Безжалостные парни (ЛП) - Станич К.М.

Черч снимает один и передаёт его мне, прежде чем взять другой себе. У него интригующий серебристо-голубой цвет с тканым узором и бирюзовым галстуком, который обхватывает талию, в то время как мне достался угольно-серый с белым поясом. Я понятия не имею, что мне с ним делать.

— Надень это, — подбадривает Черч, улыбаясь мне и протягивая руку, чтобы развязать галстук. Я наблюдаю, как он расстёгивает каждую пуговицу на своей рубашке с медленной, осторожной точностью, прежде чем я, наконец, отворачиваюсь, слушая звук падающей на пол ткани.

— Ты не смотришь, верно? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что он повёрнут спиной. Так и есть, но мне стыдно признаться, что я любуюсь гладкой мускулистой линией его спины, прежде чем отвести свой взгляд.

— Я бы не осмелился подглядывать. Что в этом забавного? Мы прибережём это для свадьбы, да?

Я закатываю глаза.

— Ух ты, какой ты весёлый, ты знаешь это? Серьёзно забавная штука. — Я раздеваюсь, оставляя повязки на груди и… да, поддельный пенис в моих белых трусиках. Пока мы не узнаем больше о том, что происходит в кампусе Адамсона, я буду хранить свой секрет так долго, как смогу. Если это означает, что фальшивый гибкий член будет тереться о мою промежность весь день, то это цена, которую я должна заплатить, не так ли?

— Готова? — спрашивает Черч.

— Готова. — Мы оба оборачиваемся, и я ловлю себя на том, что испытываю грёбаный благоговейный трепет при виде него в юкате, которая, если вы не знали, является традиционным японским халатом из хлопка, надеваемый в летние месяцы. Технически, у нас здесь как раз начинается осень, но я не жалуюсь.

Одежда ему немного велика, поэтому сползает с одного плеча, демонстрируя плавные, мускулистые линии его тела, и у меня перехватывает дыхание. Черч отбрасывает свои медовые волосы со лба тыльной стороной ладони и улыбается мне.

— Ты очень красивый молодой человек, Чак, — поддразнивает он, когда я одним пальцем поправляю очки на носу. В данный момент они довольно сильно запотели, что чертовски смущает.

— И ты знаешь, что и в этом ты выглядишь неплохо? — я спрашиваю, но Черч мне не отвечает. Вместо этого он открывает раздвижную дверь-ширму и ведёт меня вниз, в чайную, где уже расположились остальные члены Студенческого совета, стоя на коленях на подушках вокруг низкого столика, уставленного дымящимися чайниками и крошечными чашечками без ручек белого цвета с нарисованными по бокам цветами вишни.

— Это выглядит безумно аутентично, — говорю я, наливая себе чашку дымящегося зелёного чая и поднося её к носу, чтобы понюхать. Отец здесь, сидит за столом с мистером Мерфи, мистером Дэйвом и несколькими другими учителями, чьих имён я не могу вспомнить. Он пристально смотрит на меня, но только на мгновение, переключая своё внимание, как будто я не стою его времени.

Мои руки сжимают чашку.

— Это не так, — произносит Черч, разваливаясь таким образом, что обнажается одна длинная бледная нога. Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что он сделал это нарочно, пытаясь подразнить меня всей этой голой кожей. Его плечо всё ещё открыто, локоть покоится на колене, пальцы зарываются в великолепный золотистый цвет его волос. — Всё очень американизировано, но это нормально. Мы американцы, и наслаждаемся жизнью, не так ли?

— Это самое близкое к международным путешествиям, что у меня когда-либо было, — шучу я, замечая невысокую темноволосую женщину, отчитывающую шумных студентов прямо за дверями чайной. Я предполагаю, что она, должно быть, хозяйка, а тощий белый парень, кивающий в её сторону и поглаживающий её плечо, вполне может быть её мужем.

— Однажды мы это исправим, — говорит Черч, и близнецы кивают, потягивая чай в идеальном унисоне, одетые как пара в чёрно-белые юкаты с красными поясами. — Может быть, в ноябре, если твой отец отпустит тебя?

— Сомнительно, и, кроме того, ты предполагаешь, что мы вообще доживём до ноября. Возможно, и нет, если мы не раскроем нашу маленькую загадку с убийством.

