Солги обо мне - Айя Субботина

прижимаю к себе, делаю наш контакт еще более плотным, чувственным. Не тороплю и не подгоняю, оставляю время, чтобы осознала намеки собственного тела. Потому что я их уже вижу. Особенно когда ненадолго отрываюсь от ее губ и мельком бросаю взгляд ниже – ее соски под тонкой тканью халата торчат настолько аппетитно, что хочется вцепиться в них зубами и сделать ей больно. Настолько больно, чтобы просила еще.

Снова прижимаю ее к себе и провожу пальцами по позвоночнику – от основания шеи и ниже, до самых трусиков. Венера вздрагивает от моих касаний, а ее дыхание сбивается.

Я знаю, что с ней сейчас происходит. Это вроде компенсации после ее отказа на мое предложение. Ей было непросто отказать, но еще сложнее было согласиться. И все это эмоции, все это напряжение и доза адреналина в кровь. И теперь этот адреналин толкает ее дальше, будоражит в голове непристойные мысли, сносит барьеры, которые все это время душили одни из самых простых и естественных желаний ее тела.

Отлично. Биохимия - лучший помощник дрессировщика.

Эта девочка, готов спорить, может стать в постели настоящим приключением. Ее реакция на мои касания – бесценна. Она вздрагивает и вздыхает, закрывает глаза, а потом смотрит на меня, как на удава. Она все еще побаивается, но и хочет идти дальше, потому что ее тело с разницей в секунду отправляет в мозг абсолютно противоположные сигналы - предлагает то бежать от меня со всех ног, то вцепиться и, наконец, сбросить адреналин единственным доступным в эту минуту способом.

Опускаю руки ниже и сильно обхватываю ее за ягодицы, а потом просто поднимаю и забрасываю на себя. Ника тут же обвивает вокруг меня ноги. Отличные ноги, особенно без уродливых синяков.

Ее глаза широко распахнуты, рот приоткрыт – и влажный язык скользит по трепещущим губам. Когда-нибудь она так же жадно будет облизывать им мой член. И просить, чтобы вставил его ей поглубже, достал до самой глотки, до самых невнятных и гортанных звуков, до текущих по ее подбородку и груди слюней и моей спермы. Она захочет быть грязной для меня.

Но это потом. Немного потом.

Усаживаю ее на мой возбужденный член – и щеки Венеры заливает алым смущением. Она закусывает нижнюю губу, а выражение ее лица становится почти несчастным.

Нет, не несчастным. Она ни за что не произнесет этого вслух, но она хочет, чтобы я трахнул ее сейчас. Хочет почувствовать меня в себя.

— Не здесь, - мотаю головой и намеренно повожу ее промежностью по своему члену. – Обещаю, вечером мы вернемся сюда и проведем всю ночь без одежды.

— Обещаешь? – шепчет, жмурясь от накатывающих на нее волн удовольствия.

— Угу.

Снова целую ее. На этот раз жадно, вбирая в себя ее желание, ее возбуждение. Чувствуя, как плотно она обнимает меня ногами, как цепляется в спину ногтями. Это немного больно, а потому распаляет еще сильнее.

Было бы обидно, окажись она более холодной и отстраненной. Уверен, мы бы и с этим справились, но на это понадобилось бы время. А здесь у меня под руками настоящая горячая штучка.

Отрываю ее от себя и ставлю на песок. Несколько долгих секунд смотрим друг другу в глаза.

Стаскиваю рубашку и бросаю ее под ноги.

Ей нравится то, что она видит. И нравится то, что она видит ниже – мое прикрытое шортами возбуждение. Так себе прикрытое, если уж честно.

— Я хочу тебя в номере. На кровати, - озвучиваю свое желание.

«Это так далеко», - говорит ее взгляд.

— Тогда поторопимся.

Протягиваю ей руку – и Ника хватается за нее, словно за спасательную соломинку. А потом мы бежим. Бежать с полным стояком – такое себе удовольствие, но моя девочка слишком занята собственными мыслями, чтобы обращать внимание на мой идиотский вид.

Хорошо, что можно не запираться. Я чуть не сношу дверь плечом. Пропускаю вперед Нику и захожу следом. Не даю ей опомниться и одуматься. Снова забрасываю на себя, снова целую и крепко обхватываю за задницу. У нее отличный зад – крепкий и круглый, не какая-нибудь плоская хреновина, какую можно часто встретить у любительниц диет.

Когда оказываемся возле кровати, аккуратно укладываю свою девочку так, чтобы ее ноги свисали с края, а сам так и остаюсь стоять между ними на коленях.

Провожу рукой по ее плоскому животу, по внутренней стороне бедер. Она отлично мокрая – и это уже заметно.

Притрагиваюсь к ней пальцами - довольно грубо, заявляя свои права на это тело, которое теперь и всегда будет принадлежать мне в любую минуту, когда я этого захочу и до тех пор, пока оно будет мне интересно.

Ника охает и инстинктивно пытается сжать колени.

Награждаю ее непослушание своим строгим взглядом– и она, после короткой заминки (явно в неравно борьбе со стыдом), обратно послушно разводит ноги.

Она идеально выбрита, как будто специально ждала меня и как будто знает, что я ненавижу поросль на теле своих женщин.

Опускаю голову и касаюсь языком ее складок – и девочка тут же выгибается дугой.

— Нет-нет… - говорит то ли мне, то ли себе.

Я не слушаю.

Кладу руки под ее ягодицы – и глубже и плотнее в нее языком.

Ее стоны – концентрированный афродизиак для моих ушей. Ее податливое тело реагирует так бурно и ярко, что приходится даже немного придержать напор, чтобы дать ей выдохнуть.

И она громкая. Очень громкая.

Плотно накрываю ее ртом и трахаю языком. Глубоко, жадно, мокро. Мне нравится ее вкус, нравится ее запах. Не думал, что первый раз у нас будет именно таким. Были мысли, что понадобится более изысканная и долгая прелюдия. Но так даже лучше. Так у меня, кажется, еще не было.

Ника напрягается, прежде чем порадовать мой слух долгим стоном удовольствия. Трясется в моих руках, а потом упирается ладонями мне в голову, пытается оттолкнуть. Вся кровать под ней – в складках, измятая и измусоленная.

Еще какое-то время продолжаю держать ее задницу в своих руках, иногда вставляя в нее язык, чтобы наслаждаться ответной реакцией. И каждый раз она вздрагивает и задыхается. Отзывается именно так, как я хочу, чтобы она отзывалась. Ее тело, хочет она того или нет, уже целиком принадлежит мне. Моя девочка может думать, что все контролирует, но на самом деле - все контролирую я. В моих руках все ниточки моей маленькой Балерины, и скоро она будет зависима от меня как собака.

— Пожалуйста… - хнычет она, - я больше не могу.

Знаю, девочка, я все знаю.

Убираю руки – и Ника тут же отползает в центр кровати, сворачивается там клубочком и пытается прикрыться одеялом, но получается это у нее плохо.

Не