Здесь умирает надежда - Энн Малком

эти девушки, хотели завладеть бизнесом. Стороны, которые сделают все, что потребуется. И они бы не стали относиться к этим девушками с уважением.

Джей по-своему заботился о них. Но не показывал этого. Если бы показывал, то враги бы узнали его слабое место. Они могли бы сделать его уязвимым.

Женитьба на Стелле была самым опасным поступком, который он когда-либо совершал, по крайней мере, в его глазах. Он знал, что это подвергнет ее опасности.

Я тоже беспокоился о Рен. Каждый гребаный день. Каждую гребаную минуту каждого гребаного дня. Но я не пытался убедить себя отгородиться от нее, скрыть свои чувства к ней.

Это невозможно.

И я не был хорошим человеком. Я бы не отпустил ее, чтобы спасти от этой жизни.

Рен всегда была на грани опасности, со мной или без меня.

Теперь, когда она забеременела, я был слишком бдителен. Тем более что она ни на йоту не замедлилась. Бегала вокруг, планируя свадьбу Джея и Стеллы, летела в гребаную Италию за цветами и вином, не сказав мне.

Если не считать приковывания ее цепью к кровати — о чем я уже думал, — ее невозможно замедлить. Что было одной из многих вещей, которые я любил в ней.

Хорошо, что наш ребенок высасывал из нее энергию, поэтому она проводила много времени во сне. Спала больше, чем когда-либо прежде. Всю ночь. Однажды она небрежно упомянула, что никогда хорошо не спала. Я понял это в первую ночь, когда пришел к ней домой, и она бодрствовала в три часа ночи.

Она была полна решимости прожить свою жизнь до самой дикой степени. Сон отвлекал ее от этого.

Я также заметил, что чем комфортнее ей становилось со мной, тем меньше она пыталась бороться со своими чувствами, тем больше она спала. Я очень радовался, что она чувствовала себя со мной в такой безопасности, что была готова отгородиться от мира и позволить своему телу отдохнуть.

Это тело с каждым днем становилось все красивее и красивее. Пышнее. С нашим ребенком. Так что, несмотря на то, что я беспокоился о ней, несмотря на то, что с русскими ситуация — дерьмо, даже несмотря на то, что на моих руках больше крови, чем за последние годы, я был счастлив.

Джей стоял, когда я вошел в офис. Он ждал меня. Просто прислонился к передней части своего стола.

Зазвонили тревожные колокольчики.

— Что? — потребовал я.

Выражение его лица сказало мне все. Каждую гребаную вещь. Этот ублюдок так и не сломался. Ни разу. Он был свидетелем худшего дерьма, которое я мог сделать с человеком. Он делал это сам. Внутрь ничего не попало.

Но теперь он был сломлен.

Это виднелось на его лице.

Что-то случилось со Стеллой… И Рен. Мое сердце перестало биться. Все замерло. Существо внутри меня, которое спало, начало просыпаться, царапая свою клетку.

— Тебе нужно быть спокойным, — сказал Джей. Он говорил решительным голосом. Но его глаза — нет. Они были полны страха.

Стелла и Рен сегодня вместе ходили по магазинам.

— Они мертвы? — мне удалось спросить.

— Нет, — сказал Джей.

Это не принесло никакого утешения. Не мертвы — базовая линия. Есть множество вещей хуже смерти. Мы оба это знали.

— Согласно отчетам, которые я получаю, они обе на пути в Сидарс. — Он сделал паузу. Я видел, как он перевел дыхание. Заметно сделал вдох. — Рен ранена. Не знаю, сколько раз.

Ярость, холодная и всепоглощающая, прорвалась сквозь меня, зрение расплывалось. В ушах стоял низкий звон.

Я вынул пистолет из кобуры и направил в голову Джея, прежде чем успел моргнуть.

Он не вытащил свой собственный, хотя я знал, что тот при нем.

— Какого хрена ты позвал меня сюда, когда моя беременная женщина ранена и едет в гребаную больницу? — Я стиснул зубы. — Если она не выживет, если ты украдешь у меня эти последние мгновения из-за какой-то гребаной игры власти, ты труп.

Я имел в виду каждое слово, которое прознес. Все до единого. Джей, человек, за которым я слепо следовал годами, которого я уважал, которым восхищался, я бы убил его в одно гребаное мгновение, если бы он отнял это у меня.

Джей коротко кивнул мне, понимая.

— Она справится, — тихо сказал он.

Я все еще держал свой пистолет у его головы.

— Ты не знаешь этого дерьма.

Мы оба хорошо знали, как легко может закончиться жизнь. Смерть не различала мольбы. И надежд. Надежда ничего не значила. Судьба тоже. Все, что имело значение, — куда пули попали, и сколько их было.

Я изо всех сил пытался вызвать ее в своих воспоминаниях. Только сегодня утром ее лицо исказилось от гнева. Как дернулся мой член, наблюдая, как она возбуждается и готова вступить со мной в бой.

Она была такой энергичной. Такой чертовски живой. Воспоминания были так свежи.

Но даже сейчас ее образ улетучивался из моей головы, ускользая сквозь пальцы.

— Я позвал тебя сюда, потому что тебе нужно успокоиться, — сказал мне Джей, внимательно наблюдая за мной. Он был в нескольких секундах от смерти. Он понимал это. — Что бы там ни случилось. Ты успокоишься на хрен, — повторил он. — Для Рен. Ты держишься за всю эту ярость и жажду смерти. Но первой остановкой