Не искушай меня - А. Мередит Уолтерс

и поднес их к своим губам. Он не коснулся кожи, просто держал их напротив своих губ, закрыв глаза, пытаясь взять себя в руки.

В комнате стояла тишина, все наблюдали за нами. Это плохо. Я должна прекратить все это. Я оказалась в ловушке, захваченная острым желанием, зародившимся у меня в животе, в тот миг, когда Макс коснулся меня.

Наконец он открыл глаза и отпустил мои руки.

— Ты в порядке? — тихо спросил он меня.

Я сумела кивнуть, на самом деле мне было трудно даже дышать. Меня тревожила настойчивость его взгляда, но Боже, помоги мне, как же мне хотелось закинуть руки ему на шею и обнять его.

Макс медленно разжал пальцы и выпустил меня. Мои руки безвольно повисли по бокам. Мы стояли так близко друг к другу, что наши груди соприкасались. Он поднял руку, намереваясь провести рукой по щеке, но остановил себя, прежде чем исполнил задуманное.

Затем без единого слова, он отступил и вышел из комнаты.

Несколько бесконечно долгих мгновений никто не двигался, а затем все одновременно устремились к двери. Я пыталась сделать объявление о встрече на следующей неделе, но у меня сел голос. Бруксу пришлось взять эту задачу на себя.

Я осталась стоять на месте, пошатываясь от всего произошедшего, от того, что Макс дал всем в комнате ясно понять, что между нами что-то происходит, что-то, что сулит нам крупные неприятности.

Когда все вышли, Брукс с грохотом захлопнул дверь и развернулся ко мне.

— Поверить не могу, Обри! Ты что, дура? — с ненавистью процедил он.

Меня передернуло, но я ничего не ответила. Мне нет смысла отрицать то, что он сказал, в тоже время я не в состоянии выразить признание словами. Вина лишила меня голоса.

Брукс с яростью складывал металлические стулья и отшвыривал их к стене. Я постаралась хоть как-то взять себя в руки и начала собирать бумаги, которые Эван разбросал по полу.

— Ты уничтожишь все шансы стать советником. Это так тупо, Обри! Нельзя связываться с клиентами! Поверить не могу, что ты повела себя столь безрассудно. И ради кого? Ради этого вот парня? Да ты шутишь? — кричал Брукс.

Но тут в ответ на его гнев, разгорелся и мой тоже. Я больше была не готова терпеть его лицемерное осуждение.

— Думаешь, я всего этого не понимаю? — я дышала часто и глубоко. Брукс стоял, глубоко засунув руки в карманы, видимо, чтобы не сломать мне шею.

— У меня нет объяснений, почему так получилось. Я не хотела этого! — взмолилась я.

— Значит, ты все же признаешь, что что-то произошло? — уточнил Брукс и выглядел он при этом так, словно мои слова причинили ему боль, и я поняла, что не имею права злиться. Брукс просто беспокоится обо мне, как поступают все настоящие друзья.

— Не совсем. Еще нет, — ответила я тихо.

— Тогда у тебя еще есть время остановиться, прежде чем все зайдет слишком далеко. Тебе исключат из программы консультирования, Обри. Это серьезное нарушение этики, — убеждал Брукс; его гнев утих, плечи сгорбились.

— Не могу, Брукс, — приглушенно прошептала я.

Брукс разочарованно поджимает губы.

— Почему нет? Почему он? — требует он объяснений у меня.

Покачав головой, я прижимаю кончики пальцев к вискам, пытаясь унять пульсирующую головную боль.

Как мне объяснить Бруксу, почему я не могу уйти от Макса? Как дать понять, что я вижу что-то в этом отчаянном мужчине, что заставляет меня желать ему помочь. Как рассказать, что в нем скрывается нечто великолепное, прекрасное, доступное только моему глазу. Как признаться, что мое сердце и душа жаждут его так, как никогда раньше ничего не жаждали.

Звучит глупо. Нелогично. Как будто все зависит от гормонов. Из-за подобных мыслей я и, правда, выгляжу, как дура, и, наверное, на каком-то уровне, так оно и есть.

Но все, что я знаю — он нуждается во мне. А я нуждаюсь в нем. Мы можем исцелить друг друга.

Как я могу отмахнуться от этого?

Поэтому я не произнесла ни слова. Позволила Бруксу делать свои собственные выводы. Когда пауза затянулась, мой друг печально вздохнул.

— Не могу стоять и наблюдать, как ты своими руками все уничтожаешь, — сказал он, обращаясь ко мне с последней отчаянной попыткой заставить образумиться.

Но я уже поняла, что назвать мои чувства к Максу разумными нельзя.

— Тогда не наблюдай, — пробормотала я, собрала свои вещи и вышла, оставив Брукса наедине с его разочарованием на осколках нашей дружбы.

Я поспешила к машине — опустив голову, вытирая текущие по щекам слезы.

— Обри.

Я подняла голову, ветер взметнул мои волосы, закрывая обзор. В тени стоял Макс. Его можно было узнать только по наклону плеч и непокрытых, несмотря на ледяной ветер, копне светлых локонов.

Но теперь я узнаю его где угодно.

Я пошла к нему, будто меня тянуло невидимой нитью. Он встретил меня на полпути, раскрыв объятья. Я замерла и стала оглядываться по сторонам, беспокоясь, что нас увидят.

Макс заметил мое колебание.

— Что не так? — спросил он.

Я положила свою ладонь ему на руку, борясь с потребностью прижаться к нему.

— Нам просто нужно быть осторожными, Макс. Тебе нельзя касаться меня на людях. То, что случилось сегодня в группе — я очень ценю твой поступок — но это был перебор. Люди подумают, что между нами что-то происходит, — мягко упрекнула я его.

Макс нахмурился, губы сжались в тонкую линию.

— Но ведь между нами действительно что-то происходит. Верно? — спросил он, отступив на шаг; его голос звучит мрачно, взгляд становится непроницаемым.

Я чувствую последствия своей речи. Он отдалился от меня, приготовился к тому, что ему будет больною. Наплевав на здравый смысл, я хватаю его за руку и дергаю к себе, затем обхватываю ладонями его лицо.

— Между нами столько всего происходит, что это пугает меня, Макс. Это, — я указываю на отсутствие пространства между нами — может причинить нам крупные неприятности. Ты в группе, которую я помогаю вести. Меня могут исключить из программы консультирования. Это, определенно, будет нарушением твоего испытательного срока. Нам не следует забывать обо всех последствиях, — убеждаю его я.

Словно разгневанный моей просьбой, Макс обхватывает мое лицо руками и далеко не нежно прижимается ртом к моим губам. Его язык раскрывает мои губы, вторгается в самые дальние уголки моего рта. Не дожидаясь моего согласия, он завладевает всем. Это не ради меня. Этот поцелуй нужен ему. Он отстраняется прежде, чем я успеваю хоть как-то среагировать.

— Мне плевать на последствия, Обри, — предупреждает он, и его глаза