— Мистер Мерфи носит рюкзак с тех пор, как мы сюда приехали, — говорит Рейнджер, и мне приходится подавить невольную дрожь при звуке его голоса. Он так мало говорил со мной, что я словно впервые слышу его голос заново. — Вы видите здесь ещё кого-нибудь со своим багажом? Он что-то замышляет.

— Тогда давайте украдём эту хреновину сегодня вечером, — говорит Спенсер, бросая взгляд на учительский стол. — Это не может быть так уж сложно. Вы заметили, что ни на одной из дверей нет замков? И даже если бы они были, я мог бы вышибить одну из этих сетчатых дверей даже во сне.

— Не сегодня, — предлагает Рейнджер в своей собственной юкате и поясе сплошного чёрного цвета. — У нас есть неделя. Давайте дадим ему ночь или две, чтобы он остыл, может быть, забудет свой рюкзак во время купания или что-то в этом роде. А пока мы всегда можем проследить за ним, посмотреть, не замышляет ли он чего-нибудь подозрительного.

— И мистер Дэйв, — добавляю я, съёживаясь, когда с противоположной стороны комнаты раздаётся хриплый смех Марка. Я бы также хотела разобраться и с ним, но по одному подозреваемому за раз. Или… в данном случае, по два. Но у двух подозреваемых есть веские улики против них. Кроме того, Марк, по сути, просто придурок, у которого была дыра в потолке. Возможно, как только мы выясним, что происходит с этими двумя учителями, у нас будет лучшее представление о том, к каким ученикам, если таковые имеются, нам следует присмотреться.

— Итак, мистер Дэйв и мистер Мерфи, да? — говорит Спенсер, и мы все украдкой поглядываем в их сторону. Всё выглядит прекрасно, нормально, даже хорошо. Но именно так плохим людям сходит с рук то, что они делают, верно? Они притворяются.

Я просто не ожидаю обнаружить среди нас ещё одного претендента, кого-то, кого я никак не ожидала, кого я не хотела ожидать.

Глава 23

В тот же вечер мы с ребятами оделись в чёрное и разделились на две группы: Черч, Рейнджер и Спенсер в одной, а я с близнецами в другой. Они следят за мистером Мерфи, в то время как мы охотимся за мистером Дэйвом.

Достаточно сказать, что оба мужчины чертовски скучны.

Ну, кроме того факта, что мистер Мерфи заснул с рюкзаком в качестве подушки. Это немного странно, не так ли?

— Какая пустая трата совершенно чудесной ночи, — говорит Спенсер, подперев голову рукой, и зевает на следующее утро за завтраком. Белая юката, которая на нём надета, идеально сочетается с его серебристыми волосами и бирюзовыми глазами; он выглядит как грёбаный персонаж аниме. Если бы я не была такой уставшей прошлой ночью, я бы попросила Черча поменяться комнатами, чтобы мы могли… ну, вы знаете, потрахаться.

— Сегодня вечером мы воспользуемся горячими источниками, — говорит Черч, держа свою чашку за край и задумчиво взбалтывая зелёную жидкость. — Вполне разумно, раз уж мы здесь.

— Эм, ты имеешь в виду, что вы, ребята, можете воспользоваться горячими источниками. Даже если бы я надела мешковатую футболку и шорты, мои бинты не так уж хороши. Намочи я эти штучки, и все узнают, что у меня есть сиськи.

— Только потому, что они такие большие и сочные, — произносит Спенсер, и я, прищурившись, смотрю на него. Ему повезло, что мы единственные идиоты в зале на завтраке ни свет, ни заря. Я виню Черча; он заставил нас всех встать и притащиться сюда, чтобы он мог насладиться традиционным японским завтраком.

Должна сказать, я ни черта не знаю на этом столе. Черчу, Рейнджеру и Спенсеру, похоже, это нравится, но я просто копирую близнецов и беру желтый рулет, который немного похож на омлет. По вкусу… как яичница-болтунья. Мы прикончили этот поднос в мгновение ока.

— Мы воспользуемся источником для купания голышом, — предлагает Черч, и я бросаю на него взгляд, который ясно говорит: Ты слишком глуп, чтобы жить, братан?