Юлия Михалина - Не дели любовь...

- Сложно, - фыркнул Михаил, отворачиваясь к окну, - что же вы, как дети малые? Из ничего строите себе проблемы и преграды? Поверь, вы даже представить себе не можете, каково это, когда действительно сложно. И я, искренне желая вам этого никогда не испытать.

Спокойный голос, сосредоточенный взгляд. Но утверждать, таким образом, можно лишь совершенно ничего не зная. И Лёша не мог не возразить:

- Миш, вот только не нужно сейчас обобщать и учить уму-разуму. Поздно, когда глупости совершены. Ситуации бывают разные и проблемы тоже разные.

- По-моему, ума набираться никогда не поздно. Когда жизнь окончательно обрывается, вот тогда действительно поздно. А так… живы, здоровы, руки-ноги целы, а все остальное, поверь мне, можно исправить, - Мишка снова обернулся к Алексею, и, бросив сигарету в пепельницу, прикрикнул, - Сколько вы вот так уже бегаете друг от друга? Три года? Четыре? И как? Нравится? Быть может, заряжает адреналином? Дарит новые острые ощущения? Или чего происходит? Если так, то советую найти другой объект для подобных экспериментов, а Киру оставить в покое! Хватит и того, что она и так регулярно зареванная и расстроеная чем-то! Не сложно догадать чем. А точнее кем.

Подобной реакции стоило ожидать. И, наверное, на месте Мишки любой бы поступил точно так же. А быть может еще и более агрессивно. К примеру, спустил с лестницы, даже не выслушав. А тут… даже пытается чего-то донести. Но что толку доносить то, что Алексей и сам прекрасно понимал. И пускай не во всем, но во многом был согласен со старшим братом любимой. Уж действительно, практически все, кроме смерти и пожизненных увечий, возможно исправить. И он попытается теперь это сделать, если в свое время вышло не слишком удачно. Но это будет уже с Кирой, а вот выслушивать всяческие нравоучения от Михаила он не намерен.

- Какой на хрен адреналин? – подхватившись, взорвался Мартынов, - ты думаешь, что говоришь? Я люблю её, черт побери!

- Тогда чего ходишь вокруг да около? Что творишь? Чего добиваешься? – опираясь ладонями о столешницу, и слегка нависая над нею, не унимался Миша, - ты её любишь, она тебя любит! Поженились бы еще тогда и жили бы припеваючи! Так нет! Вот что вам мешало? Что мешает сейчас? А, Лёх?

- Я уже был тогда женат, - понимая, что давно прошел тот период, когда имело смысл хоть что-то скрывать, выдал Алексей, внимательно наблюдая за реакцией Миши.

Казалось, тот на миг даже растерялся. Нахмурился еще сильнее. Прожигая Мартынова насквозь взглядом, непроизвольно сжал ладони в кулаки. Можно было не сомневаться, что он в любой момент готов броситься с кулаками на обидчика сестры. Но, тем не менее, не спешил почему-то это делать. Слишком рассудительный и здравомыслящий, чтобы так запросто от всего отделаться… Чтобы решать проблемы таким образом…

- Да ты, оказывается, сволочь, Мартынов! – процедил сквозь зубы Михаил.

- А-то я не знаю, - ожидая уже какой угодно дальнейшей реакции на свои слова, неопределенно пожал плечами Лёша.

- Значит, все-таки женат… А я подозревал, что здесь что-то нечисто, - к удивлению спокойно отметил Мишка, - слишком складно у вас все получалось. Особенно, когда я уехал. И эти извечные странности в Кире. А потом, как она рассказывала, ваше нелепое расставание по причине не схождения характерами…

С этими словами мужчина снова отвернулся. Но на сей раз опять потянулся к шкафу. Безмолвно вытащил из самого дальнего угла чуть начатую бутылку коньяка, две рюмки, и под вопросительным взглядом Алексея, со звоном поставил их на стол, усаживаясь напротив.

- Ну что? Рассказывай, - открывая бутылку, требовательно выдал Миша. Наполнил обе рюмки до половины алкоголем. Одну из них протянул Лёше, а другую одним махом осушил. Лишь, после чего, отметил, - я так понимаю, от Киры подробностей мне не дождаться…

И Лёша рассказал. Абсолютно все, ничего не тая и не скрывая. Начиная от нелепого знакомства с Кирой и тем, как довел ситуацию до точки не возврата. Заканчивая ситуацией с Евой, что сложилась по его же вине. Вплоть до причины их окончательного с Кирой расставания. Той, которую никогда и никому не рассказывал. Даже лучшему другу. Элементарно потому что боялся осуждения и жалости. Боялся недопонимания и чувства гадливости. Просто потому, что сам предпочитал об этом никогда не думать и вспоминать. Лишь от случая к случаю и исключительно тогда, когда считал, что без этого не обойтись.

Похоже, это был именно тот случай. А еще отчего-то исповедоваться перед Мишкой ему было совсем не боязно, и не ощущалось той неловкости, которую он вроде как должен был испытывать. Быть может, подсознательно понимал, что Михаил не осудит и попытается понять, а возможно, просто устал все держать в себе. И кто как не брат любимой девушки, открыться перед которой не так-то и легко, может в итоге подойти на эту роль? Да, по сути, кто угодно. И в большей степени Мишка должен был быть последним в списке кандидатов, но… вышло отчего-то все наоборот… Теперь Алексей рассказывал Михаилу все то, что в первую очередь должна была узнать именно Кира. Причем еще тогда, три года назад. На что имела полнейшее право. Но тогда он смалодушничал… Хотя ведь и сейчас малодушничает… Но открываясь Михаилу уже делает хоть какой-то шаг вперед, ищет возможность двигаться. Ждет понимания и вероятно даже поддержки… Да, если его сможет понять Мишка, то ведь не все так плохо? Наверное, тогда его сможет понять и сама Кира…

Алексей на протяжении всего своего душевного излияния даже предположить не мог отношения Михаила ко всей ситуации, потому как последний просто молча слушал, не сводя взора с Мартынова, лишь изредка качая неопределенно головой и снова и снова доливая себе коньяка. Но по этому трудно было определить истинное восприятие… И в то же время Лёшка видел, что Мишка не остался равнодушным. Вероятно, многое недопонял, что-то его возмутило, что-то удивило, но в целом… Это походило на исповедь. Ту самую, которая, как, оказалось, так была необходима Лёше все это время… Ту, что не просто должна была облегчить душу, но и стать первым шагом на пути к пониманию.

- … Вот собственно, поэтому я и решил, что лучше будет отпустить Киру. Для всех нас. В первую очередь для неё… - подводя итог, вздохнул Алексей, и одним махом осушил рюмку с коньяком. Первую, которую Мишка налил ему еще перед началом разговора, и которую он все это время неловко сжимал и вертел в руках.

- Решил он, - фыркнул Михаил, окинув взглядом Алексея, - а тебе никто не говорил, что принимать такие решения самостоятельно, по крайней мере, глупо? Неужели оно стоило того, что теперь происходит?

- Мих, ты думаешь, я не понимаю этого? – возмутился Лёшка, - но только представь, как бы ты повел себя на моем месте?