Ю. Кузнецова - Не родись красивой: Жестокие игры

– Это все, что ты хотел мне сказать, молодой человек? – Катя оперлась локтем о столешницу, потащила к себе сумочку, долго рылась и, в итоге, достала кошелек. – Сколько я тебе должна за звонок с мобильного?

– Что? Что ты сказала? – не понял Жданов и откинулся на спинку стула.

– Сформулирую вопрос иначе, – она поднялась. – Своим звонком я, вероятно, существенно подорвала твой бюджет. Сколько я должна за звонок?

– Катя, не будь смешной, я тебя прошу. Ты ведь все прекрасно понимаешь.

Он начал озираться. Он так устал от публичных скандалов.

– Жданов, ты свернешь когда-нибудь шею. Посмотри на меня! Здесь – за звонок и за водку, – Катя швырнула на стол несколько купюр.

Жданов быстро схватил ее за запястье, словно захлопнул наручники:

– Постой!

Она с силой вырвала руку и пошла к выходу. Выражение лица девушки было непреклонным. Он понял, что проиграл этот раунд, вскочил и помчался за ней:

– Катя, подожди!

Она резко обернулась, твердо и трезво сказала:

– Если ты еще раз тронешь меня, Жданов, я устрою такой скандал! Даже ты такого еще не видел! Лично мне плевать, что обо мне подумают. Это ты, дорогой, будешь краснеть, зеленеть и с ужасом озираться по сторонам.

– Прекрати сейчас же!

– Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне. Я человек, слышишь? Я живой человек, и ты с этим должен считаться. А теперь убери руки.

– Послушай... – Андрей растерянно стоял посреди зала и продолжал держать ее за запястье.

– Это ты послушай, – не могла успокоиться Катя. – Если немедленно не отпустишь, я выскажу все, что о тебе думаю. Скажу громко. Нет, я закричу на весь ресторан. И тебе это не понравится.

– Катя...

– Андрей Павлович, убери руки, я тебя очень прошу! Ну, пожалуйста, – ее голос дрогнул.

Жданов с удовлетворением наблюдал, как сквозь толстую маску жесткой, циничной, уверенной в себе женщины стало проступать некрасивое личико той, прежней, растерянной и испуганной Кати Пушкаревой! Андрей опустил руки. Не дожидаясь продолжения, она побежала к выходу.

Уже не обращая внимания на окружающих, он заорал:

– Господи, да куда же ты?! Катя!

Она на мгновение остановилась и крикнула:

– Оставь меня в покое! Не прикасайтесь ко мне. Не хочу, слышите? Я не хочу вас больше видеть!

Расталкивая танцующих, натыкаясь на знакомых и незнакомых, он догнал ее и преградил путь. Сгреб в охапку и попытался обнять.

– Руки!!! – истерично крикнула Катерина. Он выпустил девушку и рухнул на колени: – Не уходи, прошу тебя...

Чувствуя, что сейчас может сдаться, Катя из последних сил сделала маленькие шаги к выходу. А он оставался там, среди света и шума, такой беззащитный и одинокий.

Она почувствовала, как по щеке горячей каплей сползла слеза, отвернулась и бросилась к выходу. Андрей последний раз оглянулся на зал и побежал за ней.

Пушкарева на ходу натягивала пальто и почти на ощупь двигалась вперед.

– Катя, остановись!

– Оставьте меня в покое. Мы все друг другу сказали, – сквозь зубы бросила она, не сбавляя шаг.

– Нет, это все неправильно! Я столько сказать хотел! Просто выслушай меня! Да погоди же ты! Ты не можешь бросить меня здесь! Что ты делаешь?!

– Я иду домой, а вас, Андрей Палыч, ждет невеста. Отправляйтесь к ней. Она наверняка уже в теплой постели. Обнимите, прижмите ее к себе, поцелуйте и скажите, что переговоры с деловым партнером закончились полным провалом! А Пушкарева напилась и поехала домой на такси.

– Я никуда тебя не пущу.

– Меня ждет Николай Зорькин, мой жених. Он волнуется.

– Нет, Катерина, ты любишь меня.

– Свежая мысль! Как это могло прийти вам в голову? Вы уверены? А если я еще раз позвоню Зорькину?

– Ты не любишь Николая. Посмотри на меня! Остановись! Ты должна любить меня, слышишь? – Жданов слышал собственный голос словно со стороны и удивлялся его искренности.

– Слышу, слышу, Андрей Палыч. Я должна любить только вас. – В голосе Кати звенел сарказм.

– Хорошо. Я ошибся, я был не прав, прости меня. Но постарайся меня понять, я совершенно запутался! У меня оказалось сразу столько проблем. Мне кажется, мы еще можем все исправить!

Он схватил девушку за руку, притянул к себе и попытался поцеловать. Но Катя вырвалась и резко спросила:

– Ты с ума сошел?!

– Да, сошел! – кричал Жданов, уже ни с кем не считаясь и окончательно позабыв о репутации, словно его нес мощный поток страсти. – Я схожу с ума из-за тебя, я схожу с ума от ревности! Ты меня просто убиваешь!

– Это неправда, ты сам себя убиваешь. Мне все это надоело. Я не хочу тебя больше видеть. – Она развернулась и побрела дальше, сумочка с длинной ручкой устало болталась на плече.

– Зачем? Зачем ты мне врешь?

Жданов предпринял последнюю попытку, обогнал девушку и остановился перед ней.

– Андрей Палыч, запомните, я никогда, слышите, никогда не вру! Я воспитана иначе. И еще одно: Катерина Пушкарева любит двоих! Только с одним она работает при свете, а с другим – спит в кромешной тьме, с бутылкой виски. Вот и вся разница...

Она повернулась и побрела дальше. Сумочка соскользнула с плеча и понуро волочилась за хозяйкой.

– Катя!!! – снова заорал Жданов.

Катя остановилась и устало закрыла глаза: ну что еще?

Андрей медленно подошел к ней, развернул к себе и поцеловал. Она не открыла глаз и не ответила на поцелуй. Жданов отстранился и испытующе посмотрел на нее. Неужели он мог так сильно обидеть ее – свою любимую?

Катерина открыла глаза:

– Спасибо. Спасибо вам, Андрей Палыч. А теперь мне пора.

Жданов ускорял шаг одновременно с Катей – они почти бежали. И в такт движениям он говорил:

– Катя! Прости меня, не уходи, я прошу тебя. Я хочу быть с тобой. Ты веришь мне? Мы должны быть вместе. Сегодня. Катя, прошу тебя. Я вел себя, как последний идиот, но сейчас я здесь, перед тобой, я смотрю тебе прямо в глаза. Сейчас я больше всего на свете хочу провести ночь с тобой и только с тобой! Бог свидетель, я люблю тебя, Катя!

Жданов был уверен: если бы в эту минуту у него потребовали отдать за нее «Zimalettо», он отдал бы. Катя стала его жизнью – не работой, не сделкой, не прихотью. Они созданы друг для друга.

– Что? Что вы сказали? Повторите еще раз, пожалуйста! – Она взволнованно посмотрела на него.

Слова еще звучали, а Катя уже оказалась в его объятиях. Окутывала его своим теплом, своим запахом. Он припал к ее губам, как усталый, измученный жаждой путник к роднику, боясь потерять хоть каплю влаги.

В эту минуту все было так, как когда-то мечталось Катерине. Не осталось ни мыслей, ни сомнений, ни страхов. Она словно взлетела и парила над землей, ей больше незачем было смотреть вниз, и она больше не могла споткнуться, и взлетала все выше и выше.