Всерьёз (СИ) - Крон Марта

— Умоляю, помоги!!! Мой сын без тебя погибает!!



Глава 47

АЛИСА.

— Дальше я сама. — перекрываю рукой дорогу Елене Романовне и вставляю в дверь свой ключ.

— Хорошо-хорошо! — истерично бормочет женщина, лихорадочно крутя на распахнутом пальто пуговицу и отходя от меня на несколько шагов. — Я подожду здесь! Ты только поговори с ним!

— Не нужно ждать. — боевито подавляю её решение. — Езжайте домой. Я позвоню вам.

Моё требование ей не нравится, но церемониться я больше не собираюсь. Достаточно того, что я уже пошла на уступок и приехала сюда. От её истерики у меня сводит зубы. Я и так истощена до неузнаваемости, так ещё и мать Березина от себя оттаскивать. Ну, знаете, к такому меня жизнь не готовила.

Женщина будто сошла с ума.

Мы с мамой на пару пытались её сдержать, чуть ногтей не лишились. Но мадам заявилась получить своё и вот так просто усмирить безбашенного человека удастся не каждому.

Что она только не делала…

Бросалась на меня с уговорами. Выла, как раненая волчица. Молотила кулаками в дверь. Отталкивала мою маму, не разбирая перед собой преграды.

Её целью была я и в один момент стало предельно ясно, что вырваться из её захвата у меня не получится.

Отчаяние затопило её гордость настолько, что она уже не задумывалась как выглядит в чужих глазах. Ей стало всё равно на унижение, уязвлённое самолюбие и потерю статуса. Именно это повлияло на моё согласие. Стать свидетелем чьего-то душевного перелома, то ещё удовольствие. Если только вдуматься, что такое могло обратить бесчувственную куклу в несчастную потерянную женщину? Ещё недавно кристально-ледяные глаза вдруг безжизненно потускнели и отражают лишь боль и слёзы.

Так всегда смотрела на меня мама… когда в силу беспомощного состояния оставалась в стороне и позволяла Чубаевым поднимать на меня руку.

Когда хочешь помочь, но не можешь.

Когда разрывается сердце, и ты беззвучно повторяешь молитвы.

Когда охватывает бессильный гнев, и ты на грани обезуметь от горя.

Я проходила это. Проживала агонию вместе с мамой.

И могу сказать одно — случилось что-то серьёзное, иначе Елена Романовна не поступилась бы своей патологической важностью.

Жизнь сына оказалась значимее.

По её мнению, и уже сказанным словам друзей Игоря, он катится по наклонной и первичный процесс обезличивания скоро обернётся тотальной деградацией.

Ждать повторения ещё и от третьих лиц я не собираюсь.

Грудь наполнилась вакуумом неизвестности и избавиться от него возможно лишь увидев правду собственными глазами.

Ненависть к Березину померкла и в душе раздался сигнальный выстрел. Наружу вырвались все чувства разом. Всё, что гоняло меня по порочному кругу. Всё, что подавляла в себе, воспринимая гадкими паразитами, пожирающими моё сердце.

Сдалась.

Не сумела противостоять себе.

Нет, не тем, кто подтолкнул к этому. А себе.

В глубине души, постыдно мною закопанной, оставалась та самая вера.

Что можно всё исправить. Можно избавиться от грязи и вернуть те улыбки, что притягивали радость. Можно вернуть семью, где чувствуешь себя нужной и любимой. Можно вернуть его…

Того, кто крепко держал меня за руку, несмотря на мои неисчислимые проблемы. Кто оберегал и дарил тепло. Кто до последнего говорил, что любит…

И вот сейчас, в разгар ночи, замирая от неистового волнения, я открываю дверь, и несу с собой одну лишь мысль.

Вопреки всему, в моём сердце всегда будет только Березин.

Сколько бы я себя не переубеждала, сколько бы не противилась судьбе, дорога всё равно ведёт к нему.

Хоть волоком, хоть своими ногами, но к нему.

Пройдя через все стадии гнева, обиды и отрицания, в конце концов делаю шаг туда, где зародилась наша любовь. Где я нашла для себя спасение. Где собираюсь спасти и его…

— Игорь? — дрожит мой голос, пока я шарю рукой в поисках выключателя.

