Драйв (ЛП) - Стюарт Кейт

— Это наша песня, — мягко сказал Нил Пейдж, поднимая ее руку к губам и целуя безымянный палец с кольцом.

Разочарование в его голосе затмило мой гнев. А слезы на глазах Пейдж поставили точку в нашем споре.

— Прости, Нил. Забирай свою невесту.

Пейдж повернулась ко мне, выглядя изможденной. Ее эмоции впервые вырвались на волю и отражали мои собственные. Я не могла винить ее за это.

— Прости, Стелла.

Я кивнула.

— Просто перестань пытаться защищать меня от него. Мне не нужна твоя защита. Я разберусь сама.

Я любила ее, несмотря на то, какой пьяной идиоткой она могла быть. Как и ее жених, который изо всех сил пытался спасти их вечер.

— Я доверяю тебе настолько, чтобы отдать тебя мужчине, которого ты выбрала. И я жду того же от тебя. Доверься моему выбору. Доверься мне, Пейдж.

Всё еще держась за руку Нила, она наклонилась и обняла меня.

— Хорошо. Обещаю. Просто… не позволяй ему снова причинить тебе боль.

— Не позволю, — я обняла ее в ответ, а затем легонько шлепнула дважды по лбу. Она закатила глаза, полные слез.

— Всё, сестренка, а теперь иди потанцуй со своим женихом.

— Ладно, — она кивнула. Нил бросил на меня обеспокоенный взгляд поверх ее плеча:

— Ты же придешь завтра, да?

— Только ради жениха, — подмигнула я Нилу.

Нил тихо рассмеялся и увлек свою невесту на танцпол, в тот самый момент звучала песня Brad Paisley, She’s Everything131.

Кантри был моим наименее любимым музыкальным жанром, но слушая текст, пока они покачивались на танцполе, мое сердце дрогнуло от этого признания в любви, которое Нил адресовал своей невесте. Мой взгляд снова нашел Рида, который пристально наблюдал за мной. Он тоже слушал. Я постаралась изобразить улыбку, но он не ответил на нее, его лицо оставалось серьезным.

Это было мечтой — услышать такие слова от него. Всё. Именно это он сказал. Всё. Именно это он обещал мне подарить.

Мы упустили так много времени.

Было так много всего, что я хотела узнать.

Я понятия не имела, где он живет, как складывается его жизнь. Просто предполагала, что он живет мечтой любой рок-звезды, но он сказал мне другое. И как бы я ни хотела обесценить его слова, отбросить его идею нас из-за той боли, что он причинил мне, во мне теплилась давно забытая искра надежды. Он был прямо здесь, ждал меня. Тяжело сглотнув, я сделала шаг в его направлении. Но отец быстро перехватил мою руку, прежде чем я успела уйти с танцпола.

— Стелла, что ты делаешь?

Отец прижал меня к себе, увлекая в медленный танец, а я, глядя поверх его плеча не отрывала взгляда от Рида.

— Танцую с тобой, папочка, — ответила я, пока он вел нас по паркету. Но мои глаза были прикованы к рок-звезде, сидящей посреди зала.

— А где Нейт? — спросил отец, вырвав меня из забытья и заслонив собой Рида.

— Наверное, уже дома. Работал допоздна. Обещал, что скоро появится больше свободного времени.

— Вот и хорошо, — задумчиво произнес отец.

— Пап, я не делаю ничего плохого. Он здесь, потому что Пейдж пригласила его. Не волнуйся.

Он напрягся.

— Посмотрел бы я на тебя, если бы твоя дочь попала в больницу, потому что какой-то парень разбил ей сердце. Ты бы не испугалась до усрачки?

— Это случилось из-за перепада температуры, и ты это знаешь. Такое уже случалось и раньше, когда я была подростком.

Он фыркнул, и в его голосе зазвучал привычный сарказм:

— Ну конечно. Ведь ты перед этим поругалась с Пейдж и вышла на мороз. Всё дело исключительно в твоих эмоциях и перепаде температур, Стелла.

— Папочка, у меня всё под контролем. Я больше не позволю эмоциям управлять мной. Мы с Ридом просто друзья, — заверила я его, хотя моя душа рвалась к мужчине, всего в нескольких шагах от нас. Отец покачивал меня в такт музыке, а я выворачивала шею, чтобы видеть, где сидит Рид.

