокашники пригласили меня встретить Новый год в каком-то клубе в Сохо. Одному парню, Джерри, удалось сорвать большой куш, так что он решил праздновать с размахом. Наверняка там будет полно хорошеньких курочек. — В ответ на это Хантер сдержанно рассмеялся. — А что ты хихикаешь? Настоящих курочек, а не пластиковых кукол, какие кишмя кишат в Голливуде. Не хочешь составить мне компанию? Я знаю, что вы с Тиффани очень близки, но никто не запрещает тебе немного развеяться.

Хантер с улыбкой покачал головой. Иногда его забавлял интерес Макса к противоположному полу. Складывалось впечатление, что ему, словно подростку, интересен только секс, но Хантер надеялся, что и Макс однажды повзрослеет.

— Спасибо, дружище, но вынужден отказаться, — откликнулся Хантер, позевывая. — У меня сейчас такой плотный график, что Нью-Йорк отменяется.

— Неужели даже в начале года этот противный Хью не дает тебе покоя? — шутливо возмутился Макс, сделав акцент на слове «противный». — Он сам что, никогда не отдыхает?

— Да брось, Макс, Хью — трудоголик, он отдыхает, когда работает. Впрочем, меня это вполне устраивает. Если бы не Хью, я бы не прославился, ты же понимаешь. — Хантер вздохнул. — А если честно, Нью-Йорк я не люблю.

— Да пожалуйста! — великодушно ответил Макс, который на самом деле считал ненависть к Нью-Йорку чем-то сродни душевной болезни. — В общем, до встречи. Передавай привет Тиффани. Можете мхом порасти в этом вашем дурацком Лос-Анджелесе!

— Прекрати, — засмеялся Хантер. — Я же знаю, что ты без ума от этого города! Вот слетаешь в Нью-Йорк, померзнешь там и запросишься к нам в Лос-Анджелес. Умолять будешь!

Друзья распрощались и повесили трубки.

Хантер забрался под одеяло и свернулся калачиком, как делал всегда, когда Тиффани не было рядом. Простыни и подушки до сих пор хранили ее запах. Зажмурившись, Хантер мог обмануть себя, представив, что Тиффани лежит рядом.

Если бы это было правдой!

Глава 25

Зима в Нью-Йорке выдалась морозной и ветреной. Пожалуй, это была самая холодная зима за последние десять лет.

Туристы по-прежнему бродили по городу, им было плевать на погоду. Они катались на коньках вокруг рождественской елки, установленной прямо на катке в Рокфеллеровском центре, восхищенно таращились на витрины, целыми толпами перемещались вдоль Парк-авеню или носились по магазинам. Молодые папаши в кашемировых пальто от «Брукс бразерс», мамочки в норковых шубках, их шумные дети в теплых вязаных шарфах и шапках, в толстых дутых спортивных куртках — все раскрасневшиеся от мороза, довольно гомонящие. Они жевали дешевые хот-доги, запивая их колой или горячим кофе, обсыпались крошками и притопывали ногами, чтобы согреться.

Водители, которым повезло не застрять в пробках, ослепляли пешеходов светом фар, окатывали мокрым снегом вперемешку с грязью, летящим из-под колес, и чувствовали свое превосходство над праздношатающейся публикой.

Миллионы ног мяли свежий снег, превращая в серое месиво, а он все падал и падал. По утрам таксисты, усаживаясь в свои желтые машины где-нибудь в районе Квинс, страшно ругаясь, откапывали их из-под снега. Манхэттен укрыло белым покрывалом, словно Нью-Йорк неожиданно выбросило к берегам Антарктики.

И все равно туристы со всего мира рекой стекались в этот город, словно только сюда и приходило настоящее Рождество.

Вот уже год Сиена и Инес снимали квартиру на Манхэттене. По большей части жилище стояло пустым, потому что обе модели все время проводили в разъездах. Под самое Рождество Инес отправилась к родителям в Севилью, а Сиена получила приглашение на роскошную вечеринку, которую устраивали в Вермонте один известный дизайнер и его любовник. Обе девушки вернулись в Нью-Йорк меньше чем через неделю, желая вместе встретить Новый год.

Сидя на подоконнике, Сиена смотрела на падающий снег. Окна гостиной выходили на Центральный парк, который к этому моменту был словно укутан белой накидкой. Девушка сделала глоток коньяку из широкого бокала и поближе придвинула обитую ярким шелком скамью, на которую можно было поставить ноги.

— Как съездила в Испанию? — спросила она у Инес. — Гляжу, ты не слишком загорела.

Ее соседка как раз наносила последний слой пурпурного лака на ногти.

— Вообще-то в Испании зима! — хохотнула Инес. — Но там здорово, спасибо, что спросила. Я давно не виделась с родителями, а в этот раз вся семья собралась. — Инес все еще говорила с сильным акцентом, но уже совершенно не коверкала слова. — Как же я там жрала! Будто свинья из корыта!

— О, я тоже отъедалась, — подхватила Сиена, вспоминая рождественское полено, пропитанное ромом, которое она съела едва ли не в одиночку во время праздничной вечеринки. — Так что до конца недели буду сидеть на шампанском и сигаретах.