Рыбкина на мою голову - Алекс Коваль

что поменялось, и я иногда все еще была для него рыжеволосой катастрофой Рыбкиной. Да-да, прямо дословно привожу. Я, конечно, тоже молчать привычки не имела и заявляла, что вот когда Жаровой стану, тогда и косячить больше не буду.

На что Паша закатывал глаза, но предложение делать не торопился. Однако, положа руку на сердце, у меня и не было в этом дурацком штампе большой необходимости. Я просто любила и была любима до безумия, и этого мне с лихвой хватало.

Так что совместный быт налаживался, жизнь превратилась в какой-то сказочный сон, и остался единственный не закрытый вопрос. Решить который у меня до самой зимы не хватило времени и чуточку смелости.

Разговор с папой.

Осень пролетела махом, а там и время до Нового года. И именно на праздничные каникулы мы с Пашей договорились, что поедем к папе в Сочи и все ему расскажем. Было страшно и волнительно, но тянуть дальше уже было некогда.

Паша заранее купил нам билеты, и тридцать первого декабря наш самолет приземлился в аэропорту города Сочи.

Всю дорогу до дома меня не на шутку трясло и колотило, и мысленно я готовила длинную, берущую за душу речь, чтобы описать папе все те чувства, что испытываю к его другу. Чтобы у него даже сомнений не осталось в моем выборе и решении. Я отчаянно хотела уже сбросить с себя этот груз молчания и была готова ко всему… но не к тому, что увидела у нас дома Степаниду! С папой. Вместе!

Это было потрясением номер один. Когда я не смогла сдержать восторга и завизжала от радости, поняв, что папа и Степанида вместе. И уже достаточно продолжительное время. А главное вопль недоумения: почему они молчали и ничего мне не сказали?

Тут папа ввернул ответную шпильку, махнув головой в сторону Паши и прямо спросил:

– А ты когда собиралась мне о ваших отношениях рассказать, дочь любимая?

Стыдно ли мне было? Очень стыдно!

Особенно от того, что я искренне думала, будто Паша так долго оттягивает момент разговора со своим другом. Наивная, наивная дурочка Влада! Поначалу ужасно хотелось на Жарова разозлиться, что снова занялся самоуправством и все решил без меня, но потом разумная часть меня напомнила: Паша – мужчина с большой буквы. Который никогда не будет врать или тем более прятаться за спиной женщины. Особенно любимой. Поэтому да, я усмирила в себе желание убивать. Но вот покусать его при возможности пообещала!

Как итог, папа либо уже перебесился, либо в принципе отнесся к новости спокойно, сказать мне все трое заговорщиков отказались. Единственное, что он сказал угрожающим тоном Жарову:

– Обидишь мою дочь… – и поджал губы.

Но Паша, похоже, и без слов все понял, вполне серьезно заявив:

– Не дождешься, Рыбкин.

Ух, такое ощущение, что между ними только что пронеслась стремительная молния. И я все еще очень надеюсь, что однажды разговорю похорошевшую влюбленную Степаниду и заставлю мне рассказать, как и в каком ключе проходил разговор Паши с папой. А главное: когда?

А пока же я проживала самый прекрасный Новый год в своей жизни. В компании близких и любимых родных людей, своей пушистой подружкой Касей, в родном доме, который, безусловно, занимает особое место в моем сердце. Шампанское, вкуснейшие закуски, улыбки, смех, и… Предложение.

Ровно в двенадцать ноль-ноль, под бой курантов, на пороге Нового года, Паша заставил мое сердце замереть от счастья. Замереть, а потом пуститься вскачь от неожиданности и умиления. Мой невероятный дракон Паша, жутко волнуясь, улыбнулся и встал на одно колено, спросив тихим шепотом:

– Рыбкина, ты готова стать Жаровой?

Эпилог

3 года спустя...

Влада

Будильник. Но я уже не сплю. Меня разбудили руки и губы любимого мужа. И так практически каждое утро. Меня ласкают, нежат, любят. А я таю каждый раз, как первый. И уже кажется, что за время, что мы вместе, должна бы привыкнуть к этому, но нет. Каждый раз мое сердце подпрыгивает к горлу, а потом пускается в пляс. Как покалывает кончики пальчиков от необходимости касаться любимого мужчины.

– Мне пора на работу, – пытаюсь выбраться из постели. Но крепкие руки мужа не отпускают.

– Они там и без тебя обойдутся, – бубнит недовольно мне в волосы, распуская мурашек по коже.

– Мне правда очень нужно, – барахтаюсь, запутавшись в одеяле, но мне все же удается вывернуться и высвободиться.

– Сегодня такой день, – грустно вздыхает мой дракон Паша. – И ты меня хочешь оставить одного. А у нас ресторан. Приезд Стаса с женой. И что я должен, по-твоему, делать? – возмущается мой мужчина.

– Костюм твой на вешалке. Столик в ресторане заказан на три часа дня. Поэтому тебе придется еще и с Касей погулять, – бегаю по спальне, одеваясь.

А Паша, заложив руки за голову, наблюдает за моей беготней из-под хмурых бровей.

Мне самой жутко не хочется уходить. Но я же готовлю ему подарок. И именно сегодня должны привезти в салон те самые запонки, что я заказала для своего мужа. И да, конечно же, хотела забежать в студию.

– А подарок? – говорит, как обиженный ребенок.

– Будет тебе подарок, – улыбаюсь, еле сдерживая смех.

– А я хочу сейчас. Оставайся, –  щурит хитро глаза и смотрит так, словно раздевает. Мое тело тут же откликается на этот взгляд. Я знаю, что последует после него, и это жутко заводит. Но я не могу, как бы ни хотела.

– Вечером, – подхожу, целую в заросшую щеку и умудряюсь ускользнуть от его захвата. Победно улыбаюсь. Кася крутится под ногами, ждет, что я с ней пойду гулять. Но нет, не сегодня.

– Малышка, с тобой Паша погуляет, так что не дай ему снова уснуть, – тем самым поддразниваю мужа.

– А завтракать? – кричит вслед, но я уже обуваюсь и хватаю свою сумочку с ключами от машины.

– В студии позавтракаю, обещаю! – и выскальзываю из квартиры.

Той самой, уже нашей квартиры. В которой мы наконец-то сделали шикарный ремонт.

На парковке во дворе ждет моя машинка, та самая, что мне подарил Паша. Хоть он уже и намекал, что ее пора менять, но я не хочу с ней расставаться. Так сильно прикипела к ней душой. Поэтому пока не готова променять ее на какую-либо другую.

Выезжаю в сторону ювелирного. Того самого, где должен быть готов