В нос ударяет специфический запах перегара и мне физически становится дурно. Я никогда не сталкивалась с алкоголиками. Чубаевы были тварями, но всегда на трезвую голову. Что такой запой я знаю только из фильмов и книг. Всю жизнь я считала, что такое случается только с хануриками под забором, но никак не с интеллигентными людьми. Как вытаскивать из этого Березина, у меня нет никакого представления.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Осторожно включаю свет и мгновенно прихожу в ужас. Всё, что попадает в поле зрения разрушено, разбито и расколото. В голове не укладывается, что такое мог сотворить сам хозяин квартиры. По позвоночнику пробегает холодок… что если он и сейчас невменяем и может навредить мне или ребёнку?

Нет. Это же Игорь. Мой Игорь.

Не разуваясь, медленно ступаю по осколкам вглубь гостиной.

На затылке шевелятся волосы. Диван перевёрнут, а вся его кожаная обшивка нещадно вспорота. Телевизор разбит вдребезги. Повсюду осколки битых бутылок. На стенах непонятные отметины. Подхожу ближе и очень об этом жалею. Следы царапин, высохшая кровь, подтёки алкоголя.

Боже! Как же он зверствовал…

Оглядываюсь вокруг и сердце начинает колотиться, словно у гончей, бегущей за кроликом.

Неосознанно прикрываю рот ладонью, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Картина происходящего до единого штриха описывает то, что у меня внутри.

Разруха. Хаос. Катастрофа.

Только у меня есть малыш, который держит на плаву и закладывает в мою жизнь смысл. А у Березина никого нет…

Краем уха улавливаю шум на кухне, беру волю в кулак и пробираюсь через весь мусор к местоположению дикаря.

Задерживаюсь на пороге, глубоко вдыхаю застоявшийся отравленный воздух и шагаю прямиком к неизбежному.

— Бог мой, Березин… — надломленным голосом шепчу я.

Посреди погрома и помойки, на стуле сидит мужчина, отдалённо напоминающего моего молодого и успешного красавца. Грязная, помятая одежда. Заросшие сальные волосы. Бледно-зелёный вид. Сбитые в кровь руки. Но хуже всего глаза. Они пустые. Безжизненные. Смотрят бессмысленным взглядом в одну точку на полу.

— Игорь… — тихонько окликаю его, но реакции не следует.

Сглатываю комок в горле и неспешно приближаюсь.

— Ты слышишь меня? — подаю слабый голос и протягиваю к нему руку.

Приложив ладонь к мужскому плечу, несильно его сдавливаю.

Это даёт результат, и Березин поднимает голову.

Застываю, когда мы встречаемся с ним взглядами. От расстройства начинает кружиться голова и ко мне возвращается тошнота.

Он не видит меня.

В прямом смысле смотрит сквозь меня.

Не понимает.

Некоторое время я в полном оцепенении ищу в его глазах своё отражение. Затем неуверенно дотрагиваюсь пальцами до его грубой щетины и приближаюсь к его лицу.

— Что ты наделал… — рвано вздохнув, проглатываю судорожный всхлип и сильно зажмуриваю глаза, лишь бы не видеть этот кошмар.

— Ты обещала больше не плакать…

Распахиваю глаза, когда ощущаю лёгкое прикосновение к своей руке.

На меня направлен всё тот же отрешённый взор, но прикосновения ощутимо отдаются в груди.

Сквозь поток слёз вымученно изучаю родные черты лица и вспоминаю прежнего Игоря.

Пышущего здоровьем. В расцвете сил. Задорного. Смелого. Громкого. Заполняющего собой всё пространство.

Сейчас это исчезающий, больной, слабый мужчина.

Однако всё равно мой. И это я сделала его таким. Отпустила его руку. Бросила. Разочаровала. Забрала самое ценное.

Его будущее.

— Зачем ты так? — спрашиваю я, выискивая в нём проблески сознания.

— Как? — издаёт глухой хрип Игорь и надсадно закашливается.

— Зачем ты это делаешь с собой? — обхватываю его лицо с обеих сторон и легонько встряхиваю.

— Только не ругайся, мышонок, я совсем чуть-чуть, я же говорил тебе в прошлый раз… — на удивление внятно говорит он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Когда в прошлый раз? — не понимаю я.

— Ну несколько часов назад же…

Что?

— Мы с тобой шесть дней не виделись, Игорь… — изумлённо отвечаю я, пока он вялыми движениями вытирает с моих щёк слёзы.