Искры - Елена Сокол

пола и заглядываем за каждый выступ или железяку. Становится жарче.

– Стой. Я что-то слышу, – говорю я.

– Где?

– Помолчи.

Он продолжает лить воду, пытаясь сдержать огонь, а я иду по направлению к звуку, продумывая каждый шаг. Если Илье понадобится помощь, мне нужно будет молниеносно вернуться к нему. Я опускаюсь на корточки из-за нестерпимого жара. Проползаю еще пару метров и теперь совершенно отчетливо слышу какой-то жалобный писк.

– Пожарные! – ору я, продвигаясь на звук.

По лицу противно стекает пот. Огонь буквально ревет, мешая мне слышать. И тут руки натыкаются на что-то деревянное. Это доски, которыми обычно закрывают по периметру смотровые ямы. Они старые и ссохшиеся, частью из них уже питается огонь.

– Эй! – слышится снизу.

Боже.

– Я здесь! – кричу я, ложусь возле ямы и бросаюсь лихорадочно разбирать доски.

Поднимаю их и отшвыриваю в сторону. Убрав несколько, вижу в луче фонарика лицо девочки. Она полулежит в темноте на дне ямы.

– Как ты? – прашиваю я, протягивая руку. – Сможешь дотянуться?

– Нога, – стонет девочка и закашливается от дыма.

– Как тебя зовут?

– Дина.

– Сейчас мы тебя вытащим, Дина.

Она тянется ко мне рукой, но я не достаю.

– У меня пострадавшая, пытаюсь эвакуировать, – сообщаю я по рации, ложусь ближе к краю и тянусь к ней.

Не получается. Нужно спрыгнуть вниз, но это очень опасно.

– Илья! – кричу я. Затем придвигаюсь еще ближе к краю. – Дина, слушай меня. Слышишь?

– Да, – еле слышно отвечает она.

– Меня зовут Ева. Я обещаю тебе, что все будет хорошо. Сейчас мы тебя вытащим. Доверься мне, слышишь? Все будет хорошо, – тяну к ней руку изо всех сил. – Попробуешь привстать?

– Я держу, – слышится голос позади. Это Илья. Он опускается на пол и прихватывает меня за ноги. – Давай.

Не боясь упасть вниз, в полную мусора и железяк яму, я опускаюсь еще ниже. Дина привстает, и я обхватываю ее под мышки.

– Держу!

Илья затаскивает наверх нас обеих.

– Видишь? Все будет хорошо, – повторяю я ей, когда мы обе оказываемся на твердой поверхности пола.

– Я возьму ее, – говорит Илья.

При необходимости я и сама могла бы вынести ее наружу, но сейчас не сопротивляюсь. Нужно думать о пострадавшей.

Когда мы выбираемся из здания, свет бьет нам в глаза. Дину забирают медики, ее кладут на каталку и проводят осмотр. Я пью воду, Илья докладывает второму расчету о том, что внутри здания. У нас есть время отдохнуть, и я оглядываю площадки возле автобазы. Среди зевак не видно мальчишек, но на глаза попадается брошенный самокат, возле которого Адамов опрашивает очевидцев. За его спиной маячит рыжая шевелюра Инги – она тоже здесь, наглая стерва.

Я делаю глоток воды и иду к карете скорой помощи. На Дине маска, ей нужно продышаться после чертового ада в этом здании. Интересно, как она там оказалась? Подростки порой выбирают очень опасные строения для игр.

– Ну, как она?

– Перелом, – сухо отвечает фельдшер, – забираем ее.

Я подхожу ближе, беру ее за руку. Дина вся в саже. В ее глазах стоят слезы, она смотрит на меня с благодарностью.

– Все позади, – говорю я с улыбкой.

И тут у меня по спине пробегает холодок. На девочке черный худи, прямые джинсы и кеды. Волосы убраны в низкий хвост. Если надеть капюшон, она вполне сойдет за парня.

«Боже мой, так это ты», – осеняет меня.

Но я не произношу этого вслух.

Глава 24. Данила

Гости из будущего – Лучшее в тебе

– Я здесь из-за девочки, – сразу подчеркивает Ева, появившись в больничном коридоре.

На ней форменный полукомбинезон и боевка, в которых она была на пожаре.

– Спасибо, что приехала, – говорю я. Уговорить ее начальника отпустить ее со службы ненадолго было совсем не трудно. – Она ни с кем не хочет говорить. Может, тебе доверится, ты ведь ее спасла.

– Вера тоже здесь, – кивает она через плечо, и я вижу психолога, вошедшую через главный вход и спешащую к нам. – Так ты выяснил? Это она?

– Ты про девочку?

– Да. Это она поджигала все те здания?

– У нее на руках следы легковоспламеняющейся жидкости.

– Ясно, – кивает Ева.

Она не смотрит мне в глаза, ее взгляд устремлен куда-то в сторону, в стену. У меня сердце разрывается от желания сжать ее в своих объятиях, покрыть поцелуями, объяснить ей все прямо сейчас. Я не могу потерять эту девушку, тогда и моя жизнь потеряет всякий смысл.

– Я хочу попросить об одном, – ее голос звучит бесцветно. – Пожалуйста, только не нужно говорить с ней как со взрослой, ладно?

– Да. Конечно.

– Дина совершила все эти ужасные поступки, но она еще ребенок. Не нужно жестокости и грубости. Не дави на нее.

– Я понимаю. – Моя рука тянется к ее плечу, но Ева едва не отшатывается.

Напряженно сжимает челюсти и бросает на меня полный боли взгляд. Меня трясет от отчаяния. Не зная, куда деть руки, я нервно почесываю шею.

– Всем привет, – подходит к нам Вера.

– Здравствуй, – я пожимаю ее ладонь.

– Мне нужны вводные, – просит она.

– Я считаю, что девочка в этой палате, – киваю на дверь, – наш поджигатель. Но с момента приезда в больницу она не проронила ни слова. Необходимо ее идентифицировать и сообщить родителям. На вид ей лет четырнадцать, и я не могу допрашивать ее без их согласия.

– Поняла.

– Ева спасла ей жизнь, поэтому я подумал, пригласить ее будет нелишним. Девочка может довериться кому-то знакомому.

– Правильно, – кивает Вера. – Только знаешь… я бы попросила тебя пока не входить. Давай мы с ней побеседуем, попробуем установить контакт, а там уже будет видно. С подростками нужно очень аккуратно, а ты мужчина, еще и в форме.

– Без проблем, я подожду, – делаю шаг назад. – Время есть.

– Спасибо.

Ева еще раз бросает на меня укоряющий взгляд, и они входят в палату. А я остаюсь наблюдать у небольшого окошечка. Девочка лежит на постели и опасливо косится на меня. Ей повезло, что я пока не докладывал в органы, ведь местные следователи могут и не быть с ней столь же щепетильными.

Девушки подходят к ее постели. Ставят стулья, садятся рядом. Начинается беседа, и Дина сначала бросает на меня испуганные взгляды и молчит, а затем что-то отвечает. Вот и хорошо.

Решив не напрягать ее своим видом, я отхожу от окна и опускаюсь в кресло в коридоре. Меня душит тревога. Так глупо все вышло утром. Я ругаю себя, на чем свет стоит. Не представляю, что Ева чувствовала в тот момент. Страх