Он любит меня.

Я не смогу дать ее тебе, пока ты не с тем, блядь, принцем.

— Бу, — окликнул меня отец. — Это же видно невооруженным взглядом. Твоя мама тоже это заметила. Любой здесь это видит.

— Я не видела его много лет.

— Мишутка, послушай, — он понизил голос до шепота. — Ничего хорошего в том, что этот парень здесь, нет. (Он же ее так называл?)

— Папа, я люблю Нейта.

Тысячи иголок впились мне в грудь, пока зеленые глаза удерживали меня в плену.

Ты любишь и меня тоже.

— И для меня это действительно важно, — прошептала я. — Если ты подойдешь и извинишься перед ним. Он важен для обеих твоих дочерей. У него и так была тяжелая жизнь, и последнее, что ему нужно, — это чувствовать себя виноватым за то, что случилось.

— Ты читаешь мне нотации?

— Похоже на то, — сказала я, сглотнув. Отец сузил глаза.

— Прости, папа, но ты должен признать, что неправ. На этот раз вина на тебе.

— Черт бы побрал твою память. Ты что, запоминаешь всё, что я говорю?

— Да, — отчеканила я гордо.

— Ладно, — он вздохнул, — но только после того, как я станцую со своей мишуткой. — Я чмокнула его в щеку.

Выискивая в зале те самые глаза, я вдруг поняла — Рида на его месте уже нет. Охваченная тревогой, я продолжила скользить глазами по толпе, и наконец, нашла его у бокового выхода. Он стоял, оперевшись руками о металлическую перекладину двери, и смотрел прямо на меня, танцующую с отцом. На его лице было написано всё: сожаление, мольба о прощении, принятое решение… и горькое смирение.

Пока Брэд Пейсли пел о том, что готов отдать жизнь за любимую женщину, Рид опустил взгляд, толкнул дверь и вышел.

Он ушел от меня во второй раз.

Я вцепилась в плечи отца. Сердце сжалось, и я обмякла в отцовских объятиях, уткнувшись лбом в его плечо.

— Мишутка?

— Танцуй, папа, просто танцуй, — прошептала я, тихо плача в его пиджак.

Спустя несколько часов, уже в нашей квартире, я сидела в кресле-качалке, которое мы выбирали вместе, и смотрела на Нейта, спящего на диване. Его темные, с медно-клубничным оттенком волосы были взъерошены после напряженного дня, когда он то и дело запускал в них руку. Он так и уснул, не переодевшись, в рабочих брюках и майке. Этот невероятный мужчина, которого я любила, крепко спал, и его дыхание было ровным и спокойным.

Позади него стояли три наши фотографии. На первой мы были на футбольном матче Техасского университета: я сижу у него на коленях, обняв за шею. И мы оба улыбаемся как сумасшедшие. На второй — на лодке Гейба: я поймала огромного большеротого басса и гордо держу его перед камерой, а Нейт стоял сзади, крепко обняв меня. Последняя была сделана в канун Нового года всего несколько недель назад. Нейт целовал меня в комнате, полной людей. Снимок был случайный, и он был моим любимым.

Я шмыгнула носом, прогоняя подступающие слезы, и почувствовала, как меня начинает разъедать чувство вины. Я знала без малейших сомнений, что изменила ему. Тот новогодний поцелуй, с которым Рид меня оставил, был ничто по сравнению с тем предательством, которое я носила в своем сердце.

Я любила Нейта Батлера. Достаточно сильно, чтобы выйти за него замуж и сохранить ту жизнь, которую мы с ним построили, — нашу историю.

И я любила Рида Крауна со страстью, которую немногим доводится испытать в жизни.

В моем сердце не было никакого соревнования. Я так долго жила без одного, что отвергла его ради другого. Я никогда не чувствовала себя обманутой или что мне чего-то не хватает, потому что выбор никогда не был моим.

До этого вечера.

И Рид только что перевернул всё с ног на голову.

Я прямо здесь, Стелла.

Я зажала рот ладонями, сдерживая рыдания. Всё было неправильно, чертовски неправильно. Я так долго держала этих мужчин в разных мирах, что теперь не знала, как принять факт: женщина на танцполе, готовая сбежать с Ридом, и женщина, сидящая в кресле и смотрящая на Нейта, — один и тот же человек.