Кристин Хармел - Как переспать с кинозвездой

– Кто это?

– Платье с доставкой, – пошутил он. Я озадаченно покачала головой.

– С кем ты разговаривал?

– Сейчас увидишь!

В следующую же секунду я испуганно вздрогнула, услышав, как в замочной скважине поворачивается ключ. Подмигнув, Браннон пошел к двери. Словно из тумана, в прихожей возникло веснушчатое лицо, безумно рыжие волосы – Уэнди, наполовину скрытая водопадом золотого шелка!

Я едва заметила подругу, не в силах отвести глаз от платья. В жизни не видела ничего красивее!

Коул поднял его к свету, и ткань засверкала, будто в моей кухне садилось солнце. Не платье, а воплощение элегантности: без рукавов, с изящным, но не слишком глубоким вырезом в форме перевернутой капли. Лиф обтягивающий, а длинной юбке придают пышность несколько слоев невесомого тюля. Цвет – насыщенно-золотой, я сразу поняла: мне такой подойдет изумительно.

– Оно… прекрасно, – прошептала я, будто загипнотизированная волшебным сиянием.

Но разве скучными, избитыми словами передашь такую красоту?

– Знаю! – просияла в ответ подруга. После марша по лестнице она никак не могла перевести дух. Смущенная и сбитая с толку, я смотрела на нее, не отрывая взгляд. – Это я его выбрала!

– Не я, а мы! – со смехом поправил Коул. Уэнди закатила глаза.

– Ну ладно-ладно, мы, – подмигнув мне, уступила она. – Вообще-то выбрал Коул, а я одобрила.

– Невероятно! – с благоговением воскликнула я.

– Мы с тобой молодцы и обязательно попробуем еще раз, ладно? – Он улыбнулся Уэнди, и та захихикала. – Не хочешь примерить? – повернувшись ко мне, предложил Коул и осторожно передал платье.

Словно во сне, я позволила подруге отвести себя в спальню.

– Жду не дождусь увидеть, как оно сидит! – взвизгнула она.

Пять минут бешеной суеты, и, застегнув крошечные пуговицы, Уэнди повернула меня лицом к зеркалу.

– О боже! – выдохнула я.

– Ты просто красавица! – прошептала она.

Словно перчатка, платье повторяло все изгибы тела, обтягивало талию, которая тут же стала осиной, поднимало грудь, делая ее визуально больше и соблазнительнее. На теплом фоне шелка, чуть тронутая загаром, приобретенным во время выходных на побережье, кожа казалась смуглой и невероятно гладкой.

– Эх, чуть не забыла! – Уэнди лихорадочно порылась в сумке и через секунду жестом фокусницы вытащила золотые сандалии, идеально подходящие к платью. – Их-то точно я выбрала, – усмехнулась она, – а Коул влюбился с первого взгляда.

– От «Маноло Бланик»! – восхищенно прошептала я, глядя то на туфли, то на счастливое веснушчатое лицо.

– А как же! – радовалась подруга. – Они твои! Жаль только, Сидра де Симон не видит…

– Боже, боже! – как заведенная повторяла я, словно в трансе, нагибаясь, чтобы их надеть.

Жаль, педикюр не первой свежести, но общее впечатление он вряд ли испортит.

– Ты просто супер! – ахнула Уэнди, когда я в очередной раз взглянула в зеркало. По цвету и стилю платье и обувь сочетались просто безукоризненно. – Голливудский красавец, что ждет в гостиной, будет сражен наповал, – подмигнула она, а я ухмыльнулась ей и своему отражению.

Через двадцать минут умелая подруга наложила мне макияж и сделала высокую прическу, оставив у лица несколько вьющихся прядей. А прежде чем открыть дверь, порывисто обняла.

– Милая, ты этого заслуживаешь! – шепнула она, подталкивая меня в гостиную.

– Выглядишь потрясающе! – с круглыми от восторга глазами воскликнул Коул. – Даже не знаю, что сказать!

– Спасибо, – улыбнулась я, только сейчас начиная понимать, что все происходящее – реальность, а не галлюцинации или игра воображения.

Коул, теплый, настоящий, подошел ко мне и взял за руки, словно желая рассмотреть поближе.

– Ты такая красивая! – проговорил он, будто видел меня в первый раз.

Я густо покраснела.

Целую минуту мы просто стояли, наслаждаясь присутствием друг друга, а бешено колотящееся сердце подсказывало: случится что-то прекрасное. Он потянулся ко мне, и наши губы встретились. Неожиданно для себя я застонала, впервые почувствовав обжигающее прикосновение его языка, и на секунду забыла, что на нас во все глаза смотрит Уэнди. Руки сами потянулись к Коулу, и он сжал меня в объятиях. Волосы такие мягкие, а серый лен пиджака приятно холодит. Я тону, растворяюсь в нем, а он отстраняется. Нет, хочу еще… Пришлось открыть глаза и вернуться к реальности, которая чудеснее самого прекрасного сна.

– Я так давно об этом мечтал! – хриплым голосом проговорил он, его глаза лучились.

– И я…

БАРХАТНЫЕ ЛЕНТЫ

Едва наш лимузин подъехал к кинокомплексу «Лоуз-Линкольн-сквер», вокруг ослепительной стеной засверкали вспышки. Прищурившись, я попыталась приспособиться к яркому, безостановочно мигающему свету.

– Ты в порядке? – сжав мою руку, спросил Коул, когда мы выходили из машины.

– Да, пожалуй, – на секунду задумавшись, сказала я.

Глаза слезились, и было страшно: меня же увидят рядом с Коулом, завтра утром наши совместные фотографии будут повсюду… А потом точно пелена с глаз спала: какая разница, что будет на снимках, что напишут в таблоидах или колонках светской хроники? Я не делаю ничего плохого, значит, и стыдиться нечего. Самое обычное свидание парня и девушки.

А то, что парень – первый красавец Голливуда, никакой роли не играет. Ну, почти никакой…

По стечению невероятных обстоятельств я попала в странный мир по ту сторону заградительных лент. Здесь сверкают вспышки, а гудящие журналисты с безумными глазами расталкивают друг друга и суют диктофоны прямо в лицо. Никогда не думала, как мы выглядим в глазах знаменитостей, но сейчас, оказавшись на их месте в коллекционном платье и туфлях от «Маноло Бланик», поняла: порой мы ведем себя совершенно бестактно. Я казалась себе тигром в клетке, которого настырные дети дразнят и пытаются вывести из себя.

– Ужасно, правда? – прошептал мне на ухо Коул. – Невозможно привыкнуть.

– Bay!

На большее в тот момент я не была способна.

– Все хорошо, – тихо сказал мой спутник. – Постарайся вести себя естественно – быстрее научишься.

Коул крепко держал меня за руку, и я счастливо улыбалась в камеру, а от поцелуя затрепетала, совершенно не заботясь о том, что нас снимают папарацци.

Я вспыхнула, когда Браннон объяснил корреспонденту «Нью-Йорк тайме», что меня зовут Клэр Райли и я его подруга. Улыбнулась, когда он заявил девушке из «Будуара»: их журнал – настоящая макулатура, несколько месяцев назад они сильно ошиблись, но сегодня могут написать про нас что угодно. Покатилась от смеха (беззвучного, конечно), когда он предложил корреспонденту «Лос-Анджелес тайме» занимательную историю о журнале «Стиль» и одной его сотруднице.